Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

"Пронзительный вѣтеръ завывалъ и прямо дулъ черезъ дорогу, сообщая дождевымъ потокамъ косвенное направленіе, на подобіе тѣхъ перекрестныхъ линій, какими въ школахъ украшаются ученическія тетрадки. На минуту онъ смолкалъ, какъ будто истощенный въ своихъ бѣшеныхъ порывахъ, и вдругъ опять и опять — Ггу-Г-г-гу! — и вѣтеръ снова принялся ревѣть и свистать по широкому раздолью, по долинамъ, по холмамъ, по равнинамъ, по ущельямъ, собираясь со свѣжими силами и какъ будто издѣваясь надъ слабостью бѣднаго путешественника, промокшаго до костей и проникнутаго судорожною дрожью.

"Гнѣдой рысачокъ, взмыленный и вспѣненный, поминутно фыркалъ, прядалъ ушами и забрасывалъ свою голову назадъ, выражая, очевидно, неудовольствіе противъ буйства земныхъ стихій; это, однакожъ, не мѣшало ему трусить довольно вѣрными и рѣшительными шагами до тѣхъ поръ, пока новый порывъ вѣтра, неистовый и дикій, не заставлялъ его пріостановиться на нѣсколько секундъ и глубже водрузить свои ноги въ грязную лужу, вѣроятно, для того, чтобъ предупредить опасность носиться на крыльяхъ вѣтра по воздушному пространству. Разсчетъ рысака обнаруживалъ въ немъ необыкновенную смѣтливость умной лошадки: онъ былъ такъ воздушенъ, желтая телѣжка такъ легка, и Томъ Смартъ настолько безкровенъ, что безъ этой предварительной мѣры ураганъ неизбѣжно долженъ былъ бы умчать ихъ на облакахъ за предѣлы видимаго міра, и тогда… но тогда, вы понимаете, повѣсть эта не имѣла бы никакого значенія и смысла.

"— Ну, ну, чортъ меня побери, молодецкая потѣха! — воскликнулъ Томъ Смартъ, имѣвшій весьма нелѣпую привычку вдаваться въ бѣшеныя клятвы. — Дуй, подувай, раздувай, — и провалиться бы мнѣ сквозь землю!

Вѣроятно, вы спросите меня, зачѣмъ Томъ Смартъ выразилъ такое нескромное желаніе провалиться сквозь землю и подвергнуться свирѣпому дѣйствію воздушной стихіи: этого я не знаю и, слѣдовательно, не могу вамъ сказать. Я передаю вамъ изъ іоты въ іоту слова моего стараго дяди, или самого Тома Смарта, — что рѣшительно одно и то же.

"— Дуй, подувай, раздувай! — воскликнулъ Томъ Смартъ къ очевидному удовольствію своей лошадки, которая на этотъ разъ заржала и встряхнула ушами.

"— Развеселись, Сого! — воскликнулъ Томъ, погладивъ рысачка концомъ своей плети. — Въ такую ночь не разъѣдемся мы съ тобой; только бы завидѣть какой-нибудь домишко — и баста: ты въ конюшню, я на боковую. Пошевеливайся, Сого! Чѣмъ скорѣй, тѣмъ лучше.

"Не могу вамъ доложить, понялъ ли гнѣдой рысачекъ сущность увѣщаній своего хозяина, или онъ собственнымъ умомъ дошелъ до такого заключенія что стоять среди дороги не было ни малѣйшей выгоды ни для него, ни для желтой телѣжки, — только онъ вдругъ бросился бѣжать со всѣхъ ногъ, и Томъ Смартъ уже не могъ остановить его до той поры, когда онъ по движенію собственной воли своротилъ направо съ большой дороги и остановился передъ воротами придорожнаго трактира, за четверть мили до конца Марльборогскихъ луговъ.

"Томъ Смартъ бросилъ возжи, выскочилъ изъ телѣжки и окинулъ быстрымъ взглядомъ верхнюю часть придорожнаго трактира. Это было довольно странное зданіе изъ брусьевъ, обложенное тесомъ, съ высокими и узкими окнами, пробитыми на большую дорогу, низенькая дверь съ темнымъ портикомъ вела въ домъ посредствомъ пары крутыхъ ступеней, которыя могли замѣнить полдюжины мелкихъ ступенекъ новѣйшаго современнаго фасона. Яркій и веселый огонекъ проглядывалъ изъ за рѣшетчатыхъ ставень одного окна, между тѣмъ какъ въ другомъ противоположномъ окнѣ, сначала темномъ, вдругъ засверкало игривое пламя, отражаясь краснымъ заревомъ на опущенной сторѣ. Это могло служить вѣрнымъ доказательствомъ, что въ этомъ домѣ былъ каминъ, только-что затопленный. Замѣтивъ эти признаки комфортабельности взглядомъ опытнаго путешественника, Томъ Смартъ направилъ быстрые шаги къ дверямъ, поручивъ напередъ свою лошадку заботливости конюха, явившагося теперь предложить свои услуги.

"Минутъ черезъ пять Томъ Смартъ сидѣлъ уже въ той самой комнатѣ, гдѣ горѣло яркое пламя, и притомъ сидѣлъ передъ каминомъ, съ наслажденіемъ прислушиваясь къ потрескиванью перегоравшихъ углей. Одно уже это обстоятельство способно было распространить живительную отраду въ сердцѣ всякаго разсудительнаго джентльмена, хотя бы онъ промерзъ насквозь до сокровеннѣйшаго мозга въ своихъ костяхъ; но домашній комфортъ на этотъ разъ обнаружился въ обширнѣйшихъ размѣрахъ. Смазливая дѣвушка въ коротенькомъ платьицѣ, изъ-подъ котораго картинно рисовались чудныя ножки, накрывала на столъ бѣлоснѣжную скатерть, и въ ту пору, какъ Томъ Смартъ сидѣлъ передъ рѣшеткой, спиною къ дверямъ, передъ его глазами въ большомъ зеркалѣ надъ каминной полкой отражалась очаровательная перспектива зеленыхъ бутылокъ съ золотыми ярлычками, разнокалиберныхъ банокъ съ вареньемъ и пикулями, перспектива ветчины, сыра и жареной дичи, распространявшей самый соблазнительный запахъ. Все это могло служить удивительнымъ утѣшеніемъ для усталаго путешественника; однакожъ, и это было не все. За буфетомъ, передъ круглымъ столикомъ, уставленнымъ чайными чашками, сидѣла цвѣтущая вдовушка лѣтъ сорока съ небольшимъ, очевидно, хозяйка этого дома и главная надзирательница надъ всѣмъ, что могло служить къ созданію въ немъ покойной жизни. Былъ только одинъ предметъ, омрачавшій прелестную картину: за чаемъ подлѣ вдовушки сидѣлъ высокій, долговязый мужчина въ сѣромъ сюртукѣ и свѣтлыхъ пуговицахъ, съ черными бакенбардами и густыми курчавыми волосами. Это ужъ было не очень хорошо, вы понимаете почему: Томъ Смартъ мигомъ догадался, что долговязый кавалеръ уговоритъ вдову покончить разъ навсегда съ унылыми годами одиночества и провести вмѣстѣ съ нимъ остатокъ жизни, исполненной всевозможной благодати.

"Надобно вамъ доложить, что Томъ Смартъ былъ по своей природѣ, смиренъ и кротокъ, какъ овца, и зависть отнюдь не была въ его натурѣ; случилось однакожъ, неизвѣстно какими судьбами, что долговязый мужчина въ сѣромъ сюртукѣ съ свѣтлыми пуговицами расшевелилъ въ его сердцѣ весь запасъ желчи и вызвалъ въ немъ величайшее негодованіе, особенно въ ту пору, когда на зеркальномъ стеклѣ обрисовались несомнѣнные признаки того, что долговязый пользуется благосклонностью цвѣтущей вдовы. Томъ былъ вообще большой любитель горячаго пунша, — я могу даже сказать — Томъ влюбленъ былъ въ горячій пуншъ съ коньякомъ, водкой или ромомъ, смотря по обстоятельствамъ; поэтому ничего нѣтъ удивительнаго, если онъ, накормивъ свою лошадку и скушавъ самъ три тарелки разнаго печенья и варенья, изготовленнаго хозяйкой, приказалъ себѣ, эксперимента ради, подать стаканъ горячаго пунша. Экспериментъ оказался вполнѣ удачнымъ даже сверхъ всякаго ожиданія, по той именно причинѣ, что изъ всѣхъ предметовъ кухмистерскаго искусства цвѣтущая вдова наиболѣе усовершенствовала себя въ приготовленіи горячительныхъ напитковъ. Опорожнивъ влагу едва не съ быстротою молніи, Томъ Смартъ заказалъ другой стаканъ, и это отнюдь не удивитъ васъ, господа, если вы потрудитесь сообразить, что горячій пуншъ, пріятный и сладкій при всѣхъ рѣшительно обстоятельствахъ жизни, долженъ былъ показаться очаровательнымъ Тому Смарту, сидѣвшему въ теплой комнатѣ передъ пылающимъ каминомъ, тогда какъ вѣтеръ неистово бушевалъ и бѣсновался вокругъ всего дома. Томъ Смартъ, видите ли, праздновалъ, такъ сказать, свою побѣду надъ буйною стихіей, и по этой-то причинѣ заказалъ себѣ другой стаканъ горячаго пунша, за которымъ слѣдовалъ третій, четвертый и такъ далѣе. Сколько выпилъ онъ всего, я не знаю; но чѣмъ больше онъ пилъ, тѣмъ больше косился на долговязаго гостя, и тѣмъ сильнѣе кипѣла желчь въ его груди.

"— Безстыдный нахалъ, провалъ его возьми! — думалъ про себя Томъ Смартъ, — какого ему чорта торчать за этимъ буфетомъ? Препасквильная рожа! Неужели y этой вдовы нѣтъ никакого вкуса насчетъ выбора достойныхъ кавалеровъ?… Скверный анекдотъ!

"Здѣсь быстрый взоръ Тома Смарта отпрянулъ отъ камина на круглый столъ, и, подозвавъ хозяйку, онъ поспѣшно заказалъ себѣ новый стаканъ пунша.

"Должно замѣтить, господа, что Томъ Смартъ чувствовалъ всегда особенное расположеніе къ трактирной жизни. Уже давно воображеніе его лелѣяло мечту — завести свой собственный трактиръ, стоять за буфетомъ въ широкомъ сюртукѣ и широкихъ штанахъ безъ штрипокъ, запустивъ обѣ руки въ глубокіе карманы. Не разъ ему случалось занимать первыя мѣста на веселыхъ пирахъ и съ наслажденіемъ думать, что эти пиры могли бы продлиться до безконечности, еслибъ самъ онъ былъ содержателемъ общаго стола. Одаренный отъ природы ораторскимъ талантомъ, онъ могъ бы произносить великолѣпныя рѣчи въ присутствіи дорогихъ гостей, воспламеняя ихъ жажду къ заздравнымъ тостамъ. Всѣ эти мысли, съ быстротою молніи, просверлили голову Тома Смарта, когда онъ допивалъ шестой уже стаканъ, засѣдая передъ пылающимъ каминомъ. Мудрено-ли, что онъ чувствовалъ справедливое негодованіе при взглядѣ на долговязаго верзилу, готоваго сдѣлаться обладателемъ прекраснаго трактира, тогда какъ онъ, Томъ Смартъ, принужденъ будетъ въ его пользу отказаться отъ своего истиннаго призванія.