Ревелли все так же стояли на улице и плакали. А Джеймисон… По-хорошему, надо бы ему все объяснить.
– Я даже не знаю, все ли наши выбрались из огня. Позволь, я сначала проведаю своих родных.
В его светонити полыхнул угольно-черный гнев. Я успокаивала его, едва держась на ногах.
– Два часа. – Он взял меня за плечи и прижался губами к моим губам. С силой. – Отправь лакея собрать твои вещи, проведай свою семью и возвращайся домой. До тех пор Тревор не отойдет от тебя ни на шаг. Поняла?
Джеймисон. Уедет.
Я вздернула подбородок:
– Поняла.
Глава 27
Джеймисон
Мы положили Тристу на койку и стали ждать.
Ее темная блузка вздымалась и опадала, легкие мучительно боролись за каждый глоток воздуха. Тихий присвист на каждом выдохе совсем не походил на ее привычный оглушительный храп. Слишком слабый.
По словам доктора Страттори, следующие двадцать четыре часа будут критическими. Если она не придет в себя до завтрашнего вечера – до дня выборов – то, скорее всего, вообще не очнется.
– Понимаю, сейчас не лучшее время, – шепнула Милли Колетт, – но ее брючный костюм – просто фантастика.
Колетт сидела, поглаживая Тристу по руке. Услышав слова Милли, она устало улыбнулась, но не подняла глаз.
– Такие костюмы всегда шьются в тонкую полоску, – продолжала Милли, – а мне она не идет. Я в ней выгляжу слишком…
– Пышной? – подсказал Роджер. Его голос скрежетал, как наждачная бумага.
Он как раз поднимался на борт одного из новых паромов Дьюи, когда услышал о пожаре и о родственниках, запертых внутри. Когда он наконец отыскал нас, его рубашка насквозь промокла от пота, а голос осип от крика.
– Угу. Вообще-то я хотела сказать – сногсшибательной.
Я тяжело опустился на сено, заштопанное плечо адски болело. Доктор Страттори сказала, что рана чистая и мне очень повезло, так как пуля только задела меня. Она произнесла это как-то неохотно, словно гибель жителя материка была бы не худшим исходом.
Лично я не стал бы описывать сегодняшние события словом «повезло».
Милли налила в жестяную кружку воды и протянула Колетт. Та рассеянно выпила.
– Ее трость сгорела.
– Раздобуду еще одну в отделе потерянных вещей. – Роджер почесал затылок, позабыв о прическе, которую обычно так берег.
– Какой еще отдел потерянных вещей? – спросила Колетт. – Его больше нет. Сгорел вместе со всем остальным Большим шатром.
Ее слова тяжелым грузом повисли в воздухе.
– Как думаешь, она вернется в прошлое? – осторожно спросила Милли.
Если Триста это сделает, сегодняшний день канет в небытие. Ни у кого, кроме нее, не останется никаких воспоминаний о зловещих клубах дыма над головой, о всепоглощающем страхе. И о Лакс на пляже. «Я всегда ищу тебя. В любой толпе, на любом спектакле я всегда выискиваю тебя взглядом».
– Она не будет перемещаться, – ответил я. – Не захочет стирать то, что натворила сегодня ее семья. Мы все должны помнить об этом. Всегда.
– Ну, лично я была бы не против вернуть все как было. Триста потом рассказала бы нам об этом страшном пожаре, и я бы поверила ей на слово. – Милли со вздохом прислонилась к стене амбара.
Колетт откинула с лица Тристы темные волосы.
– Пожар начался четыре часа назад. Даже если она очнется и переместится в прошлое прямо сейчас, это отнимет у нее четыреста часов жизни, то есть…
– Шестнадцать дней, – вздохнул я. – И каждый час – это еще четыре дня.
Милли побледнела:
– Когда ты так говоришь, мне кажется, что наша магия гораздо лучше, чем у Хроносов.
– А я вот чего не понимаю. – Роджер подался вперед, сложив на коленях длинные руки. – Почему Роза Эффижен так быстро состарилась? Ты точно помнишь, что видел именно ее?
Как будто я мог такое забыть. Она лежала там, седая как лунь, и серая кожа сходила клочьями.
– Она выглядела точь-в-точь как Фрэнк Хронос в переулке.
Милли содрогнулась:
– Какой ужас.
– Это очень странно, – заметила Колетт. – Прости, Роджер. Понимаю, ты хорошо знал Розу.
– Они с Маргарет очень близки. Были близки. – Роджер со стоном поднялся на ноги. – Пойду посмотрю, не нужно ли чего-нибудь Эффиженам. И не видел ли кто-нибудь Джорджа.
Он не мог усидеть на месте, если знал, что Маргарет страдает. Даже спустя три года ему было трудно оставаться в стороне.
– Сходить с тобой?
Он покачал головой:
– Останься с Тристой. Если она очнется, найди меня.
Роджер ушел. Амбар колыхнулся на холодном ветру. Я стряхнул сено с наших одеял и одним накрыл Тристу, а другое протянул Милли и Колетт.
Милли накинула колючую шерстяную ткань на плечи себе и сестре.
– У Лакс во время пожара снова пошла носом кровь. И лицо как-то странно морщилось, как обычно бывало перед выходом на сцену. Богом клянусь, она использовала магию – но как?
Колетт нахмурилась:
– Она закрыла глаза и сразу же поняла, где искать Джеймисона. Будто наяву увидела. Что это за чертовщина?
На меня устремились две пары блестящих глаз. Я сосредоточенно вертел рукой, проверяя, работает ли раненое плечо, и изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид.
Колетт прищурилась:
– Тебе ведь что-то известно, да?
– Мне?
– Точно, он что-то знает! – Милли вскочила на ноги и набросилась на меня, оттеснив к стене. – У нее есть секрет, верно? Связанный с ее магией.
– Не понимаю, о чем вы…
– Ты же знаешь, мы можем просто зачаровать тебя и вытянуть правду, – перебила Колетт.
– Разве для этого я не должен дать вам камень?
Колетт протянула раскрытую ладонь и поманила меня пальцем:
– Если говоришь правду, то тебе нечего скрывать. Дай камушек, а там посмотрим.
В глубине души мне хотелось рассказать им правду. Лакс нуждалась в помощи. Она не могла и дальше в одиночку нести бремя ответственности за всю семью.
Но решать было не мне.
– Об этом нужно говорить не со мной.
Колетт застонала:
– Нам она ни за что не расскажет. Просто спрячется в кабинете моего отца и будет сидеть, пока мы не отстанем.
– Джеймисон, прошу тебя, – взмолилась Милли. – Мы всего лишь хотим убедиться, что с ней все хорошо. Ведь она почти не спит. И сильно худеет. Ей уже все костюмы стали велики.
– Если ей грозит опасность, ты нам расскажешь, хорошо?
Грозит ли Лакс опасность?
Ей одиноко. В этом я уверен. Она скучает по своим двоюродным сестрам, по тому времени, когда они были неразлучны, но ее секрет встал между ними, будто стена.
– Твое молчание не утешает, – сухо заметила Колетт.
– Ну же, Джеймисон. – Милли не сводила с меня пристального взгляда. – Мы хотим ей помочь.
Они любили друг друга так самозабвенно, как родные сестры, так пламенно, как лучшие подруги. Близкое родство – само по себе великая магия.
– Простите, – вымолвил я наконец. – Спросите лучше у нее самой.
Они мрачно переглянулись. Еще один безмолвный разговор.
Милли щелкнула меня по носу:
– Будь к ней добр, Джеймисон Порт. Если разобьешь ей сердце, мы разобьем твое красивое личико.
– Я? Разобью ей сердце?
– Она была сама не своя, когда узнала, что ты, возможно, погиб. – Колетт погладила Тристу по руке. – Совершенно раздавлена.
– И она разговаривает с тобой, – добавила Милли, – гораздо больше, чем с нами.
– Это по другой причине. Просто… просто я не умею вовремя заткнуться, только и всего.
– Вот и хорошо, – сказала Колетт. – Признайся ей в своих чувствах. Может, сумеешь растопить стену льда, которая разделяет нас.
– Дьюи сможет позаботиться о ней. – Эта истина легла мне на плечи невыносимой тяжестью. Возможно, в эту минуту Дьюи укутывает ее кашемировым одеялом, а слабость его отравленных дымом легких уже взял на себя кто-то другой. – Он сможет обеспечить всех вас. А у меня не хватит драгоценных камней даже на утреннюю газету.
Колетт махнула рукой:
– Нам, Ревеллям, не так уж много надо. Кроме того, Дьюи ей совсем не нравится. Он для нее… клиент, я бы так его назвала.
– Скорее, работодатель, – поправила Милли.
– Вот именно. Работодатель.
На самом деле все было еще хуже. Теперь, когда Большой шатер разрушен, вся их жизнь зависела от щедрости Дьюи – и от того, изберут ли его