Читать интересную книгу Норвежский детектив - Герт Нюгордсхауг

Мелкие детали.

Если бы у меня не было привычки водить машину только в ботинках со шнурками, Марио Донаско был бы сегодня жив.

Такие дела.

Но все же истина не так проста. Из этих случайностей всегда можно составить длинную цепочку причинно-следственных связей. Если бы Марио не сидел в кресле с книгой в руках, когда я заехал домой на улицу Оскара Вистинга. Если бы я поехал прямо к Йонсватнету, вместо того чтобы сперва завернуть домой. Если бы я отложил осмотр дома Бьёрна Уле Ларсена на день. Если бы я зашел к старшему следователю Морюду и рассказал ему все, что мне удалось узнать. Если бы у Марио не было причин приезжать в Норвегию. Если бы никогда не существовал клуб знакомств по переписке «Филконтакт».

Тогда произошло бы нечто совсем иное. Может, хуже, может, лучше.

Речь о том, чтобы не терять эти связи из виду.

Но и о том речь, чтобы уметь ловить момент.

Вот как все произошло. Я попрощался с Туре Квернму и заплатил еще за час парковки. Как раз к этому времени собрались тучи и хлопьями повалил снег. Через пятьдесят девять минут я закончил все дела в центре. «Гольф» оказался под пятисантиметровым снежным покрывалом. На улице Оскара Вистинга Марио смел весь снег с площадки перед гаражом. Когда мы выехали из города, стало темнеть.

Боковая дорога к бывшему крестьянскому хозяйству расчищена не была. Марио вышел, пока я парковал машину с правой стороны, как можно ближе к придорожному сугробу: дорога особой шириной не отличалась. Когда я начал снимать ботинки, чтобы надеть туфли, Марио сказал:

— Я пойду вперед.

Я дал ему ключи от дома.

Его фигура вскоре исчезла в вечерней темноте и метели.

Через три, может быть, четыре минуты я уже был готов последовать за Марио. Ступая в его следы, я шел по глубокому снегу. С обеих сторон старой подъездной дороги высился еловый лес, точно черная мраморная стена с серыми вкраплениями кружащихся снежинок.

До дома было немногим больше двух сотен метров. Тем не менее я различил его очертания лишь с расстояния в несколько шагов. Света в окнах не было.

Вжик… жах… вжик… жах…

Окна казались черными дырами в серой снежной стене.

Свет.

Вжик… жах…

Света не было.

Марио не нашел выключатель.

Жах… жах… жах…

Или не смог открыть замок?

Лыжные палки.

Жах…

Звуки слабо отдавались вдали. Это лыжные палки стучали о ледяную корку под свежим снежком.

А до этого — лыжи. Судя по шороху.

Теперь стало тихо.

Слишком тихо.

Я остановился. Замер. И тут же рванулся вперед. Наткнулся на стоявший за углом занесенный снегом «Опель». Заметил сквозь крутящуюся метель, что дверь на крыльце распахнута.

И так не хотелось мне видеть этот скрученный черный тюк, прислоненный к стене.

21

— Это ты заходил в коровник? — жестко спросил старший следователь Морюд.

Я с трудом кивнул.

— И что ты там делал?

Мне показалось, что я ответил, но я не услышал своих собственных слов.

Морюд повторил вопрос еще более жестким тоном:

— Что ты там делал?

— Ничего.

— Ничего?

Наверно, он думал, что это важно.

Для меня ничего важного в данный момент не было.

Я думал о Марселе Фьелль, урожденной Донаско, которую я никогда не встречал.

Лицо Морюда оказалось на уровне моего. Наверно, он присел на корточки. Я почувствовал на плече руку. Незнакомую руку. Но я ее не сбросил. Это был жест доброты.

— Что ты там делал? — спросил Морюд. На этот раз мягче. — Что ты делал там и здесь до нашего приезда?

Под его напором я стал оседать назад. Возможно, я всплеснул руками. Морюд встал.

— Искал телефон, — объяснил я. — Этот псих вырвал все телефонные провода из розеток.

— А потом прогулялся?

— Да.

— По дому и в коровнике?

— Да.

— Зачем?

— Не знаю.

— Что-нибудь нашел?

— Нет.

— Что же ты искал, раз ничего не нашел?

— Не знаю.

— Но ты что-то искал?

— Ничего определенного.

Морюд смотрел на меня. Долго. Четверо или пятеро его коллег осматривали развороченный дом.

Человек, проникший сюда, поработал основательно.

— Зачем вы с Марио Донаско отправились сегодня сюда? — спросил Морюд.

— Из любопытства.

— Потому что ты считаешь, будто между самоубийством Бьёрна Уле Ларсена и убийством Кольбейна Фьелля есть какая-то связь?

— Да.

— Ты нашел что-нибудь, что может подкрепить эту версию?

— Нет, — настойчиво отвечал я. Возможно, слишком настойчиво. По лицу Морю да я видел, что он мне не верит.

— Зачем ты пошел в коровник?

В голосе его опять прозвучали жесткие нотки.

— Там стоит пустой сейф, — объяснил я. — В закуте для телят. Пустой сейф, которым до недавнего времени пользовались. Я хотел посмотреть, не осталось ли следов того, что там хранилось.

— Нашел?

— Нет.

— А что в этом сейфе такого интересного?

— Не знаю. То, что он именно там стоит. Под кучей старого хлама. С открытой дверцей. А внутри пыли нет. И Леонарда о нем не знала.

— Понятно.

Может быть, он и вправду это понял.

— Подожди здесь, — сказал старший следователь Морюд.

Он вышел из комнаты. Я услышал, как он поднимается по лестнице. Я знал, что он там увидит. Полнейший разгром. И разбитый вдребезги персональный компьютер «Эрикссон».

Кто-то забрался в дом, взломав входную дверь. Внутри этот человек не только пошарил по всем шкафам и ящикам, но и разбил и разорил все, что только можно было разбить и разорить.

Марио, к несчастью, столкнулся с ним в дверях, когда тот уже убегал.

Я представил себе Марселу, которую видел только на фотографиях. Вспомнил ее глаза. Черные, на улыбающемся лице. Я вспомнил искусной работы кулон — золотого дракона на тонкой цепочке вкруг стройной шеи.

Морюд возвратился назад.

— Пожалуй, тебе придется поехать со мной в Управление, — сказал он.

— Это вежливое приглашение или намек на то, что меня могут арестовать? — спросил я.

— Понимай как знаешь.

Без дальнейших рассуждений я последовал за ним к выходу.

С наружной стороны крыльца был натянут брезент, в продолжение крыши, чтобы снег не запорошил оставшиеся, возможно, следы. В лучах сильного прожектора большое красное строение казалось ягодкой клубники на кремовой верхушке пирожного.

Тело они уже унесли, только глубокая вмятина осталась в сугробе. Тяжелый топор лежал на том же самом месте, где я впервые увидел его.

Я снова почувствовал приступ тошноты.

Но я выплюнул из себя все, что мог.

На дороге, припаркованные к той же обочине, что и «Гольф», стояли пять полицейских автомашин и один обычный «вольво». Я обернулся. Сквозь метель освещенный прожектором жилой дом казался белым прямоугольником на фоне черного неба.

— Залезай, — сказал Морюд, стоявший у дверцы «вольво».

— Если ты ничего не имеешь против, — попросил я, — я хотел бы поехать на своей. Мне ее дали на время.

— Как будет угодно.

Очнулся я, когда мы уже были в Темпе, и все не мог вспомнить, как я сел в машину, как включил зажигание, как развернулся, как ехал. Но сейчас я был на правой стороне улицы Хольтерманна, и в нескольких метрах впереди маячили задние огни «вольво».

На ногах у меня были туфли без шнурков.

22

— Марио Донаско умер, — сказал я.

— Черт побери! — воскликнул Аксель Брехейм.

Он сидел в холле гостиницы и дожидался меня. Я пришел на работу прямо из кабинета Морюда. Вид у Брехейма был не свежий.

Возможно, потому, что за вечер он уговорил целый кофейник.

— Какой-то псих погладил его топором по голове, но сделал это неосторожно, — объяснил я. — Судя по всему, убил его случайный грабитель. Марио, видимо, застал его врасплох, когда тот разорял пустующий дом. Он убежал на лыжах. В сторону Сельбю.

Я коротко набросал картину пережитого мной в этот вечер. Брехейм сидел с таким видом, будто думал о чем-то совсем ином. Если вообще о чем-нибудь думал.

— И ты сказал правду? — спросил он, когда я закончил рассказ.

— Сказал правду?

— Морюду. Насчет того, что ничего не нашел.

— Если там и можно было что-то найти, это сделал он, тот, кто опередил меня.

— Думаешь, он искал что-то связанное с этими убийствами? — спросил полицейский.

— А что ему еще делать в доме?

— Искать ценные вещи. Или лекарства для кайфа.

— Третье убийство за три недели. Еще одно случайное совпадение — ты это имеешь в виду? Я в сказки не верю. А домушники-наркоманы вряд ли убегают с места преступления на лыжах через поле.

— У тебя пиво есть в холодильнике? — поинтересовался Аксель Брехейм.

Я достал две бутылки. Одну для него, другую — для себя.