— Зачем ты ведешь себя так с Нарин? Тебе доставляет удовольствие издеваться над ней?
— Эдель, уйди!
— Нет! — Она кинулась ко мне и, встав спиной к окну, требовательно посмотрела мне в глаза. — Объясни, что с тобой происходит?! Сначала ты делаешь ей предложение, клянешься в любви, а теперь унижаешь при всех. Она не твоя рабыня!
К сожалению. С рабынями все проще. Они покорны и молчаливы. А посланница только и делает, что поучает меня. Видите ли, я превратился в монстра. Зачем она вообще здесь появилась?!
— Она моя будущая жена и должна знать свое место!
— Место? И какое же ты уготовил ей место? Сидеть у твоих ног, как преданная собака? Лизать носки твоих туфель?
Я отвернулся от Эдель и отошел подальше. Мало ли на что способна взбешенная эмпатия.
— Она приняла мое предложение, значит, знала, на что шла.
Эдель зло прошипела:
— Раньше ты был другим! А сейчас превратился… я даже не знаю, как тебя назвать. Ты — чудовище!
— Убирайся! Я не обязан перед тобой отчитываться! — Если она сейчас же не уйдет, то очень об этом пожалеет. Мне надоело себя сдерживать! У меня уже не осталось сил притворяться!
— Разве ты не понимаешь, что делаешь ей больно? — еле слышно прошептала эмпатия. — Поговори с ней. Если не хочешь, чтобы Нарин была рядом, просто объясни все. Она поймет и уйдет. Хватит ее мучить.
Ее мучить? А разве она меня не мучает? Сводит с ума одним своим присутствием! Может, действительно будет лучше приказать ей убираться из Драгонии? Завтра же. Де Оры не хотят, чтобы она уезжала? Но это их дело. Не мое. Хотят убивать ее, пусть убивают. Но только не в моем замке. Все, сейчас же скажу ей, чтобы собирала вещи, и завтра утром покинула Ирриэтон.
— Куда ты?
— Поговорить с Нарин. Ты ведь этого хочешь?
Я выбежал в коридор и быстрым шагом направился в комнату посланницы. Эдель бежала за мною и кричала, пытаясь меня остановить.
— Дорриэн, постой! Нарин сейчас неспособна воспринимать твои слова. Да и ты не в том состоянии. Отложи разговор до завтра.
Нет, откладывать я ничего не собираюсь. Сию же минуту скажу ей все, что я о ней думаю. Хватит! Если я не сделаю этого сейчас, то завтра мне может не хватить духу.
Эмпатия попыталась меня удержать, но я оттолкнул ее и ускорил шаг, мечтая как можно скорее покончить со всем этим. А потом заняться тем, для чего я сюда пришел. Восстановить власть Владык на Этаре — вот моя цель. А не выматывать себя постоянными мыслями о посланнице.
Я завернул за поворот и увидел в конце коридора Нарин. Она шла мне навстречу, но, заметив меня, резко остановилась и замерла. В слабом свете свечей она казалась белой дымкой зависшей в воздухе. Такой же легкой и слабой.
Позади нее стоял советник и что-то негромко говорил.
Демоны! Я сейчас…
Но я не смог сдвинуться с места. Просто стоял и смотрел на нее, неспособный пошевелиться. Куда делась моя хладнокровность? Почему я не могу переступить эту невидимую черту, увести ее отсюда и, наконец, все сказать?
Время остановилось. Где-то позади слышалось прерывистое дыхание Эдель. Она больше не пыталась меня удержать, предпочтя остаться безмолвной свидетельницей этой абсурдной сцены. Не знаю, сколько мы так стояли, но тут Нарин будто пришла в себя и сделала шаг мне навстречу, а потом, резко развернувшись, побежала прочь.
— Дорриэн, оставь ее сейчас. Пожалуйста, — с мольбой в голосе произнесла Эдель и поспешила к мужу. А я так и остался стоять в пустом темном коридоре и смотреть ей в след. Догорела еще одна свеча, и коридор погрузился в полумрак.
"Совсем как в моей жизни, — усмехнувшись, подумал я. — С каждым днем все темнее и темнее".
Белая дымка была уже далеко, а у меня не хватило смелости ее догнать.
Нарин
— Воллэн, отпусти меня. Со мной уже все в порядке.
Советник убрал руки и помог мне подняться. Подведя к кровати, он усадил меня рядом с собой и принялся успокаивать. Я с апатией смотрела на колышущуюся занавеску, подрагивающую от резких порывов ветра, и едва ли слышала, что он мне говорил. Какой вообще толк в словах? Ты говоришь, кричишь, а тебя не слышат. Отворачиваются от тебя, грубо отталкивают, а потом еще и смеются вслед. Я всегда была для него игрушкой. Красивой игрушкой, с которой было интересно играть. Ему казалось забавным подчинить меня себе, заставить сломаться, а потом отпихнуть как поломанную куклу. И теперь эта кукла не может собрать осколки своего сердца, теперь уже ничего не осталось. Надо что-то делать. Это не может продолжаться вечно. Иначе в следующий раз я себя убью.
Я поднялась и, почувствовав привычное головокружение, оперлась рукой о плечо советника. Демоны! Что со мной? Мало того, что у меня сердце разрывается, так еще эта головная боль бьет в висках. Отстукивает мелкую противную дробь. И так постоянно.
— Нарин, ты куда?
Я обхватила голову руками и, прикрыв глаза, прошептала:
— Хочу поговорить с Дорриэном и решить все раз и навсегда. Так больше не может продолжаться.
Заставив себя собраться и не думать о боли, я вышла из комнаты и услышала за спиной встревоженный голос друга.
— Может, не сейчас? Давай ты успокоишься, а завтра вы поговорите.
Проигнорировав слова эмпата, я продолжала идти вперед.
— Я спокойна. Холодна и спокойна… как мертвая.
Он не понял моего юмора, который с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее. Также как, и другие не хотели его понимать. Советник говорил и говорил, и от этого голова готова была взорваться. Нет, пусть он замолчит! Иначе я сейчас опять начну кричать и биться в истерике. Сколько можно меня уговаривать?!
Я сжала руки в кулаки и ускорила шаг. Пройдя еще несколько метров, увидела на другом конце коридора Владыку. Он остановился и с леденящим душу спокойствием следил за тем, как я приближаюсь к нему.
Нет! Я не могу! Если я сейчас брошусь к нему, он вновь меня оттолкнет, а потом будет громко смеяться. Я не хочу этого, не смогу стерпеть!
Я смотрела на него, неспособная ни сделать шаг навстречу, ни убежать. Я просто стояла и смотрела. Как же больно! Еще немного и я лишусь рассудка от этой боли! Зачем он это делает? Зачем режет меня без ножа? Заставляет умирать каждый раз, когда я его вижу. И так бесконечно.
Снова этот безжизненный взгляд. Это равнодушное презрение, которое я ощущала каждой клеточкой своего тела вот уже которую неделю. Не в силах больше его стерпеть, я зажмурилась и побежала прочь, чтобы поскорее упасть на кровать и заснуть. И возможно уже никогда не проснуться.
Глава 21
При падении в бездну самым неприятным оказывается то, что дно у нее все-таки есть.
NN
— Разве тебе еще не надоело убегать от нас? — Хранительница провела рукой по моим волосам и печально улыбнулась. — Мы ведь твоя семья. Он ждет тебя. Вернись.
— Оставь меня, — простонала я и еще сильнее вжалась в подушки. — Хватит меня мучить. Уходи!
Она продолжала улыбаться и гладить мои волосы, и от этого дрожь бежала по телу.
— Не плач, — прошептала она и склонилась надо мной. — Одно твое слово и боль уйдет. Он заберет тебя отсюда, и ты станешь свободна. Разве не об этом ты всегда мечтала?
— Уходи! — прорыдала я и заметила, как вокруг нее начинает извиваться черный туман, напоминающий размытые очертания фигур. — Уходите. Оставьте меня. Пожалуйста.
— Он вернется за тобой, — пообещала Хранительница и, пронзительно расхохотавшись, слилась в одно целое с черным туманом.
Эдель
— Нет!
— Успокойся. Это я, — прошептала я и приложила руку к мокрому лбу посланницы. — Эви позвала меня. Сказала, ты всю ночь кричала.
— Она была здесь, — слабым голосом проговорила девушка. — Хотела забрать меня. А я не хочу. Мне страшно.
— Кто она? — Я опустилась около Нарин и с тревогой посмотрела на нее. Она прижимала к груди одеяло и затравленно озиралась, словно страшась кого-то увидеть. На белом лице читался неприкрытый ужас, а из горла вырывались хриплые стоны.
— Хранительница. Они заберут меня. Она сказала, что он ждет меня.
Мне стало не по себе. Да что с ней происходит? У нее было видение или Нарин приснился очередной кошмар? Нужно позвать лекаря. И предупредить Дорриэна.
— Я сейчас вернусь, — я поцеловала Нарин и направилась к двери.
— Куда ты? — послышался тихий шепот.
— Позову Морта. Он должен был уже вернуться.
— Не надо!
Я обернулась и испуганно замерла. Нарин вскочила с кровати и, сжав руки в кулаки, начала медленно приближаться ко мне. Черные волосы разметались по плечам, темные круги под глазами еще ярче выделялись на фоне неестественно белой кожи, и весь ее вид свидетельствовал о том, что девушка больна. Заглянув ей в глаза, я интуитивно попятилась. О боги, что с ней?