Она кивает.
Я продолжаю ласкать ее клитор, медленно и нежно, раскрепощая, лаская ее киску.
— Тебе нравится? — спрашиваю я.
Клэй кивает:
— Да.
Убрав от нее пальцы, подношу ко рту и посасываю один. Она наблюдает, как я смачиваю его и опускаю обратно в трусики. Ее соски набухают, кожа морщится, и я улыбаюсь.
Потираю ее немного быстрее.
— Тебе нравится так? — спрашиваю я.
Она сглатывает.
— Да, — шепчет Клэй.
Наблюдаю за ней через зеркало, ее ноги между моими раздвинутыми, одетыми в джинсы, и она целует меня в челюсть, пока я играю в ее трусиках.
— Я собираюсь вставить в тебя палец, — предупреждаю я.
Она ищет мой взгляд, в ее глазах появляется намек на страх.
— Я буду делать это медленно.
Ее челюсть сжимается, но она не отвечает, и я воспринимаю это как согласие.
Скользнув рукой чуть ниже, я чувствую, как ее ноги напрягаются.
— Раздвинь, — шепчу я ей в губы. — Раздвинь ноги, детка.
Она сомневается, и мне кажется, что она не дышит, но затем Клэй расслабляется, скользит ногой по моей, открываясь для меня.
Я нахожу ее вход и потираю снаружи, еще не входя внутрь.
— Боже. — Я целую ее в щеку, слегка покусывая кожу. — Ты такая узкая. Я уже могу сказать, что ты будешь чертовски горячей.
Она всхлипывает, вздрагивая от моего прикосновения, и я чувствую это. Ее скользкий жар покрывает кончик моего пальца. Она готова.
Я поглаживаю ее, двигая средним пальцем чуть дальше ее отверстия, понемногу, целуя и облизывая ее кожу, когда перемещаю другую руку от ее волос к груди. Я сжимаю ее, чтобы отвлечь.
Ее тепло поднимается вверх по моей руке, и я стону, тоже чувствуя его между ног.
— Так чертовски туго, — бормочу ей в ухо. — Я хочу войти глубже.
Клэй, возбудившись, тянется назад и запускает пальцы в мои волосы.
Я засовываю палец еще немного, ее тело все сильнее сжимается вокруг меня, естественное сопротивление усиливается. Она извивается в моих объятиях, и от такого удовольствия я, черт возьми, хочу умереть.
Снова массирую ее клитор.
— Открой свою киску, — шепчу я. — Открой.
Она делает глубокий вдох, но в конце концов кивает, как послушная девочка.
— Хорошо.
Она раздвигает ноги шире, и я наконец могу вставить полностью палец. Я сгибаю его, медленно и нежно, двигаясь, массируя и проверяя снова, пока не почувствую, как она дергается, и не услышу ее вздох.
Я улыбаюсь, на мгновение закрываю глаза и целую ее в висок.
Вот оно.
Клэй на секунду перестает дышать, а я продолжаю, прижимая пальцы к ее животу, вновь касаясь одного и то же места.
Наконец, она выдыхает, расслабляется во мне и шире раздвигает бедра, давая мне все пространство, в котором я нуждаюсь, чтобы коснуться ее пальцами.
— Не останавливайся, — стонет она и ищет мои губы.
Боже, это лучше, чем оргазм.
— Сними трусики, — указываю я. — Дай мне посмотреть.
Клэй стягивает стринги до бедер, и я смотрю в зеркало. Она скользит рукой по моей шее сзади и начинает больше расслабляться, двигаясь на моем пальце и ища его. Она выгибает спину, и ее грудь подпрыгивает от толчков. Комната качается передо мной.
— Я хотела быть первой девушкой, которая поцелует тебя, — признается она.
Я смотрю вниз на свои руки. Я хотела, чтобы ты стала единственной, кто целует меня.
Мое сердце так сильно бьется. Так чертовски сильно, но она никогда этого не замечала, не так ли? А потом все начало казаться холодным, — годы холода — и я даже не заметила, насколько все стало холодным, и ничто не ощущалось так, как это. Ничего.
Я обнимаю ее крепче, зарывшись носом в волосы и ненавидя ее за все, что она делала, но больше всего — за то, что она так долго отказывала нам в этом.
— Знаю, что я у тебя не первая, — говорит Клэй. — Но ты моя. Я хочу отдаться тебе.
Слезы застилают мне глаза. Она такая чертовка, но потом говорит подобные вещи, и я просто хочу дать ей все, что она попросит. Мне хочется, чтобы она знала: я молю Бога, чтобы это было не так приятно и чтобы она не чувствовала себя так хорошо.
Снаружи бушует дождь, улицы пустынны, и кажется, что мы два единственных человека на планете. И если это так, то все будет в порядке, потому что никто не встанет у нас на пути.
— Детка, — я прижимаюсь губами к ее коже, — ты заставляешь меня таять.
Она слезает с меня, поворачивается и садится на меня верхом, и я снова просовываю тот же палец внутрь, слыша этот сладкий, тихий стон боли, когда снова заполняю ее.
Запутавшись пальцами в резинке ее стрингов, я сжимаю ее задницу, пока она трахает мою руку. Не терпится наклониться и пососать ее грудь, но мне слишком нравится вид того, как она подпрыгивает на мне, и я потираю ее большим пальцем.
Воздух пронзает звон, и мы обе моргаем, но не останавливаемся.
Одной рукой в ее киске, другой на ее заднице я поддерживаю ее, пока она роется на краю стула в поисках своего телефона.
Достав его, она выдавливает:
— Это мама.
— Ответь, — советую я. — Если не ответишь, она будет волноваться, а потом отследит твой телефон.
Ее рот открывается от удовольствия.
— Быстрее, — говорю я.
Я кончу, если она продолжит извиваться на мне вот так. Дерьмо.
Она отвечает на звонок и прикладывает телефон к уху.
— Да, мам, — тяжело дыша, произносит она.
Я тихо смеюсь, слышу голос ее мамы, доносящийся из телефона.
Клэй двигает бедрами, прикусывает нижнюю губу и смотрит при этом на меня.
— Я в порядке, — говорит, а затем зажимает рот рукой. — Я, эмм… Я с Каллумом.
Наклонившись, ласкаю ее сосок языком и улыбаюсь:
— Да, мам. Она с Каллумом.
Я продолжаю посасывать его, и она стонет.
— Ага, — отвечает она на слова Джиджи. — Я в безопасности. Вернусь домой, как только закончится дождь.
— Ты вернешься домой, когда я закончу, — исправляю ее, сильнее насаживая на мою руку.
Клэй опускается, накрывает мой рот своим, на ее губах появляется улыбка.
— Ш-ш-ш…
Мой клитор пульсирует, и я такая влажная. Я толкаюсь в нее, погружая в нее палец, чувствуя, как все тепло разливается в моем центре, и я вот-вот кончу.
Боже, черт, Клэй… Она ускоряется.
Она хнычет, я снова прикусываю нижнюю губу, чтобы отсрочить свой оргазм, когда зажимаю ей рот рукой, предвкушая, как она сейчас кончит.
— Вообще-то, я просто переночую у Крисджен, — выпаливает она. — Уже слишком поздно. Утром я вернусь домой, ладно?
Пауза, Клэй дергается, ее лицо искажается от боли, и я засовываю два пальца внутрь, тяжело дыша, когда она теряет рассудок.
— Мам, я должна идти, — выдыхает она. — Крисджен уже уходит. Я позвоню тебе утром!
Закончив разговор, она бросает телефон куда-то, и все внутри нее сжимается вокруг моих пальцев, когда она кричит.
Я дрожу, мое тело взрывается, когда она слезает с меня, и я выгибаюсь, когда она спускается и целует меня. Ее крик затихает у меня в горле, и я чувствую, как по спине стекает струйка пота.
— Черт, — я задыхаюсь.
Не могу поверить, что кончила. Я все еще полностью одета. Из меня вырывается стон, мои пальцы все еще внутри нее, когда она обнимает меня.
Я обвиваю ее руками, чувствуя тепло и влагу, окруженная ее божественной кожей.
— Там есть кровь? — спрашивает она слабым, но сладким голосом.
Я сдерживаю смех. Я убираю руку между нами и бросаю быстрый взгляд на свои блестящие пальцы, испытывая прилив гордости за то, что она от меня такая мокрая.
— Нет.
Для этого потребуется что-то больше и намного шире моего пальца. Вопреки распространенному мнению, девственная плева на самом деле не рвется. Она растягивается… Это не барьер, как думает большинство людей.
Она садится, и я вытираю палец о джинсы.
— Посмотри на меня, — прошу я.
И Клэй повинуется.
— Девственность — это концепт, придуманный людьми, чтобы заставить женщин чувствовать себя никчемными, после того как они займутся сексом. — Я деловито поднимаю брови. — Тебе не стоит беспокоиться о ее защите. Защищай свой кредитный рейтинг. Когда-нибудь это пригодится.