– Эй, дед, – на ходу бросила Трицитиана. – До углежога вашего далеко идти?
– Через лесок, потом вдоль ручья немного и там еще крючочек. – заковыристо объяснил тот.
– Веди. – велела наемница.
– Та на кой? – удивился старик.
– На жабу черную посмотреть хочу. – ответила рыжая, а затем, сделав страшные глаза, добавила. – Вдруг это Йорген заколдованный.
Дед Хомич испуганно всплеснул руками и, прихрамывая, припустил по лесной тропинке, показывая дорогу и причитая на ходу.
– Ах, как же в жабу, ох, как же это, ах бедный Йорген…
– В жабу? – тихо, так, чтобы старик не услышал, спросил Аргилай. – Она же шарлатанка.
Вместо ответа, Трица достала из-за пазухи записку, найденную в избушке ведьмы и молча, протянула юноше. Тот развернул клочок грубой бумаги, и с трудом продираясь через косо накаляканные слова с множеством ошибок, прочитал: «Заклинаю тебя, исцели первенца жены моей. Отведи проклятие черное, верни облик человеческий. А не поможешь, изведу тебя гниду».
У забора, собранного из тонких заостренных жердей, за которым виднелись несколько небольших изб, путников встретил высокий поджарый мужчина. Прокопченная до золотистого блеска морщинистая кожа рук и лица незнакомца, а также перепачканная угольной пылью одежда, со всей очевидностью указывали на профессию человека.
– Эй, дед, – махнув чумазой ладонью, приветствовал углежог. – Кого притащил?
– Коваля нашего приятели, – представил своих спутников старик. – На жабу черную взглянуть желают.
– Та на кой им на жабу зенки пучить? – с подозрением спросил углежог, почесывая черную бороду, опаленную на кончиках курчавых волос. – Чай не балаган у нас.
– Вижу, что не балаган, – с уважением произнесла Трица подбоченившись. – Люди все рабочие, при деле. А скажи мне уважаемый, грамоте у вас ученые в семье есть.
– Имеются! – перестав чесаться и начав поглаживать бороду, важно ответил мужчина. – Старший мой грамотный. В Ноби три месяца грамоте отучился. И жена у него городская. Оттудова и привез. Як вернулся с города, так сразу шумную свадебку сыграли. – добавил он, а после с подозрением добавил. – А ты почто интересуешься?
– Сын твой записку ведьме писал? – прямо спросила наемница.
Углежог перестал гладить подпаленную бороду. Его глаза заметались, а голос стал неуверенным.
– Яку записку? – невинно спросил он, заметно, напрягаясь.
– Горе я ваше понимаю, – решила зайти с другого конца, Трица. – За ведьму не виню. Нам Йорген нужен. Он к ведьме вчера ушел и не вернулся. Может, что знаете о нем. В долгу не останемся.
Мужчина сразу расслабился и вновь принялся чесать бороду.
– Нету больше Йоргена, – сообщил он с искренним сожалением. – Погубила ведьма мужика. Сожрала с голоду!
– Рассказывай. – попросила женщина.
Собравшись мыслями и немного помолчав, углежог начал свой рассказ.
– Отправились, мы с сыном ведьму гадюку подколодную изловить. Не желает по-хорошему, гнида, внука моего расколдовать – проклятие отвадить. Так решили силой принудим. Вышли рано, затемно, петухи молчали еще. Добрались до лысого холма. Сметаны крынку и пирогов горячих с грибами на пенек поставили, а сами в кустах схоронились. В избу то нам не попасть – дымоход узкий. Вот и порешили ведьму выманить и схватить, когда выйдет. Учует ведьма пироги спросонья, из избы своей вылезет, тут мы ее тепленькую и скрутим.
– Мудро-мудро… – похвалил дед Хомич, внимательно слушая историю.
– Сидим значит в кустах, ждем, комаров гоняем и тут глядь: Йорген идет, и на холм. Скоро так прошел, даже окликнуть не успели. Скрылся за избой и пропал. А потом ведьма явилась. На пироги со сметаной даже не зыркнула – явно сытая. Явилась и сразу в сторону села отправилась. Тут мы ее палкой по голове трахнули и в мешок сунули, чтобы заколдовать нас не смогла.
– Ай, ловко! – восхитился старик.
– А Йорген? – уточнила Трица.
– Так я ж говорю, – повышая голос, чтобы собеседникам было понятнее, повторил углежог. – Сожрала его ведьма. На пироги не глянула – знамо сытая. А с чего ей сытой быть, когда селяне ей подачек не носят? Как пить дать сожрала мужика. И косточек не оставила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Искали хоть? Лес осмотрели вокруг? – недовольно спросила наемница.
– А, то как же, – обиделся мужчина. – И холм оглядели и лес вокруг. Ходили, кликали. Но и следов не сыскали. Сожрала мужика ведьма, как пить дать сожрала.
– Не сходится… – задумчиво теребя свой подбородок, пробормотала Трицитиана. – Мы в избу зашли. Следов Йоргена там нет. С одеждой же она его сожрать не могла. Уверен, что Йорген не ушел?
– А хоть и с одеждой! – насупился углежог. – Мне не верите, так сами с ведьмы спросите.
– Она жива? – удивленно спросила наемница.
– Жива. – кивнул мужчина с опаленной бородой. – Во дворе повязали. Идем, покажу.
Посреди просторного двора, зажатого между трех изб, рядом с колодцем был вбит толстый столб. У столба, крепко обмотанная толстой ржавой цепью, стояла ведьма. Именно такая, как описал дед Хомич. Остроконечная шляпа с широкими полями, большой нос с бородавкой, седые перепутанные волосы и черная одежда, скрывающая сгорбленную фигуру старухи.
Высокий бородатый мужчина – более молодая копия прокопченного углежога, с фанатичной аккуратностью раскладывал под столбом охапки хвороста. Увидев гостей, он оторвался от своего занятия и с удивлением спросил:
– Отец, это кто?
– Коваля приятели, – пояснил тот. – Йоргена разыскивают.
– Так погубила ведьма его… – вздохнул сын углежога и погрозил кулаком, привязанной к столбу ведьме. – У, гнида! За все поплатишься!
– Призналась, что убила? – спросила Трица, рассматривая пленницу.
– Держи карман шире! – ответил молодой мужчина. – Как вчера притащили, так молчит, точно воды в рот набрала.
– Эй, ты, – Трицитиана обратилась к прикованной к столбу ведьме. – Мы разыскиваем Йоргена. Последний раз его видели возле твоего дома. Помоги нам его найти и быть может, я уговорю этих добрых людей не убивать тебя.
Ведьма ничего не ответила. Даже не посмотрела в сторону наемницы.
Углежог развел руками.
– Говорил же – пустое это.
В одной из изб открылась дверь и во двор вышла симпатичная молодая женщина, покачивая в руках небольшой тряпичный куль. Из куля доносился приглушенный плач младенца. Гости вытянули шеи, с любопытством пытаясь рассмотреть ребенка, превращенного в черную жабу. Но их ждало жестокое разочарование – в куле плакал обычный чернокожий младенец, какие обычно рождаются от южан.
Аргилай непонимающе нахмурился, а Трицитиана спросила голосом, в котором звенели слишком наигранные нотки безразличия:
– Ребеночек сразу после свадьбы родился? Быстро зачали?
– Да, – подтвердил сын углежога. – Почему ты спрашиваешь.
– Так просто, – невинно отозвалась наемница. – Не бери в голову.
– Глядите люди добрые, во что эта гнида обратила внука моего! – с горечью возвестил прокопченный мужчина.
– Полагаешь если ведьму сжечь, то заклятие рассеется? – поинтересовалась Трица. – Уверены, что поможет?
– Сын гадал вонзить ей осиновый кол в сердце, вскрыть брюхо, набить чесноком и сварить на медленном огне. – принимая важный вид, сообщил углежог.
– Интересный рецепт, – оценила рыжая женщина. – Но осиновый кол это вроде против вампиров.
– В Ноби я читал книгу «Кувалда Ведьм, изничтожающий ведьм и их козни, подобно острейшему мечу». – продекламировал сложное название сын углежога. – Там указаны лучшие способы уничтожения ведь.
Углежог с гордостью посмотрел на своего образованного, начитанного сына, а затем сказал с легкой грустью:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Котла, однако, не сыскали, такого чтобы ведьма поместилась.
– Нарезать надобно. – предложил дед Хомич.
– Еще в книге рекомендуется отрубить ведьме голову серебряным мечом, вставить в рот свеклу или хотя бы репку и пожарить ведьму на углях. Но нашем Сытном такого меча не раздобыть. – разводя руками, с сожалением сказал сын углежога.