Читать интересную книгу ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ. - П. Лотинкин

— Может и забрали, — без огорчения отклик­нулся Быков. — Но я думаю, мы им еще приго­димся.

— Зачем?

— Мало ли... Только ты вот что, ты ни в коем случае не геройствуй! Что спросят — сразу вы­кладывай, как оно есть. Так, мол, и так, старика связали, потому что он не давал ему — то есть мне - стереть записи с дисков. А потом, когда связали, он — то есть я — эти самые записи, может, и стер. Я — то есть ты — ничего не успел толком разглядеть. В шоке, мол, был, потому как чуть не стал свиде­телем убийства...

— Но я и в самом деле ничего не разглядел! А вы что, все-таки их стерли?

— Ну а что еще? На кой они мне-то? Короче, говори правду и не нарывайся на неприятности. Учти, допрашивать они нас будут поодиночке...

Быков как в воду смотрел. Массивная дверь распахнулась, и типы в масках схватили его и куда-то потащили.

— Вот, видите? Буквально в подполье загна­ли! — пожаловался мэр Чирнецкий, когда Быкова бросили на пол перед его со вкусом сервированным столом в сером бункере. — Чтобы поесть по-челове­чески, приходится теперь буквально прятаться. А то везде эти сволочи с телекамерами. Так и лезут в рот: не ухватил ли я лишнего кусочка с их народ­ного стола.

— Ты учти: твой рыжий шеф сказал, что твоя судьба его не интересует, — сухо и сразу приступил к делу Кунгусов. — Поэтому тебе лучше не кру­тить, а сразу признаться: где диски?

— Сразу и признаюсь: их забрали те, кто при­волок нас сюда, — охотно пошел на сотрудничество Быков.

Кунгусов кивнул чудовищу в маске, нависав­шему над сыщиком и дышавшему на него луком, и то со всего маха пнуло Быкова по копчику.

Василий взвыл и выгнулся. Потом он перевел дух и спросил:

— Вы хо..отите... чтобы я не...мог говорить?

— Я имею в виду, — проигнорировал его воп­рос Кунгусов, — диски с записями переговоров с Бирезовским. Где они?

— Я уже сказал. Их забрали...

Новый пинок был еще сильнее. Быков от боли и вредности характера, воя и причитая, откатился от бившего, и как-то нечаянно задел стол. Тарелки и яства со звоном посыпались на пол.

— Не хорошо, — терпеливо сказал мэр. — Это, между прочим, казенная посуда. Из представитель­ского фонда.

Но его укоризна пропала впустую. Чудовище в маске попыталось вытащить Быкова из-под сто­ла, он этому сопротивлялся изо всех сил. Стол оп­рокинулся, и шикарный темно-синий костюм мэра обезобразили бело-зеленые разводья.

— Ну вот! — глава Катеринбурга огорченно осмотрел ненужный натюрморт на своем животе, и попросил Кунгусова:

— Нельзя ли без этих вульгарностей? Он же умный человек, наверное. Надо ему просто объяс­нить.

— Слушай, гнида московская, — со всей на­копленной в столице ненавистью прошептал зам мэра по идеологии, — мы с тобой шутки шутить не собираемся! Нам нужны диски с записями. И мы их из тебя либо выбьем, либо... Может быть, ты согласишься на обмен? Посмотри вон туда.

Быков, опасливо наблюдая за чудищем над собой, быстро зыркнул, куда кивнул Кунгусов. Чтобы запомнить увиденное на всю жизнь, ему хватило и мгновения.

Возле двери каземата стояла большая клетка с обезьяной, а рядом лежала обвязанная веревкой от шеи до пояса Нина. Отползти от клетки ей не давала веревка, которой была привязана к прутьям ее щиколотка. Но лежала женщина не вплотную к клетке, а на некотором расстоянии. Как раз таком, что обезьяний самец мог дотянуться только до ее колен. Но его явно интересовало то, что находится у нее под юбкой. Он увлеченно пыхтел и тянулся туда когтистой лапой. Мертвенно-бледное лицо Нины было все в поту, а глаза обморочно закати­лись.

— Ты понял ситуацию? — внимательно всмот­релся в Быкова Кунгусов. — Ты хорошо ее понял?

Василий поднапрягся и зевнул. Потом нервно поднял глаза на палача и сказал:

— Пусть этот тип отойдет. Он меня сбивает с мыслей.

Кунгусов кивнул, чудовище в маске беззвучно отступило к двери и стало с любопытством наблю­дать за азартными попытками обезьяны дотянуться и безуспешными стараниями женщины отползти.

— Ну, собрался? Где диски?

—Их действительно забрали ваши быки. Да, они пустые теперь. Но это именно те, которые были в квартире у Даниловой. Просто я их стер.

—Не ври! Ты не мог уничтожить такие цен­ные вещи!

—А я и не уничтожил. Я стер записи с дис­ков, но перед этим скопировал их на свой ноутбук. А потом послал эти файлы по электронной почте в Москву. Если я не проявлюсь там в ближайшее время, эти записи обнародуют через газеты.

— Вранье! Когда это ты все успел?

—Хэ! У меня было полно времени. Конечно, после того, как мы спеленали вашего психа... Кста­ти, неужели у вас такой дефицит кадров, что вам приходится пользоваться услугами психов?

—Каких психов? Ты про Илларионова? Ну, во-первых, сначала мы не знали, что он такой. На нем же не написано. А потом он был довольно полезен. Ну, а когда выяснилось, что он со странностями — не могли же мы обнародовать, что он — наш.

—Но же убил черте сколько людей! Депутата! Как же могли?

—А что мы могли? — пожал плечами зам мэра, пока его начальник, будто ничего не слыша, вку­шал уцелевшие яства. — Мы сдали его врачам, они его полечили и выпустили.

—Но он же чуть-чуть и меня не убил, - сооб­щил, пытаясь понять собеседника, Быков. — Он же совсем больной!

— Но не убил же? Вот и радуйся, — насупился Кунгусов, вставая. — Ладно, подожди меня здесь.

Он ушел, а мэр, безуспешно пытавшийся отте­реть салфеткой свой животик, любезно спросил:

— Вы никогда не задумывались, что путь из обезьян в человеки может означать не прогресс, а как раз деградацию? Я бы перефразировал из­вестное изречение. Я бы сказал так, — Чирнецкий добродушно прижмурился, и его мягкое губастое лицо стало философским. — «Чем больше я узнаю людей, тем больше я уважаю обезьян!» Особенно ихних мужиков. И лидеров. Ребята живут прос­то и весело. Хотят есть — едят. Хотят «это дело» —      делают «это дело». Причем, вы знаете, по части поз и всяких таких штучек, они гораздо изобрета­тельнее людей. Они же сильнее и гибче. Да и бабы обезьяньи лишнего о себе не воображают. Мне нравится наблюдать, как у них это происходит. То, что у людей — порнуха, у них выглядит на­стоящей классной эротикой. И мне давно хотелось поставить эксперимент: а будет ли Джим — этого красавца в клетке так зовут — станет ли он ...так сказать...иметь... женщину? И видите, судя по тому, как он к ней рвется, она не оставила его безучаст­ным. С другой стороны, интересно: а как она на это отреагирует? Ведь генофонд у него на 98 процентов такой же, как у нее. Значит, она вполне может по­лучить удовольствие. А? Как вы считаете?

— Вопрос, конечно, интересный, — морщась от боли в спине, признал Быков. — Но меня сейчас больше интересует другое. На кой вам все эти вы­крутасы, избиения, когда можно просто эти файлы у меня купить?

—  Купить? — мягко засмеялся мэр. — Вы наглец. Это же мои файлы, мои! А я не так бо­гат, чтобы покупать у всяких проходимцев свои собственные записи. А вот обменять мое на ваше

— можно. Вы мне мои файлы, а я вам — вашу жен­щину. Причем ради этого я даже готов отказаться от научного эксперимента, о котором мечтаю почти три года. А, как вам это?

Дверь открылась, на пороге появился Кунгу­сов.

Но выглядел он как-то странно. Лицо было бурым от злости, под глазом появилась багровая ссадина. Руки были расставлены, точно он боялся сделать лишнее движение.

Все несколько прояснилось, когда Кунгусова отшвырнули в сторону, а в комнату, размахивая дубинками и пистолетами, влетели люди в камуф­ляже и в масках. Среди черных голов мелькнуло озадаченно-радостное лицо Влада Никрасова, и он закричал, тыча пальцем в Быкова: