А Северус продолжал то ли бредить, то ли жаловаться по-английски:
- Мало того, скажу тебе, Рем, скольких я порезал, скольких укокошил за всё время пребывания здесь, что…
Можно сравнить только… ох, тяжело говорить, башка-то так и трещит…
Только с теми, кого Лорд потравил моими ядами злоебучими, свренными в котелке и опробованными на себе.
А как же яды не опробовать, тогда… Ах, ты о другом, о том, что я вообще яды варил в котелке своём ла-ро-ба-тор-ном…
А ты, что, не знал, что я - ядрёный убивец? Что? И вправду не знал такого за мною? А зря... Ну, в смысле, да в прямом смысле. В самом, что ни на есть прямом, прямее, блядская сила, не бывает.
Ты думал, я Волдеморту цветочки для букетиков собирал, что ли?.. Ну, собирал ингиденты для всё тех же зелий.
Не-э-т, убивцем я был, да каким!
Но!
Яды я в рты жертв пыток не вливал, это обычно делал безотказный Руди… Ну, Рудольфус ЛеСтранж, муж этой помешанной… Бэллы, Бэллатрикс… Я же ранил её в Битве за Хогвартс… А миссис Молли Уизли добила гадину… Но и сама пала в поединке… Жаль мне её, хоть и не по-людски жило их семейство.
Что?.. Ты знаешь это?..
Ах, да, прости, ты же сам с нами был, а не скотч свой пил. Я - человек простой и гоорю стихами - ик!
Да чего-то ик! - икота разобрала… Похмелиться бы надо, Рем, гоорю ж теэ… Похмелиться, душа аж горит. Или Антипохмель… Нет, не хочу его! А хочу быть вечно молодым, вечно пьяным!..
- О, Квотриус, мой миленький дружок, прелестный пастушок…
И-ик! - извини, что-то совсем мне худо. Ведь так мало выпил я сей браги, а замутила мне она голову так, что и передать не сумею - слов не найдётся в человеческом языке, хоть в латыни, хоть в англском…
Северус пригубил из кубка и поморщился - ну и «дивный» же аромат у этой, с какой-то примесью, сивухи! Но по крайней мере, это не анг`бысх`, точно. Интересно, для каких «чудес» предназначалась х`васынскх` эта «ароматическая добавка». Снейп надеялся, что не для ярости лютой.
Да нет, наверное, для удовольствия. Вот только… в чём заключается для х`васынскх` это удовольствие? Вот Северус и решил проверить. Как всегда, на себе единственном, по-прежнему, нелюбимом.
- Но говорил же ты на языке родном, мне неведомом, и предолго. Два слова лишь разобрать я сумел, кое повторял ты часто - «Гэм» и «Факин», причём последняя буква произносится как-то в нос, словно бы у тебя, о Северус, случился - не дозвольте сего милостивые боги! - насморк сильнейший.
Пока Квотриус, как всегда, неторопливо, говорил, Снейпу значительно так себе полегчало, даже, можно сказать, облегчилась душа его,доселе весьма и весьма неспокойная, будучая в смятении истинном.
- О, радость души моей, о, светоч разума моего, прояснившегося к жизни, о, лампада, освещающая душу мою, готовую жить дале, о, источник, наполняющий сердце моё, дабы могло оно подпитываться из него и пульсировать, о Квотриус мой, всё сие есть ты один.! Так говорил я не с тобою, а с далёким другом моим! Ремус зовут его. А «факин`" сие есть ругательство грязное на языке моём, лишь пьяным плебсом в драках и скандалах употребляемое, и ежели употреблял его я, то, значит, был и действительно пьян, без прикрас и преувеличений.
- Имя друга твоего схоже с ромейским. А какие ещё ромейские имена своих знакомых ты знаешь? Скажи, о, Северус, если тебе стало легче, и жгучая вода, коей ты так немного отпил, позволила отрезвиться тебе.
- Альбус, Филеус, Гораций… Люциус… Руфус, мать его…Ты не поверишь, но - Минерва, Помона - имена ромейских богинь даются у нас, хоть и живущим весьма долго столько, сколько предстоит жить тебе - до двухсот лет, не менее, но, всё же, в итоге смертным магам. Правда, среди… недорослей, учеников, такие имена редкость - большинство их - англо-саксонские, как и язык, на котором я говорил - англский.
Правда, среди… недорослей, учеников, такие имена редкость - большинство их - англо-саксонские, как и язык, на котором я говорил - англский. Саксы же суть прямые родственники англов, вот потому-то и язык их слился с англским в единое целое… в будущем недалёком, когда наступит эпоха варва… Впрочем, сие ненужно знать тебе.
- Да, не стоит знать будущее, ибо грешно сие пред богами. Я слышал о вторжении англусов, саксусов и ютусов на берега Альбиона и об их расселении на брегах сих нашего любимого острова. Но это - такая глушь, там нет ни одного ромейского поселения. Ромеи не обращают на них внимания - это ведь те же дикари, что и бритты, и Нелюди.Так, значит, сие есть ошибка? Надо обращать внимания на них боле, нежели сейчас? Неужли сие есть пророчествуемые колдуниями ромейскими будущие властители острова?
- А зря я сказал тебе об англо-саксах… Нет, об этом не нужно, хотя… Скажи, как думаешь ты - что лучше и легче, знать и пророчествовать истинную правду или исполнять самое пророчество?!
От Вас, профессор, будет зависеть, быть ли Хогвартсу каменным или деревянным.
Слова Луны вновь прозвучали в окончательно протрезвевшей голове Северуса набатом.
- Не философствуй боле, о стоик мой, ибо устали мы оба. Так иди же ко мне и не думай больше о Гарольдусе своём. Пускай его - он и сам убежит, ежели соизволит проснуться, в чём о-о-чень сомневаюсь я, ибо спит он уже вторые сутки после пробежки своей рядом с квадригою отца нашего. Четвёрка раскормленных лошадей и человеческая сила. Всё же несопоставимые силы для более, чем марафонского* забега, а Гарольдус же выиграл его. Он пришёл бы первым, коли бы не устыдился. И хотя не видел я сего окончания
и физического, от боли, и морального, от самого факта свершившегося.
И хотя не видел я сего окончания, но, кажется мне, что Гарольдус сдержал свои силы и сбавил ход, инако возничий отца нашего исполосовал бы «рабу», перегнавшему квадригу высокорожденного патриция и полководца великого, всю спину.
_________________________________
* Согласно легенде, греческий воин по имени Филиппид в 490 году до нашей эры после битвы при Марафоне пробежал, не останавливаясь, от Марафона до Афин, чтобы возвестить о победе греков. Добежав до Афин без остановок, он успел крикнуть «Радуйтесь, афиняне, мы победили!» и упал замертво. Эта легенда не подтверждается документальными источниками (в частности, Геродотом).
Глава 20.
Квотриус страстно поцеловал Северуса, одновременно чувствительно сжав его ягодицы, и Снейп забыл обо всём - были только он, сам Сев и Квотриус, в этом тесном пространстве, заменившем им дом, в этом дерьмовом, не защищающем ни от кого походном шатре. А дом он всё-таки им заменил, да плоховато, да, не по-настоящему - прочными, из крупных блоков песчаника стенами опочивальни в доме своём, доме семейства Снепиусов.