обхватили ее, полностью сомкнувшись вокруг, вызывая новый крик боли, но тварь это уже ни сколечко не беспокоило. В нем снова проснулся хищник, поймавший слабую и беззащитную добычу.
— Нет… — Жалобно заплакала Маришка, чувствуя, как ее миниатюрное тельце снова направляется на огромный член потустороннего монстра.
— Маришка! — Не менее жалобно закричала баба Яга, глядя как девушку надевают на огромный орган, способный разорвать ее на части.
Моровая дева захлебнулась криком, не в силах выдержать нового надругательства. Как бы там ни было, но тварь не только пользовалась ее телом, но и высасывая остатки сил, быстро иссушая, некогда, очень сильную и сексуальную девушку до состояния мумии.
— Ублюдок! — Крик сверху заставил монстра задрать морду.
Баба Яга была в ярости. Смотря как ее подопечная отдает последнее, что у нее оставалось, у женщины загорелись глаза. Кадка сделала резкий пируэт, на несколько секунд переворачиваясь вверх тормашками, позволяя Дарине оказаться в считанных сантиметрах от твари и воткнуть росток яблони ему в пасть.
— Ах! — Снова громко застонала Маришка, изгибаясь на огромном члене, когда монстр ослаб и отпустил ее руки, позволяя девушке полностью опуститься на орган, который оттопырил ее живот в районе желудка. А потом и вовсе завалился на спину, от чего девушка еще сильнее села, выплюнув приличную порцию крови на небольшое деревце, которое тут же принялось разрастаться, пробивая корнями голову бывшего монаха и уходя в землю.
Деревце быстро пошло вверх и вширь, обрастая множеством новых веток, на которых тут же появлялись почки, из которых пролезали маленькие листочки. Дерево быстро росло, превращаясь из саженца, в вековую яблоню. Некоторые ветки отпадали, сухими палками падая у ног Маришки, бессильно упершейся руками в грудь твари и не в силах подняться, сколько бы боли ни приносил ей огромный орган внутри, другие только появлялись, продолжая долгий цикл роста.
— Бажен. — Очень тихо, едва слышно, простонала она. — Помоги мне.
Ноги сами, помимо моей воли, побрели к застывшей чумке. Рука так и не хотела слушаться. Онемение сошло только с трех пальцев и отдавалось покалывание в остальных. Зато разум стал кристально чист. Яркие глаза нашей главой проблемы, выразительно смотрели на меня и, в них читалось только одно, желание поскорее со всем этим покончить.
— Ты и правда стоишь жизни. — Через силу улыбнулась она, когда я оказался рядом. — Я столько слышала о твоей силе.
— Маришка, нет! — Баба Яга зависла в нескольких метрах возле большого дерева, полностью покрывшегося цветами и, перевалившись через борт, смотрела на нас. — Не надо.
— Надо. — Уверенно ответила моровая дева, продолжая грустно улыбаться. — Бажен, дай мне тебя попробовать.
— Что? — Вырвалось у меня под возмущенное мычание Маши с Таней, в то время, пока левая рука сама по себе принялась стягивать штаны, высвобождая, все еще напряженный член.
— Ты правильно понял. — Девушка снова застонала, убирая здоровую руку с груди мертвого монстра. — Мне уже не восстановиться, так что порадуй меня напоследок.
Я не мог сопротивляться. Тело так и оставалось непослушным, только правая рука начала быстрее отходить от онемения. Вслед за пальцами, зудела уже и вся ладонь, но выше она оставалась непослушной. Зато член ощущал каждое прикосновение чумки, которые так и оставались очень нежными и весьма умелыми.
— Ты молодец. Надеюсь, что мои старания не пропадут впустую. — Прошептала она, кривясь от очередного движения.
На моих глазах навернулись слезы, глядя на то, как она мучается, но все равно продолжает делать то, что нравится другим. Ее губы и язык скользили по напряженному члену, доставляя неописуемое наслаждение. Лучше было только тогда, когда мои девочки делились своей, собранной с монстров, энергией. Тут же было нечто иное. Я не высасывал из нее остатки сил, но и она ничего от меня не получала, словно моровая дева перестала быть монстром, становясь, хоть и на время, обычным человеком.
— Маришка, нет! Остановись! — Истерично закричала баба Яга сверху, от чего-то не спускаясь вниз, чтобы пресечь происходящее.
— Все уже закончилось. — Довольно улыбнулась чумка, отрываясь от члена и мило улыбаясь.
Ее движения и переизбыток энергии сделали свое дело. Маришке не пришлось долго мучаться, так и оставаясь насаженной на огромный кол мертвого монстра, который, несмотря на смерть, так и не собирался опадать, продолжая распирать ее изнутри, явно повредив все внутренние органы. Белесая жидкость выстрелила на ее лицо, покрывая истерзанную кожу, которая тут же становилась вполне нормальной, впитывая все в себя, как маску для омоложения. Но, судя по всему, этого было недостаточно, чтобы восстановить ее силы до нужного, для полной регенерации, уровня.
— Спасибо. — Последнее, что успела сказать она, отпуская член и снова падая на грудь монстра.
— Маришка! — Сквозь слезы закричала Дарина, смотря как корни дерева прорастают сквозь чумную деву.
Я только и успел отступить на шаг, когда весь поток энергии, переданный чумке, устремился сквозь монстра в дерево. Его корни, почувствовав новую пищу, пустились навстречу, прорастая через мертвый член сквозь девушку, лишь не на долго причинив ей дополнительную боль.
— Чокнутая сука! — Закричала Таня, выпуская стрелу в бабу Ягу, которая и не подумала уклоняться или защищаться от ледяной атаки, продолжая смотреть слезящимися глазами на мертвую подопечную.
Стрела разбилась в метре от кадки. Вокруг летающего транспорта женщины мигнул защитный шар, очень похожий на тот, который закрывал воинов позади, полностью поглотив в себе не только энергию взрыва, но и все кристальные обломки от нее. Только небольшая яркая вспышка оповестила о попадении Таниного снаряда в цель.
— Тварь! — Грознега снова натянула тетиву и выпустила еще одну стрелу, так же бессильно разбившуюся о защитный полог, а потом еще и еще.
Я в шоке смотрел, как Таня, заливаясь слезами, выпускает одну стелу да другой, расходуя на них столько сил и энергии, что Маша вместо того, чтобы броситься в атаку, побежала к ней, вовремя подхватывая седовласую провидицу, когда та осталась без сил, банально расстреляв все впустую.
— Она пожертвовала собой, ради тебя. — Донесся до меня слабый голос сверху.
Я снова оказался в неловкой ситуации. С одной стороны — злая Маша, держащая на руках плачущую Грознегу; с другой — баба Яга, грустно указывающая на единственный плод, быстро зреющий на дереве.
Яблоко, очень похожее на обычное, желтое яблоко, свисало на одной из нижних веток, склонившейся над телом Маришки, ставшей частью этого самого дерева. Оно висело так близко, что, казалось, протяни руку и оно твое. Такое обычное и одновременно такое могучее и запретное. В нем собралось столько силы, собранной бедной девушкой и смешанной с ее же жизнью.
— Не говори глупостей! — В ярости возмутился я. — Это