— Миллисент, — произнесла мать, повернувшись к ней, — надеюсь, ты понимаешь, что тебе не удастся скрыть правду от Томаса? Он все равно все узнает.
С этим трудно было не согласиться, но Мисси чувствовала себя обязанной хотя бы предупредить Джеймса.
— Что, по-твоему, он намерен делать?
Вздохнув, виконтесса вернулась на свое место на краешке постели.
— Что-нибудь, о чем, уверена, ему придется пожалеть. У твоего брата ужасно вспыльчивый характер. — Взяв руку Мисси, она ласково погладила тыльную сторону ее ладони. — Почему бы тебе не рассказать мне правду, пока твой брат гоняется по Лондону за каждым мужчиной, который имел несчастье заговорить с тобой после нашего прибытия в город?
Прежде чем она успела в очередной раз отказать матери, в комнату снова ворвался Томас с выражением холодной ярости на лице.
— Это Кроули или Радерфорд? — Он практически выплюнул эти имена.
Ладонь матери, поглаживавшая ее руку, замерла. Мисси затаила дыхание, вне себя от тревоги.
— Джеймс? — воскликнула виконтесса.
Не дождавшись ответа, Томас подошел ближе и остановился в изножье, вцепившись в спинку кровати.
— Можешь не отвечать. Я и так понял. Если я в чем-то и уверен, так это в том, что мой друг никогда не воспользуется твоей слабостью. Значит, остается только этот хлыщ, Кроули. — Последнее слово он почти прорычал.
— Кто… как? — Мисси обнаружила, что обретения голоса недостаточно, чтобы выразить мысли.
Но ее брат в точности понял, что она пытается сказать.
— Я заставил твоих сестер выложить все, что они знают, пригрозив исполосовать их нежные шкурки. Они рассказали мне о том, что ты целовалась с Кроули, и о сцене, разыгравшейся между тобой и Радерфордом в кабинете на зимнем балу, который давала мама.
Боже милостивый, они обещали, что не скажут никому ни слова, особенно Томасу. Вот что получаешь, доверяя подобные тайны девчонкам, не достигшим семнадцати лет.
— Кроули может считать себя покойником. — Основательно тряхнув кровать, чтобы дать выход своим чувствам, Томас повернулся к выходу.
— Постой! — крикнула Мисси, приняв сидячее положение.
Томас помедлил на пороге, но не обернулся.
— Что еще?
— Это не Кроули, — еле слышно произнесла она.
Виконтесса вздохнула. Томас замер в молчании. Наконец, после пугающе долгой паузы, его плечи приподнялись и опустились, словно он заставил себя сделать вздох.
— Ты хочешь сказать, что человек, который был мне другом в течение десяти лет, который был мне как брат, предал не только мою дружбу и доверие нашей матери, но и лишил тебя невинности? — Он говорил со спокойствием, не соответствовавшим напряженной позе, продолжая стоять в дверях, спиной к ней, разведя руки и упираясь в дверную раму.
— Если тебе нужно кого-то обвинить, обвиняй меня. Все это дело моих рук. — Мисси опустила взгляд. — Он всего лишь взял то, что было предложено. — Ей потребовалась вся ее храбрость, чтобы признаться в этом не только им, но и себе. Весь этот кошмар был ее творением.
Краем глаза она видела, как брат медленно повернулся к ней, и еще глубже вжалась в подушки.
— Послушай, Томас, — проговорила виконтесса своим самым успокаивающим тоном, встав с постели и поспешив к нему. — Тебе не следует встречаться с ним в нынешнем состоянии.
— Один из моих ближайших друзей погубил мою сестру, мама. Когда, по-твоему, я буду в подходящем состоянии, чтобы встретиться с ним? — осведомился он. После этих слов он бросил холодный взгляд на Мисси и вышел из комнаты.
— Я велю Стивенсу разыскать Алекса и передать ему, чтобы он немедленно ехал домой к Джеймсу, — сказала виконтесса.
— Все это моя вина, — уныло произнесла Мисси.
Мать не стала спорить, печально улыбнувшись.
— Я не забыла, каково это быть молодой и влюбленной. Просто я предпочла бы… чтобы ты подождала. Не ради меня, а ради твоего собственного блага. А так, насколько мне известно, Джеймс практически помолвлен с леди Викторией.
При упоминании об их предстоящей свадьбе Мисси ощутила привычную боль, но что толку думать об этом? Вряд ли Джеймс сможет помочь ей, учитывая обстоятельства.
— Если я в положении, то останусь в Америке и рожу там. Обещаю тебе, мама, что не допущу, чтобы мой проступок помешал Эмили и Саре сделать удачные партии.
— Сейчас моя главная забота о тебе. У меня нет ни малейшего желания отправлять тебя в Америку, чтобы ребенок родился вдали от семьи, вдали от меня, — возразила виконтесса. Боль углубила морщины вокруг ее глаз и рта.
— Давай пока не будем думать об этом. В конце концов, мы еще не знаем, жду я ребенка или нет.
Подойдя к постели, виконтесса притянула ее в объятия и прошептала:
— Мы справимся со всем этим, как бы ни было трудно. Я никогда не брошу тебя.
Мисси крепко обняла мать, черпая силы в ее, казалось, бесконечной мудрости и любви.
Просто поразительно, как может измениться окружающий мир, если снять с плеч человека гигантскую тяжесть. Утреннее солнце сияло ярче, чем все предыдущие дни, и серая пелена, державшая город в неумолимой хватке, наконец поднялась, позволив жителям получать настоящее удовольствие от лета.
Джеймс наслаждался завтраком, который не смог бы переварить до разговора с леди Викторией. Тосты со свежим клубничным джемом, яйца, ветчина, обжигающий кофе, черный, как он предпочитал, — все это Джеймс поглощал с аппетитом, которого не испытывал несколько недель. Уладив дело с леди Викторией, он принял решение относительно Мисси.
Он женится на ней, как и собирался изначально. Вот так. Проще некуда.
Но Джеймс не изменил отношения к собственному браку. Это будет брак без обещаний верности и любви. Он заведет себе любовницу, если у него возникнет такое желание, поскольку Мисси не будет иметь решающего голоса в вопросах постели. Нет, он будет управлять этой сферой супружеской жизни как сочтет нужным. В отличие от своего отца он не станет вымаливать плотские утехи у единственной особы, которая должна предоставлять их бесплатно. Тот факт, что он желает Мисси, как не желал ни одну женщину, — отдельная история, не имеющая отношения к их браку. Но ему придется усмирить свою ненасытную страсть, иначе Мисси заметит его уязвимость. Страсть и желание — слабости, на которых легко играть.
Насытившись плотным завтраком и вполне удовлетворенный своим решением, Джеймс расположился в библиотеке, но не прошло и пяти минут, как в дверях появился Смит.
— Лорд Армстронг, милорд.
— Впусти его, — велел Джеймс, отложив утренний выпуск «Таймс».
Он поднялся на ноги и приветливо улыбнулся другу, когда тот вошел в комнату и решительно направился к нему. Чего Джеймс не ожидал, так это кулака, который вылетел со скоростью ураганного ветра и врезался в его правый глаз, заставив отшатнуться назад.