Дженни пошатнулась от потрясения и ужаса:
– Это безумие! Скажите королю Иакову: я не хочу никакой награды!
– Чего хотим мы, не имеет значения. Рим хочет компенсации. Шотландия хочет. Клеймор уже едет сюда сейчас, пока мы разговариваем. Будет подписан брачный контракт, и немедленно последует свадьба. Джеймс не оставил нам выбора.
Дженни медленно покачала головой в безнадежном безмолвном отрицании; голосок ее стих до перепуганного шепота:
– Нет, папа, вы не понимаете… Знаете, я… Он поверил мне на слово, что я не сбегу, а я сбежала. И если я правда превратила его в посмешище, он за это меня никогда не простит…
Лицо отца побагровело от гнева.
– Ты не нуждаешься в его прощении! Мы желаем сгубить его любым способом, используя малейший повод! Каждый Меррик, каждый шотландец полагается в этом деле на тебя. Ты обладаешь отвагой, чтобы совершить это, Дженнифер. Ты доказала, будучи его пленницей…
Дженни не слушала его больше. Она затряслась при мысли о том, как он должен ее ненавидеть, как он, должно быть, зол – память услужливо оживила чудовищные моменты, когда он пребывал в ярости. Он предстал перед ней таким, как в тот вечер, когда ее бросили к его ногам, – в развевающемся черном плаще, в сатанинском обличье в оранжевом пламени костра. Она видела выражение его лица, когда из-за нее погиб его конь, потемневшие от злости черты, когда она распорола ему щеку. Но ни в один из тех страшных моментов она не обманывала его доверия. И уж тем более не превращала в посмешище!
– Надо лишить его наследника, так же как он лишил меня! – пробился сквозь ее раздумья голос отца. – Надо! Господь даровал мне сию возможность отмщения, когда остальные пути для меня закрыты. У меня есть другие наследники, а у него никого не будет. Никогда. Твой брак станет моим отмщением.
Содрогнувшись от муки, Дженни вскричала:
– Папа, пожалуйста, не просите меня об этом! Я сделаю все что угодно. Вернусь в аббатство, или к тетушке Элинор, или куда прикажете…
– Нет! Тогда он просто женится по своему выбору и получит наследников.
– Я не хочу этого делать! – отчаянно настаивала Дженни, приводя первые пришедшие в голову разумные доводы: – Я не могу! Это нехорошо. Это невозможно! Если… если Черный Волк захочет меня… захочет наследника, – поправилась она, бросив стыдливый, смущенный взгляд на мужчин, – как я смогу его удержать? Он в пять раз сильней меня. Хотя после всего, что произошло между нами, он, по-моему, не пожелает, чтобы я оказалась в одном с ним замке, не говоря уже о… – она безуспешно пыталась найти слово для замены, – …постели, – чуть слышно договорила она, пряча глаза от гостей.
– Хорошо, если бы ты оказалась права, дитя мое, но ты ошибаешься. Ты отличаешься тем же самым, чем обладала твоя мать, тем, что пробуждает в мужчине страсть, когда он глядит на тебя. Волк захочет тебя, нравишься ты ему или нет. – Он внезапно умолк, чтобы подчеркнуть сказанное, и улыбка медленно расплылась на его лице. – Впрочем, может быть, и не сумеет справиться, ежели я пошлю вместе с тобой тетушку Элинор.
– Тетушку Элинор? – тупо повторила Дженни. – Папа, я не понимаю, о чем вы говорите, но все это нехорошо!
Беспомощно вцепившись пальцами в свои шерстяные юбки, она с отчаянной мольбой взглянула на окружающих, а мысленным взором видела иного Ройса Уэстморленда, не того, которого знали они, а мужчину, который подшучивал над ней на полянке и разговаривал с ней на балконе, мужчину, который при помощи сделки заманил ее в свою постель и обращался с ней нежно, тогда как другой захватчик взял бы силой, а потом отдал бы солдатам.
– Пожалуйста, – упрашивала она, оглядев всех вокруг и возвращаясь взглядом к отцу, – попытайтесь понять. Не измена вам, а здравый смысл заставляет меня это сказать. Я знаю, какое множество наших людей погибло в сражениях с Волком, но таковы все сражения. Нельзя винить его в смерти Александра или…
– Ты смеешь его оправдывать? – выдохнул отец, глядя на нее так, словно она обратилась в змею прямо у него на глазах. – Или, может быть, предпочитаешь хранить верность ему, а не нам?
Дженни показалось, что он ударил ее, но в глубине души считала, что ее отношение к бывшему похитителю даже для нее самой составляет необъяснимую загадку.
– Я только хочу мира… для всех нас…
– Ясно, Дженнифер, – резко проговорил отец. – Не стоит скрывать от тебя оскорблений, которые высказал твой нареченный супруг по поводу этого мирного союза и тебя лично. Он заявил – так, чтобы слышали все при дворе Генриха, – что не пожелал бы тебя, будь ты хоть королевой Шотландии. Он отказался взять тебя в жены, и король пригрозил лишить его всех богатств, но он стоял на своем! Лишь под угрозой смерти в конце концов согласился! А потом обозвал тебя потаскушкой Меррик и поклялся битьем принудить к послушанию. Друзья, хохоча, принялись делать на него ставки, ибо он обещал швырнуть тебя к своим ногам, как швырнул к своим ногам Шотландию. Вот что он думает о тебе и о браке! Что же до прочих, они наградили тебя титулом, который он тебе дал, – потаскушка Меррик!
Каждое произнесенное отцом слово отзывалось в сердце Дженни ударом хлыста, и она корчилась от невыносимого стыда и муки. Подняв наконец голову и взглянув на усталых отважных шотландцев, она резко и твердо проговорила:
– Надеюсь, они поставили на него все свое достояние!
Глава 15
Дженни в одиночестве стояла у парапета, вцепившись руками в каменный брус перед собой, и смотрела вдаль через торфяники, а ветер играючи перебирал ее локоны на плечах. Надежда, что жених не прибудет на собственную свадьбу, которая состоится через два часа, покинула ее несколько минут назад, когда страж замка объявил о приближении всадников. Сто пятьдесят верховых рыцарей скакали к подъемному мосту, лучи заходящего солнца сверкали в отполированных щитах, превращая их в яркое золото. Оскалившаяся волчья морда зловеще плясала у нее перед глазами, колыхалась на синих стягах, лошадиных попонах и рыцарских плащах.
С отрешенностью, свойственной ей на протяжении последних пяти дней, Дженни осталась стоять на месте, следя, как большая компания подъезжает к воротам замка. Теперь она заметила в ней женщин, разглядела на нескольких развевающихся знаменах изображение других гербов, не принадлежащих Волку. Ей говорили, что нынче вечером будут присутствовать несколько английских дворян, но она не ждала никаких дам. Взор ее с неохотой переместился на широкоплечего мужчину, скачущего перед свитой с непокрытой головой, без щита и меча, верхом на огромном вороном скакуне. Позади Ройса мчался Арик, тоже без головного убора и без доспехов, что, по мнению Дженни, было своеобразной демонстрацией полного пренебрежения любой недостойной попыткой клана Мерриков посягнуть на их жизнь.