Совершенно не помню ни вкуса пищи, ни того, сколько ее попадало на темно-синий спортивный пиджак Ллойда. Помню только одно: мне хотелось, чтобы весь этот ужин побыстрее ушел в историю и мы с Сэмом смогли приступить к созданию своей собственной истории.
В какой-то момент Рик с Брайанной и Дороги с Ллойдом встали из-за стола. Мы с Сэмом уже были готовы последовать их примеру, когда Кеннет внезапно спросил, не хотим ли мы составить им компанию и посмотреть кинофильм, который начинается в половине девятого. Мы отказались, сославшись на то, что уже его видели. И только гораздо позже сообразили, что Кеннет, делая предложение, даже не упомянул его названия.
Сэм взял меня под руку. Мы молча двинулись по коридорам корабля. Мимо стенда с фотографиями. В лифт. Наверх, на седьмую палубу. В каюту Сэма!
Мое сердце колотилось с такой силой, что я испугалась, не случится ли со мной сердечный приступ.
Нет, сказала я себе. С тобой произойдет жизненно важное событие!
Мы оказались перед каютой Сэма. Он открыл дверь, щелкнул выключателем, зажигая свет, и пропустил меня вперед.
Его каюта по размерам и конфигурации была полной копией моей, даже перед иллюминатором висела спасательная шлюпка. Это все я успела разглядеть, пока он запирал дверь. Единственным различием, кроме того что она находилась на палубу ниже, было то, что здесь не было и намека на тот порядок, который царил у меня. И дело не в том, что Кингсли мог оказаться более старательным стюардом, чем тот, который занимался каютой Сэма. Сэм оказался гораздо менее собранным человеком, чем я. Я всегда убираю одежду в шкаф в тот момент, когда она оказывается не на мне (если ей не пришла пора отправиться в стиральную машину). Одежда Сэма валялась повсюду — шорты и рубашка, в которых он был сегодня днем, когда мы ходили на прогулку, небольшой кучкой лежали на полу; галстуки, которые он, вероятно, перебирал, решая, в каком идти в ресторан, висели на абажуре настольной лампы; на ручке двери душевой кабины застряли еще влажные плавки. Этот беспорядок оказался для меня полным откровением, потому что на публике Сэм всегда появлялся одетым тщательно и аккуратно. Интересно, мелькнула мысль, чем еще может меня удивить Сэм Пек.
— Наверное, Гордон еще не успел прибраться, — сказал Сэм. — Вечером он обычно убирает все мои вещи в шкаф.
— Не волнуйся, — сказала я в ответ на его обеспокоенный тон. — Я пришла сюда не за тем, чтобы проверять качество уборки.
— Это хорошо, — заметил Сэм, забрасывая какие-то вещички на нижнюю полку шкафа. Покончив с этим, он подошел ко мне и заключил в тесные объятия. — Тогда скажи мне, Струнка, а зачем ты пришла сюда? — В мягкой, негромкой фразе промелькнула провокационная нотка. — Честно говоря, я не был в этом уверен. После твоего вчерашнего отказа.
— Я тебе не отказывала, — возразила я. — Мне просто показалось, что лучше подождать денек-другой, ведь мы почти не знаем друг друга. А я не из тех, кто бросается в постель с незнакомым мужчиной.
— Значит, за последние двадцать четыре часа я стал тебе более знаком?
— Нет, просто мне больше захотелось.
Он рассмеялся.
— Ты даже не представляешь, как мне хорошо с тобой! — пробормотал он и принялся меня целовать, легко прикасаясь губами к щекам, ко лбу, к шее.
— Не представляю. А как? — ответила я, позволяя его губам гулять по моему телу, все еще более чем ошеломленная тем, что все это действительно происходит со мной.
— Настолько хорошо, что мне очень хочется немедленно уложить тебя в постель, Струнка. Это ответ?
— Да, — простонала я. — Да!
Сэм воспринял мои «да» как знак к тому, чтобы снять с меня белый блейзер. Краешком сознания я заметила, что он просто уронил его на пол, вместо того, чтобы повесить на плечики в шкаф, но заниматься этим мне совершенно не хотелось.
Далее он расстегнул молнию моего черного платья и стянул его через голову. Платье последовало вслед за блейзером на пол. Затем пришла очередь туфель и чулок. Снимал он их с меня медленно и очень сладострастно.
Оказавшись перед ним в одном нижнем белье, я почувствовала свою полную беззащитность. Последней персоной, которая наблюдала меня в таком виде, была продавщица из универмага «Сакс», которая металась между кабинкой и торговым залом, изо всех сил стараясь удовлетворить мои требования к «одежде для круиза». Весьма странно, но под взглядом Сэма я даже не поежилась и не испытала ни малейшей застенчивости от своей полураздетой фигуры. Мне хотелось, чтобы он смотрел на меня, восхищался мной, был от меня без ума. Я была настолько самонадеянна, что не сомневалась в том, что он должен быть от меня без ума.
— Ты прекрасна! — пробормотал он. — Правда!
Голова у меня начала кружиться от возбуждения. Я перехватила инициативу. Я сняла с Сэма очки, потом, с его помощью, — пиджак, галстук, рубашку, ботинки и носки. После чего обняла его и поцеловала. Крепко! Жадно! Алчно!
На нем не осталось ничего, кроме трусов. Он носил скорее плавки, чем боксерские трусы. И эти плавки были, как говорят в любовных романах, сильно натянуты. Он чуть отстранился, спустил с моего плеча бретельку и прижался губами к обнаженной коже. Я чуть не закричала от наслаждения; никто в жизни мне еще не целовал плечи.
В ответ на это я начала гладить его волосатую грудь, ласкать, целовать и покусывать. Сэм только слегка постанывал, время от времени выдыхая: «О Боже!»
Потом он поднял мне голову и впился губами в губы с такой страстью, которой, похоже, никто из нас не ожидал.
Но через некоторое время мы снова отстранились друг от друга, словно одновременно пораженные мыслью о том, что до сих пор стоим посреди каюты, в то время как рядом совершенно напрасно пропадает роскошная кровать.
Взяв за руку, он подвел меня к ней.
Ну что ж, так тому и быть, детка, сказала я себе, проглотив тугой комок в горле. Ты на пороге вступления в элитарный клуб одиноких самостоятельных работающих женщин среднего возраста, которые по-настоящему занимаются сексом с мужчинами вместо того, чтобы посещать группы психологической поддержки и плакаться там о том, почему у них этого нет.
— Я хотела тебе кое-что сказать, — выдавила я из себя, прежде чем мы опустились на кровать.
— Только не говори, что передумала! — взмолился Сэм.
— Нет. Ничего подобного. Просто… — Я колебалась, не зная, как сказать об этом, что свидетельствовало о моем полном выключении из сексуального процесса девяностых годов, если не сказать — процесса века.
— Ну говори, что такое? — нетерпеливо подтолкнул меня Сэм.
— Хорошо. Понимаешь, с тех пор как… Ну, в общем, я хочу сказать, что мне не было необходимости… Короче, у меня нет ни таблеток, ни чего другого, — наконец сумела выговорить я, подчеркнув «другого», чтобы Сэму был однозначно понятен смысл сказанного. Ну действительно, к чему все плохо влияющие на здоровье мероприятия по контролю за деторождаемостью, если я все равно не принимаю участия в этом процессе? Надеюсь, вам ясно, о чем я говорю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});