— Она говорит, что в письме была общая угроза, — сказала Марина.
— И это заставило ее сорваться с места и ехать в глубь нестабильной России? — удивился я.
— Она такая, — пожала плечами Марина. — Взбалмошная. Наверное, она любит по-своему Мишу. Пару лет назад они приезжали к нам с Сильвией, и потом, Миша переписывается с девочкой.
— То есть, — сказал я, — этот парень, который написал письмо, целился точно. Что она должна сделать?
Марина снова задала вопрос, и Герта ответила.
— Она сама не знает.
Герта еще что-то сказала, и Марина перевела:
— Там, в письме, было сказано что-то вроде, если вы хотите спасти своего племянника от страшной угрозы, то поспешите навестить его в ближайшее время.
— На каком языке было написано это письмо? — спросил я.
— На немецком, — ответила Марина.
— Не было у нее ощущения, что это написано иностранцем?
Марина задала вопрос, Герта ответила.
— Нет, — перевела Марина. — Письмо было местное.
— Значит, интрига закручена представителями австрийских спецслужб, — сказал я со вздохом.
— Ты еще можешь шутить, — буркнула Марина.
— Я шучу всегда, — ответил на это я. — У меня работа такая. Но эти шутки мне мало нравятся.
Марина вздохнула и ничего мне не ответила.
15
Время было позднее, в Зареченск к Мише было решено ехать наутро, и вечер был посвящен светскому приему в честь гостьи. Конечно, повод приезда не мог не сказаться, особого веселья не получилось, но разговор был мирным, и если бы не мои постоянные просьбы перевести высказывания Герты, то было бы и вовсе замечательно. И Света, и Вадим Симонян на немецком говорили если не бегло, то уверенно.
Я узнал про то, как несладко ей живется в Италии, где она работает в какой-то химической фирме и где ей не дают проходу поклонники. Мы полюбовались «поляроидными» фотографиями миленькой девочки Сильвии, и она даже продемонстрировала нам подарок, который Сильвия прислала для Миши — детские пластмассовые часы с Терминатором. Никто не сказал ей, что такие часы на нашем рынке продают сразу пачками, потому что они ломаются после недели эксплуатации.
Я выполнил свой долг, явившись ярким представителем местного культурного общества, и Света вызвалась отвезти меня домой.
— Чья же это все-таки «Тойота»? — спросил я, усаживаясь в машину.
— Можно сказать, она принадлежит фирме, — усмехнулась Света. — Но по сути она моя. Вы не верите?
— Разве я могу тебе не верить? — хмыкнул я.
Света тоже улыбнулась. Мы тронулись с места, и Света сообщила:
— Между прочим, вы понравились немке.
— Да?
— Она интересовалась, кто вы такой, женаты ли, и все такое…
— Думаешь, у меня есть шанс? — спросил я.
Она глянула на меня лукаво.
— Я бы на вашем месте попробовала.
— Хорошо, я подумаю, — сказал я.
Перед расставанием она глубоко вздохнула, явно намереваясь снова начать лирическое объяснение, но я пресек его на корню, заявив:
— Когда будешь докладывать Симе, можешь сказать, что я влюбился в немку.
— А фотографии вы не отдадите? — спросила Света, едва не плача.
— Нету их больше, — сказал я. — Все!..
Дома я переоделся, сел в кресло, вытянув ноги, и задумался. Передо мной разворачивался совершенно очевидный детектив. Кто-то затеял что-то определенно уголовное, и я никак не мог уловить, что? Конечно, правильнее всего было бы предположить похищение Миши, но зачем тогда было организовывать то предварительное похищение, явно более демонстрационное, чем реальное? И потом, встревоженная Марина удвоила, если не утроила охрану своего драгоценного сыночка, да и сам он стал гораздо осторожнее. Зачем была вызвана Герта? Зачем была предупреждена письмом Марина? Все было отчаянно запутано, и для умозаключений информации явно недоставало.
Перед сном позвонил Валера и взволнованно сообщил, что он готов уже к съемке эпизода с группой «Контрацепция».
— Действуй, — сказал я. — Я тебя благословляю.
— Мы с художником сегодня до десяти вечера павильон обустраивали, — доложил он с гордостью. — А костюмы девчонки сами организуют.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Интересно, какой же это павильон вы обустроили? — поинтересовался я, зная, что с павильонами на студии трудности.
— Наш павильон, — сказал Валера беззаботно. — Я узнавал, он завтра свободен.
— Ты катишь на волне везения, — отметил я. — Смотри, не разочаруйся, когда волна тебя обгонит.
— Я бы хотел сразу решить вопрос о съемке Рокши, — сказал Валера.
— Она сейчас немного занята, — заметил я.
— Ну, скажем, в четверг это возможно? — спросил Валера.
Он взял неплохой темп.
— Поговорите со Светой, — предложил я. — Я в принципе не против, но звезды, как ты знаешь, отчаянно капризны. Не забудь про «Мерседес».
— Теперь уж не забуду, — пообещал он.
Уже наутро он перебаламутил всю студию, готовя съемку. Кончилось тем, что Маша Кронина, знакомая корреспондентка из молодежной газеты, позвонила мне с требованием дать интервью по поводу начала съемок моей юбилейной передачи. Об этом уже заговорили в городе. Я пообещал ей брифинг для всех изданий города, и она потребовала эксклюзивного интервью.
Перед началом съемок по давней киношной традиции была разбита о штатив тарелка, и распита бутылка шампанского. Потом началась работа, и половина студийных ротозеев собрались в павильоне, чтобы полюбоваться на хулиганских девчонок. Это наших исполнительниц только взбодрило, и они работали азартно и изобретательно. Валера едва управлялся с ними, и если бы не малышка Марго, то съемки могли бы быть сорваны.
В самый интересный момент, когда началась работа с хореографической сценой, меня вызвали к телефону. Я шел, испытывая определенное удовлетворение от того, что нашел человека, чья работа не вызывает во мне снисходительных чувств. Множество моих режиссеров проявляли и инициативу, и изобретательность, и творческую искру давали, но я всегда посматривал на их работу чуть сверху. Теперь этот благочестивый спецназовец за короткое время вывалил столько ценных идей, что я просто не мог не уважать его. Мало того, он еще очень лихо управлялся со съемочным процессом. Это внушало мне светлые надежды на будущее.
— Павел Николаевич! — услышал я в трубке надрывный голос Светы. — Приезжайте скорее в Зареченск!.. Мишу опять украли!..
Я невольно глянул на часы.
— Когда же это его успели украсть? — спросил я раздраженно. — Он еще в школе!..
— Он не пошел в школу, потому что хотел встретиться с Гертой, — торопливо стала объяснять Света. — Мы приехали, а его нет!.. Приезжайте скорее, Маша в истерике, и никто не может с нею ничего сделать!..
У меня была масса дел на студии. Мне следовало участвовать в заседании совета директоров, где я готовил радикальные предложения по реформе рекламного дела, меня ждали в редакции новой программы «Нота», я встречался с корреспондентами по поводу своей юбилейной передачи. Но там разворачивался детектив, который уже увлек меня, и я сказал:
— Ладно, я еду.
Дальнейшие двадцать минут я давал указания Жене Наволоцкой, как объяснить мое отсутствие: а) генеральному директору; б) ребятам из «Ноты»; и в) корреспондентам городских газет. К директору со своими предложениями я послал своего заместителя, режиссера Васю Соловьева, перед ребятами просил извиниться, а с корреспондентами велел побеседовать Юре Малыгину и Валере Хабарову.
Служебная машина за пятнадцать минут перенесла меня на другой берег реки, и вскоре я влился в коллектив переполошившихся людей в квартире Филатовых. К этому времени Марину уже настолько перекормили всякими транквилизаторами, что она просто тихо плакала, сжавшись в кресле, и к ней никто не подходил. Вадим метался из угла в угол, пара охранников стояла у стены, Света тихо беседовала с очень серьезной Гертой, а бабушка Миши давала показания милицейскому капитану за столом. Только я вошел, Света метнулась ко мне.
— Павел Николаевич, спасибо, что вы пришли…