на Шиповник, а затем попытался убить. Само собой, мне это не понравилось, так что я убил его.
— Значит, вы признаёте, что убили князя Корсакина своими руками? — спрашивает Тимур.
— В порядке самозащиты, да, — отвечаю я.
— При этом вы скрыли факт убийства и представили всё так, будто князь скончался от естественных причин?
— Да. Не хотел волновать алтайское дворянство.
— Обвиняемый говорит правду, — сообщает менталист.
— Однако сам факт скрытия убийства считается преступлением. Даже если князь напал первым, — эти слова прокурора явно обращены к присяжным. — Скажите, Ярослав Романович, а не было ли такого, что князь отказался передавать вам титул?
— Он сказал что-то вроде «если ты сдохнешь, то наш договор не будет иметь значения».
— Правда, — кивает менталист.
— То есть на словах он разорвал договор?
— Получается, что так, — пожимаю плечами я.
Это была ловушка. Я понимаю это по тому, как блестят глаза Тимура и по его хитрой ухмылке.
— Прошу суд ознакомиться с копией договора между князем Корсакиным и тогдашним графом Котовым, — он подаёт одну бумагу Соколовскому и ещё одну присяжным. — В нём сказано, что любая из сторон может отказаться от исполнения договора устно и без подписания дополнительных документов. Таким образом, князь Корсакин разорвал договор, а значит, Ярослав Романович сейчас владеет титулом незаконно.
— Протестую! — подскакивает Грозин. — Это манипуляция! Князь Корсакин не говорил, что договор разорван. Устное расторжение требует чёткой формулировки.
— Принимается, — кивает Вениамин Григорьевич. — В то же время, факт есть факт. Советую присяжным принять во внимание, что покойный князь не пожелал исполнять договор между ним и обвиняемым.
Твою-то мать. Это хреново. Надо было внимательнее читать договор. И понять, в какой капкан заводит меня Тимур своими вопросами.
Дальнейшее заседание продолжается недолго. Обвинение о смерти Лещикова с меня снимают. Маг-целитель обследовал тело и нашёл следы яда, которых на моей шпаге не было. Вывод: Михаила отравил кто-то другой либо же он отравился сам.
Так или иначе, меня это уже не касается.
Потом остаются только мелкие вопросы, и присяжные удаляются на совещание.
По закону решение принимается большинством. То есть, если семеро из двенадцати признают меня виновным, этого будет достаточно.
Хреновенько. Потому что слушания по главным обвинениям прошли не очень-то гладко.
Поворачиваюсь к залу, ободряюще улыбаюсь и подмигиваю своим девчонкам. Перевожу взгляд на таинственных мужчин, сидящих в глубине зала. Даже не удивляюсь тому, что они внимательно наблюдают за мной.
Когда возвращаются присяжные, воцаряется полная тишина. Звуки их шагов звучат как военный марш. Председатель присяжных выходит вперёд и говорит:
— Восемь присяжных проголосовали «за», четверо против. Решение принято большинством, и обвиняемый признан виновным по следующим пунктам…
Сука.
Председатель перечисляет пункты, по которым я признан виновным. И среди них — узурпация графского титула и узурпация княжеского.
— Принимается, — сухо говорит судья. — В связи с решением присяжных заседателей выношу следующий вердикт.
Несколько мгновений молчания превращаются для меня в вечность. Твою-то мать, неужели я проиграл?
— Лишить господина Котова княжеского титула, — говорит Соколовский. — Назначить штраф за перечисленные преступления, в которых он признан виновным. Что касается последовательной узурпации двух титулов, к сожалению, у меня нет другого вердикта. Приговариваю господина Котова к казни через расстрел. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Ох ты ж бл… Что-то у меня даже руки похолодели.
За спиной раздаётся одновременный плач Светы и Жанны, Алиса матерится сквозь зубы. Грозин, стиснув челюсти, встаёт и говорит:
— Протестую. Казнь дворянина должна быть одобрена его императорским величеством лично.
— С этим не будет проблем, — Соколовский смотрит в зал.
Все поворачиваются и прослеживают за его взглядом. Конечно, можно было догадаться.
Те самые два таинственных человека. Один из них приподнимает руку, снимая заклинание иллюзии. Внешность мужчин становится иной. И если тот, кто накладывал иллюзию, не особо интересен, то вид второго вызывает протяжный вздох по всему залу.
Пётр Алексеевич Кречет, император всероссийский. Не узнать его невозможно, ведь профиль императора отчеканен на всех монетах. Да и портреты его висят во многих государственных учреждениях.
Весь зал поднимается и кланяется правителю. Тот медленно встаёт и властным жестом приказывает всем сесть.
— Мне жаль, что был вынесен подобный вердикт, — сообщает Кречет. — Но я вынужден признать его справедливость. Сим одобряю решение суда и даю позволение на казнь Ярослава Котова.
Глава 23
Сам Пётр Алексеевич одобряет мою казнь. Радость-то какая.
Даже лестно немного, что он сидел весь день и наблюдал за процессом. Видать, интересно было.
Хотя это странно, конечно. Императору заняться, что ли, больше нечем?
Что-то здесь не так, мне кажется. Хотя какая разница — меня-то всё равно расстреляют.
Вопрос лишь в том, будут ли расстреливать повторно, когда Кот воскресит.
«Могу воскресить тебя не сразу», — как по заказу, раздаётся в голове голос мурлыки. — «Но тогда тебе всё равно придётся бежать из страны или типа того».
«Убегать это не мой стиль. К тому же я не собираюсь бросать жён и графство», — отвечаю я.
«Графство ведь уже не твоё. А Чернобуров вряд ли оставит тебя наместником после того, как тебя признали узурпатором».
«Это точно».
Бросаю взгляд на Георгия. У того невозмутимое выражение лица, словно он не услышал сейчас ничего интересного. Даже появление императора его как будто не смутило.
Чернобуров коротко пожимает плечами. Мол, мне жаль, но в целом плевать.
Отворачиваюсь. Да уж. Я до самого конца не верил, что всё обернётся так.
— Бредятина! — орёт Добрыня. — Присяжные куплены! Херня из-под коня, а не суд! Вы чо, суки, себе позволяете⁈
— Порядок в зале суда! — хмурясь, Соколовский стучит молотком.
— Да, попрошу тишины, — говорит император, и всё разом смолкают.
Добрыня только яростно дышит, раздувая ноздри, будто бычара на корриде. Забавно смотрится, с его-то габаритами.
— Я должен добавить кое-что, — Пётр Алексеевич выходит в центр зала и поворачивается к зрителям. — Несмотря на то что Ярослав Котов признан виновным, я считаю, что он прекрасно справлялся с обязанностями графа. Возможно, что и князем был бы хорошим.
Судите сами: он смог избавить Телецкое озеро от давней аномалии и вернуть ему статус всероссийского курорта. Он организовал этот самый курорт и тем самым расширил свои владения. Он успешно отбился в несправедливой войне. Да, слегка нарушил правила, открыв