спит. Силы, значится, восстанавливает. А я тут за старшего.
— Ты один? А где все остальные помощники?
— Так заняты. Это… Давид в тюрьме… В смысле не сидит, а допрашивает шутников, которые чумных разыгрывали. Ищейка Триаль идет по следу из Полей памяти. Он прислал записку, что убийцу повязали пилотки…
— Кто что сделал?
Шарль деланно вздохнул и поправился:
— Полиция повя… поймала убийцу, а вот на след заказавшего розыгрыш пилотки не вышли. Триаль надеется сам поймать шутника. А второй ищейка Неш в музей забурился — ищет следы взлома их ревуна. Ну этой… Оповестительной системы. Оповещательной? — он почесал в затылке. — А… Какая разница… Правда, там особники… Ну, эти… Из Особого отдела ему жизни не дают, но договорятся, никуда не денутся — разберутся. Дело-то одно, богам угодное. Как-то так…
— А другие люди?
— А других нет. Адер не любит карнавал. Он его предпочитает отсидеть где-нить подальше, в той же Вернии. Адера Вифания ругается, конечно, но за такое подзатыльник не отвесишь — она же сама понимает, что веселиться в поминальную луну как бы… Небогоугодно. Так что больше людей тут и нет — повар и прислуга появляются тут только, когда адер официально работает в Аквилите, а не прилетает на всех парах на срочный вызов. Как-то так. Чего хотели-то, нерисса?
— А кто присматривает за Полли и адером Дрейком? Вдруг им плохо? Вдруг им нужна помощь? Вдруг что-то случилось… — Вик стала решительно подниматься по лестнице.
— Эй-эй-эй, адеру хорошо! — всполошился Шарль. — Вот точно-точно хорошо!
— Шарль, ты не доктор, ты ничего не понимаешь…
Он обогнал её по лестнице:
— Я понимаю одно — если вы заявитесь в спальню адера, потом адеру будет очень-очень плохо! Он это… Он же… Да нельзя ж к нему!
— Я только проверить! Я из лучших побуждений… Заодно проверю состояние Полли… То есть Алька.
— Нерисса… — Шарль спешно, чуть не падая, поднимался по ступенькам спиной назад, перегораживая проход: — Нельзя, никак нельзя! Адер не простит такого, прости боги! И вообще, вы хорошая, но он не женится на вас! Никогда! Ни за что!!! Нерисса…
— Шарль! Тихо! — Вик сделала пальцами шуточное движение «ножницы» перед самым носом Шарля — так в детских играх они заставляли кого-то молчать.
Шарль, видимо, знакомый с угрозой ножниц, зажал рот руками, но с дороги не ушел, мотая головой и отчаянно сражаясь за честь адера.
В коридоре снизу раздались шаги и смутно знакомый голос произнес:
— Доброе утро, нерисса Ренар. Я могу вам чем-то помочь?
— Шаааарль? — тихо сказала Вик: — ты же говорил, что ты один⁈
Мальчишка, все так же зажимая рот ладонью, отрицательно качнул головой — он такого не говорил. Не успел, видимо. Неожиданно.
Вик развернулась на лестнице:
— Доброе утро, нер Деррик. — Младшему Деррику она не была представлена, но она и не лера, чтобы игнорировать официально не представленного. — Я не знала, что вы тут…
— Даже удивительно, — улыбнулся Деррик, — что сей молодой человек упустил этот факт в своей речи. Мы официально не представлены, но…
— Вы друг Эвана. Можете обращаться ко мне по имени…
— Николас, — он опустил в кивке голову, представляясь в свою очередь.
— А вы тут…?
Он пояснил:
— Я проведал своего пациента — Алька. Утром я лечил его из-за того, что адер Дрейк находился практически в магическом истощении по причине сильного ритуала. Сейчас зашел проведать Алька и заодно адера Дрейка… Может, пусть это и нелепо, но пройдем на кухню? А то, я боюсь, Альк без присмотра опустошит все запасы еды. Ужасный проглот. Как только разрешил ему покидать постель, так и рванул на кухню…
Вик бросила косой взгляд на Шарля — и о состоянии Алька тот ни сказал ни слова! Мальчишка же лишь плутовато улыбнулся и повторил её жест-ножницы.
Вик принялась спускаться по лестнице:
— Альк хоть что-то рассказал о себе?
— Нет, он ничего не помнит — сильная травма головы. Я прописал ему лечение, но надо ждать.
Вик остановилась у основания лестницы: если Дрейк спит, а Альк ничего не помнит, то ей нечего тут делать:
— Николас, прошу, присмотрите тут за всем, а я, пожалуй, поеду по делам.
Он послушно кивнул:
— Как скажете, Виктория.
— Кстати… Как состояние Др… Адера Дрейка?
— Опасений не внушает, но спать он будет долго — не меньше суток. Вдобавок, я более чем уверен, несколько дней он не будет способен на владение эфиром. Истощение — страшная штука.
— Хорошо… Тогда я, пожалуй, пойду… Приятного вечера!
— И вам… — Уже в спину Николас неожиданно сказал ей: — Виктория…
— Да? — она оглянулась на мужчину, стоя в открытых дверях — Адамс тут же выскочил из паромобиля и ожидал Вик.
— Я знаю, что так не принято, но к счастью, я нер, а не лер… И мне позволительно не знать все тонкости этикета…
— Николас? Я не совсем вас понимаю.
Николас решился:
— Вы чудесная пара с Эваном. Прошу. Доверьтесь романтике Аквилиты. Дайте друг другу шанс.
— Я… Я даже не знаю, что на это ответить.
Николас качнул головой:
— Ничего не надо отвечать. Приятного вечера, Виктория!
— И вам… — она вышла прочь в холод предзимнего вечера, а щеки пылали от румянца.
К счастью, Адамс ничего не слышал.
Он помог ей сесть в паромобиль и уточнил:
— Библиотека?
— Да, — сухо сказала Вик. — Вы знаете, где она?
— Улица Прощальная, дом пятьдесят один. Доберемся за четверть часа, нерисса…
* * *
Библиотека была ярко освещена — все этажи. Вик было решила, что там полно посетителей, но в холле было тихо и пусто. Лишь Симона сидела за стойкой, что-то читая. Она выглядела откровенно плохо: болезненный румянец, пот на лице, промокшие волосы, хоть в библиотеке было более чем прохладно. При этом Симон куталась в шаль поверх своего скучного форменного платья.
Вик остановилась перед стойкой:
— Добрый вечер, Симона… Я принесла газеты, как и обещала.