протянула ко мне острые, словно бритва, когти и мазнула в сантиметре от лица. Чуть не распорола рубашку, как внезапно отвлеклась на шум где-то в коридоре.
Грохот и звон вывели меня из состояния ступор. Я потянулся к пистолету в кобуре, но неведомое существо оказалось ловчее: оно с легкостью выбралось из зеркала и склизкой лужей уползло через щель. Выскочив следом, я снял предохранитель, однако ничего не увидел. Коридор был пуст — вещи валялись на полу. Рядом с курткой лежал раздавленный смартфон и фигурка поросенка, подаренная кем-то в прошлом на Новый год.
Я вышел и чуть не оглох от звериного рева. Не успел обернуться — неведомая сила сжала тиски, затем отбросила к стене. От удара потемнело в глазах, на какое-то время лишился сознания. Боль в пояснице от встречи с перевернутой банкеткой выбила из колеи, пришлось сделать глубокий вдох и перевернуться набок.
Под рукой захрустели осколки, тяжело дыша, я приподнялся и услышал новый рев. Пистолет лежал в нескольких сантиметрах, оставалось только дотянуться. Почти нащупав его, я вдруг замер, стоило чему-то склизкому и холодному пролезть подо мной. Ожившее зеркало слиплось в ком, затем поползло к невидимой твари, чей призрачный облик замелькал перед глазами.
Сцепившись в смертельной схватке, они рухнули на паркет. Тысячи прозрачных, острых капель усеяли трещины, после чего вновь собирались воедино. Существо из зазеркалья изогнулось, шире распахнуло пасть и набросилось на невидимого монстра.
С трудом разогнав в голове туман, я рассмотрел мертвенно-белую кожу и огромные черные глаза. Единственная рука чудовище хватала жидкое зеркало и выдавливала из него магические искры, превращающиеся в осколки. Добравшись, наконец, до пистолета, я сделал два выстрела. Естественно, никакого вреда духу пули не причинили, зато изрядно взбесили. Меня снова толкнуло к стене, но на сей раз сила удара оказалась слабее. Я даже сознание не потерял.
— А ну-ка, пошли вон! — услышал я грубый голос и поднял голову.
Баба Яна всплеснула руками: почерневшие кончики пальцев очертили руну, которая зашипела и обратилась змейкой. После чего бросилась к дерущимся монстрам. В провалах глазниц загорелись алые огоньки, подол красной юбки, расшитой белым кружевом, взметнулся и показал костяную ногу. Седые волосы вырвались из скромного пучка и теперь отплясывали, словно языки пламени. А сама яга запела гортанным голосом на древнеславянском, отчего твари истошно взвыли.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Минуту назад я был на волоске от смерти, даже ощутил аромат ладана. А сейчас сидел, сгорбившись в уголке, и ошарашенно пялился на поблескивающие в мигающем свете лампы осколки зеркала. Оттряхнув одежду, баба Яна недовольно повела носом, потом скривилась и топнула ногой, привлекая мое внимание.
— Какую же дрянь ты привел в дом, касатик, — прокаркала она.
Образ милой старушки не вязался с той взбешенной ведьмой, которая спасла мне жизнь.
— Что это было? — хрипло выдавил я и дрожащими пальцами сжал пистолет. Мысли спросить, откуда здесь соседка даже не возникло.
— Абас, — лаконично заметила баба Яна, затем пожевала губу и добавила: — А вот насчет второго не уверена. Не то человек, не то тварь пустоты, но хаосом от нее за версту несло.
Я сглотнул и вновь перевел взор на осколки зеркала. Шурша от внезапно проникшего в квартиру сквозняка, они собрались в новое послание.
«Скоро увидимся, друг мой».
Глава 27. Ольга
Малиновый свет пробрался сквозь плотно задернутые шторы в спальне цесаревича и полоской лег на циферблат старинных часов.
Я моргнула, затем погладила ладонью шелковую наволочку. Прислушалась к мерному дыханию за спиной, прикрыла глаза, насладилась теплом крепкого тела и тяжестью мужской руки на талии.
Алексей спал, а я то и дело прокручивала в голове события вчерашнего вечера. Как хорошо начался концерт, как после мы спешно покинули здание, подгоняемые страхом в спину. Мне пришлось отправить Софи и Натали домой с охраной цесаревича, затем успокаивать гостей прямо на улице. В окружении журналистов, посреди лютующей стихии. Касаться каждого, вливать в них спокойствие, которого не ощущала сама.
Потом была долгая поездка через все многочисленные посты в городе до Зимнего дворца, беседа в салоне. Быстрые ласки, острые поцелуи, рваные вдохи в коротких паузах. Все смазалось в неясное пятно, и в голове перепутались мысли.
Я постоянно думала.
Посещала ли я вчера театр? Или случившееся накануне просто ночной кошмар?
Даже объятия, дарившие несколько часов назад иллюзию безопасности, сейчас не помогали.
Потянувшись к брошенному на тумбочку смартфону, я коснулась экрана и сняла блокировку. Многочисленные уведомления посыпались градом, отчего несчастная система зависла на целую минуту.
До меня пытались дозвониться многочисленные знакомые, друзья, администрация завода. Все видели новости, каждый жаждал подробностей. А у меня осталось только грызущее чувство страха, давящая усталость и боль. Там, где изумрудное ожерелье Романовых выжгло невидимый след на коже.
Переборщила я с магией, лучше бы воспользовалась природным обаянием. Пусть бы нервничали гости, зато голова отрывалась от подушки без труда.
Тело налилось свинцом, низ живота тянуло: любовные игры внесли свою лепту, как и грубые прикосновения. От укусов остались алые следы на коже, кое-где проступили синяки. Вчера я требовала больше, глушила одну боль другой. Но сегодня страшно жалела и шикала, пока сползала с постели.
Меня повело в сторону, и я схватилась за столбик. Взгляд метнулся к чернеющему в предрассветных лучах постельному белью. Алексей закутался по самую макушку в кокон одеяла, раскидал вокруг подушки и крепко спал. Словно змея, ушедшая в глубокую спячку от мороза. Оно и неудивительно, ведь никакое центральное отопление и камин не прогревали огромный дворец до конца.
Губы непроизвольно дрогнули, я с трудом сдержала улыбку. Во сне Алексей казался таким открытым и безмятежным. Складка между бровей не прогнала иллюзию беззащитности, только вызвала желание подойти и коснуться ее пальцем. Расправить, провести по щекам, почувствовать колкую щетину.
Я отвернулась, мысленно отругав себя, и схватила с массивного кресла небрежно брошенную рубашку Алексея. Подойдя к окнам, я аккуратно раздвинула тяжелую ткань. Темно-синий бархат пропустил в комнату свет, нарумянивший стены, картины и антикварную мебель.
Во дворе вовсю шла перекличка, топтали наполовину расчищенные дорожки шустрые банники. Один из них стянул меховую шапку, затем смачно ругнулся на проскользнувшего паренька в мундире императорской стражи. Завязался спор, который быстро перерос в шутливую борьбу. Нечисть активно гоняла метлой юного солдата, а тот яростно отмахивался, пока не сбежал под хохот стоящих неподалеку товарищей.
Прислонившись лбом к холодному стеклу, я коснулась пальцем прозрачной поверхности, затем обрисовала ногтем