Не надо. Я этим займусь. Можешь сейчас за ним съездить?
Я кладу руку ей на плечо.
— Да не переживай ты так! Отдам я тебе мобилку, как только смогу.
Она кивает, и мы идем дальше.
— Но вообще-то ты не должна была приходить даже в этой твоей дурацкой маскировке, — добавляю я.
— Ну да, я бы и не пришла, если бы ты хоть изредка снимала трубку.
— А-а, так это была ты? А я и не сообразила!
— Потому что я звонила с другого номера.
— Серьезно? Лучше бы написала. Откуда мне знать, кто звонит?
— С ума сошла? По идее, мы не должны общаться. Думаешь, обмен сообщениями — это то, что нужно?
— Ну ладно, хватит, я поняла. Набери меня завтра вечером, хорошо? Я возьму трубку и скажу, когда смогу с тобой встретиться. Но мне кое-что от тебя нужно, Кэрол.
— Да? Что именно?
— Джим спер у меня одну вещь. Мою старую трубку. Показал мне ее в тот день, когда уходил, и унес с собой. Наверное, она где-то в его вещах. Она мне нужна.
Кэрол смотрит на меня чуть расширившимися глазами.
— А что за трубка?
— Айфон. В таком жестком защитном чехле со зверушками. Не видела?
— Не помню ничего такого. Трубка точно у Джима?
— Точно.
— Эмма, а это действительно так уж важно? Вдруг я не найду никакого айфона?
— Найдешь, — улыбаюсь я, — я в тебя верю.
Она горбится. Ей явно хочется получить обратно свой телефон и не хочется ничего делать в качестве ответной услуги.
— Завтра вечером?
— До послезавтра я в хранилище не пойду, так что да, созвон завтра вечером. А время встречи обговорим потом.
— О’кей, — неохотно соглашается Кэрол, — позвоню тебе завтра вечером.
Потом она быстро целует меня в щеку и уходит. Я прикасаюсь рукой к тому месту, которого коснулись ее губы.
Как странно. Не пойму, на публику она играет, что ли? Мол, две подружки случайно столкнулись на улице. Я смотрю, как Кэрол исчезает за углом. Когда мы встретились вот так впервые, я не спросила ни себя, ни ее, откуда она появилась.
Но сейчас мне любопытно, ведь вокруг нет ни укромных закутков, ни темных переулков, ни подворотен, и все же Кэрол вдруг словно материализовалась из сгустившихся теней. Может, она высматривала меня из «Старбакса» в доме на противоположной стороне улицы? Сидела у окна, боясь отвернуться, чтобы я не проскочила мимо незамеченной? А потом перебежала дорогу у меня за спиной?
* * *
— А я и забыла об этом ресторане, — говорю я, окидывая взглядом интерьеры «Ла массерии». — Бог знает сколько тут не была.
— Ну, как видишь, здесь все по-прежнему, — замечает Фрэнк, просматривая меню. — Что закажешь?
— Не знаю пока. — Я смотрю на соседний столик. — Наверное, суп.
— La zuppa del giorno![1] — величественно обращается к официанту Фрэнки, заставив меня улыбнуться.
Он опускает меню, и мы снова остаемся одни.
— У тебя все хорошо?
— Конечно, почему ты спрашиваешь?
— Вид у тебя немного растерянный.
— Ну, раз уж ты поинтересовался… — И я излагаю Фрэнки свою версию расставания с Джимом, благо теперь это дается мне легко: напрактиковалась. Вдобавок я рассказываю о своем финансовом положении, свалив всю вину на мужа-экономиста.
Фрэнк качает головой.
— Очень тебе сочувствую, Эмма. Тяжелая ситуация.
Я выдаю набор общепринятых замечаний о том, что жизнь-то идет и что ни делается, все к лучшему, судьбы не избежать, а чему быть, того не миновать, пока банальности не заканчиваются, а потом сообщаю:
— Отчасти поэтому я и хотела увидеться. Думала про твой пляжный дом.
— Правда? А почему?
— Мне нужно где-то пожить, и вот…
— Ох, Эмма! — Фрэнки хватает меня за руку. — Ты без квартиры осталась? Джим попросил тебя съехать? Что ж ты раньше не сказала!
Я начинаю смеяться.
— Нет, конечно, что ты, ничего подобного. Как раз Джим и съехал из квартиры. Мне просто хочется сменить обстановку. — Я вовремя прикусываю язык, чтобы не ляпнуть: «Мне просто хочется побыть одной», что не имеет смысла, ведь я и так одна. — Оказаться подальше от нашего общего дома и воспоминаний, пока не соображу, что делать дальше. Вот я и подумала, может, разрешишь мне пожить в твоем домике? Конечно, если он сейчас не нужен тебе самому.
— Да не вопрос, Эмма, всегда пожалуйста! Это ведь ты его оплатила, чего уж там, — мурлычет Фрэнки, и мы вместе посмеиваемся. Есть у него такая милая причуда: постоянно нахваливать меня за то, что он, по его словам, «возродился из пепла» благодаря мне. — Можешь сколько угодно жить в пляжном доме, мы им сейчас не пользуемся, а даже если бы и пользовались, там полно места.
— Так, вот тут притормози, пожалуйста. — Я вскидываю руку ладонью вверх, это по-прежнему мой любимый жест. — «Мы»?
— Да, но, наверное, время сейчас неподходящее, учитывая обстоятельства… ладно, забудь, потом расскажу. — И Фрэнки, к моему удивлению, краснеет.
— Нет, расскажи сейчас.
— Это подождет.
— Новость-то хотя бы хорошая?
— Да.
— Тогда ты обязан со мной поделиться. Хорошую новость я переживу. — Я улыбаюсь, и он тоже.
— У меня кое-кто появился. — На удивление смущенный, он смотрит в свою тарелку. — Понимаешь теперь, почему я не хотел говорить? После твоего рассказа как-то неуместно.
— Почему? Отличная новость! Я всегда говорю: долой старое, да здравствует новое. Так что вперед.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Фрэнки смеется.
— Ну, его зовут…
В глубине души я в этот миг молюсь, чтобы он не сказал «Ник», однако нет, слава богу: Брэд. Ну и имечко.
— Ты не шутишь? Твоего бойфренда зовут Брэд?
— Да, забавно, знаю, — широко улыбается Фрэнки.
Я отодвигаю тарелку, ставлю на освободившееся место локти, подпираю подбородок ладонями и требую:
— Рассказывай все. В прямом смысле. Давай, начинай.
Фрэнки опять краснеет — ужасно трогательно.
— Что ты хочешь услышать?
Я тянусь через стол и беру его за руку.
— Где вы познакомились? Давай начнем с этого.
— В качалке.
— Ого, замечательно! Так, значит, он в хорошей форме.
— Да, можно и так сформулировать.
На протяжении следующего часа Фрэнки рассказывает мне про Брэда — милого, чудесного Брэда, финансового консультанта.
— Их нужно остерегаться, — иронизирую я. — Я была замужем за экономистом, и смотри, к чему это меня привело. — Мы дружно хохочем. — Давно вы знакомы?
— Два месяца.
— Два месяца? И ты только сейчас мне говоришь?
— Эмма, да мы почти и не виделись! Не смотри на меня так! Поверь, мне до смерти хотелось поделиться.
— Ладно, я тебя прощаю. Фотки есть? — я тычу в его лежащий на столе телефон.
— Таких, которые тебе хотелось бы увидеть, нет, — криво усмехается