она верит в подобную возможность. Прежде чем родители Джима переехали на юг, мы регулярно встречались с ними на семейных трапезах, и меня поражало, как активно и деятельно сестры моего мужа помогают отцу с матерью. Они забивали морозильник родителей полуфабрикатами, чтобы у тех под рукой всегда было несколько готовых блюд, которые достаточно просто разогреть. Приносили Мойре журналы по садоводству, зная о ее любви к выращиванию цветов. Когда мы с Джимом тоже приходили в гости к Мойре и Ларри, его сестры сами готовили угощение и гоняли мать с кухни, чтобы она могла «побездельничать». Джим же ничего подобного не делал, разве что приносил вино, но уж точно ни разу не запачкал рук такой низменной работой, как уборка со стола или загрузка посудомоечной машины. Но, опять же, обычно этим занималась я.
Мне удается взять себя в руки.
— Мойра, мы расстались. Прости, что огорчаю, — выдыхаю я.
— Что значит «расстались»?
— Джим ушел.
— Куда ушел?
— От меня, Мойра.
— Так вы разводитесь?! — Она так орет, что приходится отодвинуть телефон от уха.
Мне делается совсем уж не по себе. Мойра всегда похвалялась тем, что в их семье разводов не бывает. Дескать, ни дети ее не развелись, ни сестра, ни брат, ни ее родители, ни родители Ларри и вообще никто из родни.
— Не знаю, Мойра. Надеюсь, что нет.
— Но что случилось?
— Наверное, лучше будет поговорить об этом в другой раз.
— А где же Джим? Почему не отвечает на мои звонки? — всхлипывает свекровь.
— Мойра, да не переживайте вы, никуда он не пропал. Он просто расстроен немного, дайте ему время.
— Когда он от тебя съехал?
— Несколько дней назад. — В некотором роде так оно и есть.
— Ой, всего-то?
— Да, так что вы вполне можете подождать. Он сказал мне, что поживет пока в каком-нибудь отеле, чтобы привести мысли в порядок.
Даже для меня самой это звучит подозрительно, но, как я надеюсь, Мойра даст убедить себя в чем угодно, лишь бы верить, что ее сын жив-здоров.
— А ты не знаешь, в каком он отеле?
Разговор начитает меня раздражать. Не знаю, как еще мне объяснить, что я не в курсе, где ее сын, и не имею намерений его искать. Но я заставляю себя сохранять милый тон.
— Нет, он обещал сообщить, где остановился, но пока молчит. Думаю, хочет побыть наедине с собой.
Мойра снова тихонько всхлипывает.
— Эмма, мне с ним не связаться. Как ни позвоню, вечно на голосовую почту попадаю. Я, конечно, записала сообщения, но не понимаю, почему его телефон не работает. Вдруг с ним что-то случилось, ты об этом не думала?
— Ему просто нужно время, Мойра. Он вам позвонит, я уверена. Вот увидите.
Мы проходим еще несколько кругов вопросов: «Почему он не берет трубку? Что говорят у него на работе?» В «Форум» Мойра еще не звонила: решила начать с меня. Она не знает, что Джим уволился, и я тоже умалчиваю об этом, соврав, что он взял отпуск за свой счет.
— Как только он объявится, позвони мне в тот же миг, поняла, Эмма? Дай слово.
Я знаю, что все не так-то просто. Мысленным взором я вижу, как рука Мойры прижимается к губам, а глаза начинают рыскать по сторонам, когда она представляет себе всякие ужасы. Еще немного — и свекровь кинется обзванивать больницы, а там и до полиции недалеко.
А значит, времени у меня мало и оставаться в квартире нельзя, потому что копы заявятся туда в первую очередь, как только получат достаточно фактов, чтобы сложить два и два.
* * *
Опустив голову, я резво спешу домой. В голове кружатся мысли, и я усилием воли их притормаживаю. Паниковать сейчас нельзя, чтобы не наделать ошибок.
До дома остается лишь квартал, когда слышится тихий оклик:
— Эмма!
Прямо-таки дежавю. Я подпрыгиваю, едва не падаю и оборачиваюсь на голос, уже зная, кто это. Как и в прошлый раз, она стоит в сторонке, в тени, и вполголоса зовет меня, когда я бегу мимо.
— Господи боже! Кэрол! Меня чуть кондратий не хватил! Ты что, хочешь и меня прикончить?
Она отшатывается, а я прячу улыбку.
— Извини, не хотела напугать.
— Не хотела, но напугала. Дай мне минутку прийти в себя.
Я наклоняюсь, упираю ладони в колени и стараюсь отдышаться. Нужно восстановить самообладание. Она действительно перепугала меня, вот так выскочив не пойми откуда. Я набираю в грудь побольше воздуха и спрашиваю:
— Думаешь, хорошо будет, если нас увидят вместе?
— Давай просто пройдемся, — предлагает Кэрол. Ее движения кажутся немного слишком порывистыми, нервными. Она делает шаг ко мне. — Меня все равно никто не узнает.
— Тебе в этом не жарко? — На ней худи и очередная бейсболка с другим логотипом, который ничего для меня не значит. Козырек еще больше предыдущего и низко надвинут на глаза, прячущиеся за огромными солнцезащитными очками.
Кэрол игнорирует вопрос и снимает очки.
— Моя одноразовая трубка еще у тебя? — приступает она прямо к делу.
— Да. Конечно, я собиралась отдать ее тебе, а потом вернулась домой, смотрю, а она все еще у меня в кармане.
Веки у Кэрол вздрагивают от облегчения. Значит, она правда волновалась, и не могу сказать, что меня это печалит. Надеюсь, от переживаний ее одолела бессонница. Судя по глазам, которые мне теперь видны, так оно и было.
— Отлично, а то я сомневалась. Не знаю даже, запуталась как-то. Отдашь?
— Прямо сейчас? Я вообще-то ее в карманах не таскаю.
— Нет, я и не рассчитывала… в смысле, я могу подождать тебя тут, а ты бы сходила и принесла.
— У меня ее нет.
— Понимаю, но если бы ты могла вернуться к себе в квартиру, а я…
Я останавливаюсь и смотрю на нее в упор.
— В квартире трубки тоже нет. Я сейчас переезжаю, все вещи на складе, я там ячейку арендовала. Твой телефон тоже в общей куче.
Кэрол судорожно дергает головой, потом еще раз, как будто ее током бьет.
— Но мне нужно его забрать! — настойчиво говорит она.
— Понимаю. — У меня очень спокойный голос, не чета ей. — Уж поверь, мне тоже ни к чему твой мобильный. На самом деле я собиралась его выбросить…
— Но ведь не выбросила?!
— Нет, ждала, когда ты мне на него позвонишь. А сейчас он в ячейке.
— И как мне его забрать? — выпаливает она, а потом улыбается, чтобы мне, не дай бог, не показалось, будто ей жизни нет без этого телефона.
— Хочешь, я сама от него избавлюсь, — предлагаю я.
— Нет-нет!