Верка с трудом переваривала дочкин рассказ, но ничего в нём так и не поняла. А Рита спрыгнула с кровати, достала заветный свёрток и развернула прямо перед матерью на одеяле.
– Это что такое? – спросила Верка.
– Как что? Креветки! А ты не знала? – рассмеялась Рита.
– Откуда они у тебя?
– Ну, мамочка, я же тебе только что рассказала. Добрый молодец Иван-дурак…
– Я спрашиваю: где ты взяла? – ледяным тоном произнесла Верка. – Ты украла?
– Нет, мамуля, что ты! Мне их дядя дал, – испуганно пробормотала Рита. Такой тон матери не предвещал ничего хорошего.
– Что за дядя?
– Хороший дядя, добрый, правда, глупый. Это он мне у злой ведьмы бутылочки купил. А потом ещё и креветки подарил. Он, представляешь, мамочка, их хотел в мусорку выкинуть. Вот дурачок! Такую вкуснятину выкидывать! Я завтра опять в пивнушку схожу. Там таких дурачков море! Мы с тобой теперь креветками обожрёмся!
До Верки наконец дошло. Она всё поняла. С размаху она залепила дочери звонкую пощёчину.
– Ах ты дрянь! По пивнушкам, значит, шастаешь? Побираешься, значит? Ну, гадёныш, я тебе сейчас покажу добрых молодцев! Я тебе сейчас так ноги повыдираю, чтоб ты на всю жизнь забыла туда дорогу! Ах ты скотина! Позоришь мать, побирушка чёртова!
Верка вскочила с кровати и давай лупить дочь по чему ни попадя. Она схватила девочку за волосы и трепала её из стороны в сторону. Рита только скулила да повизгивала. Громко плакать было запрещено. Злить мать ещё больше – себе же хуже делать. Сорвав злость, Верка швырнула дочку в угол, где та и просидела всхлипывая весь вечер. А Верка достала недопитую бутылку самогона, опустошила её и опять завалилась спать.
Утром Верка проснулась, как всегда, с больной головой. Она, кряхтя, села на кровати и тупо обвела взглядом комнату. В углу, свернувшись калачиком, спала Рита. Верка смутно помнила, что вчера она за что-то дочь отлупила. А сейчас, глядя на худенькое тельце девочки, свернувшееся клубочком на полу, Верке стало пронзительно жалко малышку.
– Лягушонок! – позвала она. – Иди ко мне.
Рита проснулась, испуганно посмотрела на мать, но всё же подошла. Верка взяла в ладони худенькое личико дочери, расцеловала, потом прижала к себе Риту и разревелась.
– Доченька, миленькая, прости меня! Я тварь, я плохая! Я никчёмная мать! Меня убить мало! Ну хочешь, побей меня. Давай бей!
Верка взяла ручку дочери и стала лупить себя ею по лицу. Но Рита вырвала руку.
– Что ты, мамочка, ты хорошая. Не надо тебя убивать.
Она обняла мать, и они обе стали плакать и жалеть друг друга.
Такие моменты примирения случались часто после скандалов, когда Верка приходила в себя от спиртного угара. Но в очередной раз напившись, она опять срывала злость на дочери… А потом опять плакала и просила прощения.
Рита всегда считала эти примирения самыми счастливыми минутами, потому что они, обнявшись, вместе плакали и были в этот момент самыми близкими в мире существами. А самое приятное было то, что после примирения мамочка, стараясь загладить свою вину, читала Рите книжки или рассказывала те истории, которые сама раньше читала, когда жила у злой Бронтозаврихи в доме.
Вот и в этот раз Верка спросила:
– Хочешь, я тебе почитаю? Неси сюда свои книжки.
Но Рита уже знала наизусть все шесть книжек сказок, которые ей подарила тётя Райка.
– Мамуль, ты лучше опять расскажи мне страшную сказку про тётю Аню, которую электричка задавила.
– Ну хорошо, слушай… Только давай сначала покушаем. Есть у нас что-нибудь?
– Нет. Только креветки… – виновато произнесла девочка.
– Давай их сюда, – неожиданно улыбнулась мать.
Рита стала собирать по всему полу рассыпавшиеся вчера злосчастные розовые загогулины. Потом она сполоснула их водой, выложила на тарелку и поставила рядом с матерью на постель. Рита залезла на кровать к Верке под одеяло. Они прижались друг к другу, стали есть креветки, а Верка начала свой душещипательный рассказ:
– Значит, так… Жила-была одна тётя. Анна её звали. А фамилия у неё была Каренина.
– А отчество?
– Отчество? Да фиг его знает! Её все звали просто Анной. Так вот, всего у неё было до хрена! И дом был большой…
– Как наш барак?
– Больше.
– А-а-а, как пятиэтажка.
– Ну да, почти. Так вот. И золото, и всякие там украшения у неё были…
– Ух ты! Богатая была тётка!
– Конечно, я и говорю, что всё у неё было.
– А почему? Она что, как Мишкина мамка, продавщицей работала? Или воровкой была?
– Да потому что муж у неё был дюже богатый.
– Вот везёт же некоторым! Мамуль, а ты тоже найди себе богатого мужа. А то у тебя одни бедняки были, голь перекатная. Особенно последний папочка Колька. Ой, мамуль, он как наденет свои старые портки, которые у него на заднице уже протёрлись, прямо хоть глаза на эту срамоту не поворачивай! Он идёт и трусами в цветочек сверкает! Стыдобища!
Верка захохотала, а вместе с ней засмеялась и Рита. Они никак не могли остановиться! Их звонкий смех разносился по всему бараку…
Наступила весна. Серые от грязи сугробы постепенно съёжились, обнажив влажную землю с проглядывающей кое-где прошлогодней травой. Всё вокруг проснулось от зимней спячки и наполнилось звуком. Трень! Трень! Трень! Это на крышах плачут сосульки. Бурлык, бурлык, бурлык! Это журчат ручейки. Хлюп. Хлюп. Хлюп. Это Рита шлёпает по лужам, подгоняя палочкой свой бумажный пароходик. Эх, хорошо! Весело!
А вот и мальчишки вышли на улицу, гордо держа в руках свои кораблики. Ах! Вот это красота! Кораблики-то у них не бумажные, как у Риты, а вырезанные из деревяшек, посередине воткнуты палочки, а на них прикреплены пластилином настоящие паруса! Вот ведь диво дивное! Из бумаги паруса, красиво так изогнуты да ещё и разрисованы! У кого герб какой-то причудливый нарисован, у кого флаг красный, а Ванька даже череп с костями нарисовал!
Рита смотрела с восхищением на эти произведения искусства.
– Мишенька, дай потрогать твой кораблик! Я тихонечко, не сломаю, – попросила Рита самого младшего из всей группы.
Мальчишка смачно сплюнул через дырку между зубами.
– Ещё чего! Чеши отсюда, малышня! – презрительно произнёс Мишка, хотя сам был старше Риты всего лишь на полгода.
– Эй, Лягушка, катись колбаской по Малой Спасской! – подхватил Серёжка и грубо толкнул девочку.
Рита покорно отошла в сторону.
Мальчишки спустили свои кораблики на воду, и они поплыли, обгоняя друг друга. Ребята шли следом и внимательно следили, чей же кораблик приплывёт первым к коряге, распластавшейся в луже возле помойки, которую обозначили как финиш.
Рита уже привыкла, что мальчишки не брали её в свои игры. Но ей было так скучно всегда играть одной! Она же не виновата, что в бараке как назло, кроме неё, не было ни одной девочки.