– Аргилай! Меня зовут Аргилай! Ты еще запомнишь это имя, Джордан!
– Дубина, тебя зовут Дубина… – застонала Трица, слепо щурясь в сторону юноши. – Еще расскажи, куда мы едем.
Но этого Лаи сообщать не стал. Терзаемый изнутри злостью, он подхватил арт-три под второе плечо и вместе с Борзым бегом потащил женщину к черной карете.
Вини гнал лошадей до тех пор, пока друзья не покинули Тильбон. По дороге захватили Упрямца и Луну. Остановились только в лесу за Южной Окраиной на небольшой полянке. Чтобы огонь не бросался в глаза со стороны дороги небольшой костерок развели за холмом. Лишь после этого выдохнули и спокойно поговорили.
Оказалось, что печальные новости имелись не только у Аргилая с Трицитианой. Счастливчик Ларри не простил нападения, а тем более покушения на жизнь его рыбок. За головы всех участников налета на бордель Розовый Бутон, а также за информацию о красной карете была объявлена щедрая награда.
Новости о смерти Совенка и полном провале операции по спасению Роксаны окончательно добили настрой Тильбонских Баламутов.
– Хорошо дым увидели и решили к воротам подкатить… – вздохнул Чарли Статус, ломая ветки и бросая их в огонь. – Так и вас бы не вытащили.
– Что за пугало валялось у ворот? – с интересом спросил Эгей Борзый.
– Шаркач, – пояснила Трица, щурясь и утирая сочащиеся из глаз слезы. – Магическая тварь. Их всех должны были давно перебить. Но Джордан где-то достал одного.
– Трындец он вонючий. – поморщился рыжий парень, вспоминая мерзкий смрад.
– Ты уже лучше видишь? – обеспокоенно спросил Аргилай у наемницы.
– Достаточно, чтобы разглядеть дубину, который кричит на ограблении свое имя! – скривилась та. – Теперь они знают двоих. Тем проще найти оставшихся.
– Коробочку придется сжечь. – с сожалением сообщил Вини. – Только не знаю, поможет ли. К Чарли домой нагрянули уже небось.
– Хрен с ними. – расстроено отмахнулся столичный модник. – Ларри мать не тронет, отца забоится. А я домой не сунусь теперь.
– Поехали с нами, – предложил Аргилай. – Все вы, поехали! Вместе не пропадем, мы отличная команда!
– Не могу… – грустно протянул Эгей, встал и подошел к карете. Извлек из тайника в несколько бутылок с вином, откупорил и раздал товарищам. А вот еды в коробочке, увы, не нашлось. – Семью бросить не могу. – продолжил Борзый, садясь на свое место у костра.
– Не переживай за нас Лаи, – пробасил Вини, кладя свою огромную ладонь на плечо товарища. – Выкрутимся, не впервой. Если совсем горячо станет – в ополчение запишемся и рванем в Фельдбон. – он усмехнулся, вытянул длинные ноги к костру и стрельнул глазами на Эгея. – У Борзога связи. Каждую неделю в армию записывается.
– Зачем ты вообще рот открыл? – недовольно спросила Трица, возвращаясь к старой теме и отпивая вина из бутылки. – На кой орать свое имя?
Аргилай виновато потупился в землю, собираясь промолчать. Но все еще клокочущая внутри ярость взяла верх, он поднял глаза и ответил наемнице:
– Джордан и такие богатеи как он, творят, что им вздумается под прикрытием денег. Не боясь, не скрываясь и не таясь. Жизнь простого человека для них ничто, пустое место. Они относятся к нам, как к вещам, как к куклам, с которыми можно творить все, что угодно. – Лаи помолчал, а после добавил. – Мне надоело бояться и быть вещью для таких людей. У вещи нет имени, а у человека есть. Пусть Джордан знает, что я не боюсь его. Пусть запомнит, что обычные люди без денег и власти могут утереть ему нос.
– Да, вокруг много несправедливости, – посочувствовал Вини. – Это тяжело, но приходится с этим жить. Таков мир, тут ничего не поделаешь.
– Мир таков, каким создаем его мы! – сжимая кулаки, ответил Аргилай. – Маленькие несправедливости, которые мы допускаем, мимо которых проходим, отводя глаза и качая головой – в сумме создают несправедливости большие. А те в свою очередь складываются в общую несправедливость мира.
– Я уже слишком пьян, чтобы осилить такое! – засмеялся Эгей, отбрасывая пустую бутылку. – Но мимо одной несправедливости я все, же не пройду мимо. – он встал, покачнулся и отправился к карете за добавкой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Кроет тебя Лаи, конечно конкретно… – пробормотал Вини. – Говорят, убийство меняет человека.
– Ага, он становится холодным! – копаясь в тайнике, крикнул Борзый.
– Сегодня Аргилай впервые отнял жизнь. – не обратив внимания на комментарий, продолжил здоровяк. – Такое изменяет, ломает что-то в душе.
– А я слышал, – с пьяной радостью сообщил вернувшийся с бутылкой Эгей. – Что убитый является к своему убийце в первую ночь и душит того ледяными влажными пальцами. Здорово, правда? Мы трупака схватим, пожарим и будет закусон!
– Лаи прав. – внезапно согласилась Трица. – Но нам не справиться с такими, как Джордан. Мы слабее. Даже все вместе.
– Тогда я стану сильнее! – упрямо ответил Аргилай, и в его глазах под нахмуренными бровями грозно сверкнуло пламя костра.
Глава 13 – Ведьма.
Спешно покинув Тильбон, Трицитиана, опасаясь погони, не рискнула продолжить путешествие по главной дороге. Наемница решила идти вдоль тракта по лесам. Друзья старались избегать деревень, ночевали под открытым небом, питались корешками, а при удачной охоте – мясом мелкой дичи.
Труп дядюшки Чуряя не явился за своим убийцей в первую ночь. Не явился и во вторую. Быть может, заплутал или задержался по дороге. На третью ночь он тоже не рискнул потревожить сон Аргилая. Как и в последующие. Наверное, забыл, что он должен душить своего губителя, или просто поленился идти. А вот Лаи не забыл тот смертельный поединок в зловонной камере подвала особняка лорда Джордана. Не забыл, как его жизнь висела на волоске и могла оборваться от рук пьяного негодяя. Запомнил раз и навсегда, что бой – это не тренировка, не рыцарский турнир. В бою нет места для ошибки, потому, что цена проигрыша – смерть.
На второй день после расставания с Тильбонскими Баламутами Аргилай подобрал в лесу две крепкие палки и подошел к Трице.
– Я был не прав, когда забросил тренировки. Лишь благодаря твоим урокам мы выбрались из плена. Я хочу, чтобы ты учила меня дальше. – попросил он. – Обещаю – я буду старательнее получать тумаки и перестану ныть.
Наемница, ощипывающая подбитую камнем ворону, подняла на юношу свои глаза цвета весеннего льда и после короткого размышления, ответила:
– Иногда, чтобы понять ценность чего-то, приходится заплатить высокую цену. Верно?
– Джордан еще получит свое. – кивнул Лаи. – Я не забуду Совенка.
– Я помню твои слова у костра, – сказала Трица. – Я готова учить тебя дальше. Но не надейся, что умение сражаться поможет искоренить несправедливость в мире. Поверь, я знаю.
– Верю. – не стал спорить Аргилай, но затем упрямо добавил. – Но я попытаюсь!
– Зачем?
– Не знаю, – честно признался юноша. – Но внутри меня есть чувство – с этим миром что-то не так. Несправедливость обжигает меня не хуже пламени. Давит, гнетет. Я хочу помогать, хочу улучшать, изменять. Не могу пройти мимо, не могу отвернуться. Понимаешь, я даже не знаю, кто я, но я хочу быть полезен. Хочу быть частью этого мира!
Арт-три тяжело вздохнула и сокрушенно покачала головой.
– Тяжкое бремя ты взваливаешь себе на плечи. Неблагодарное. Не говоря уже о том, что справедливость у каждого своя.
– Это мой выбор. – тихо ответил Аргилай.
– Твой. – согласилась Трицитиана и взяла одну из предложенных палок. Внимательно осмотрела ее и одним молниеносным движением сломала о колено. – На дрова пойдет! – посмеиваясь, сообщила она.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лаи удивленно заморгал, а женщина пояснила:
– Ты хочешь, чтобы великая воительница сражалась этой трухой? Иди и найди мне крепкую дубинку, которую я не смогу сломать об твою голову. Бегом!
Юноша радостно улыбнулся и отправился выполнять задание.
Не забыл Аргилай и про свой медальон. Трицитиана по первой просьбе и без лишних вопросов вернула юноше его маленький прозрачный камешек, искусно ограненный в виде капли воды.