А вообще это маме с Ингой завтра домой, а у меня завтра в 10 утра взвешивание и вечером первый бой. Мои женщины уже не успеют посетить ГЦОЛИФК, в спортзале которого где будет проходить первенство, но я уж постараюсь оправдать их ожидания. И ожидания Храбскова, который утром приезжает «Сурой» и будет ждать меня во Дворце спорта перед взвешиванием.
Блин, противно-то как, когда в осенние ботиночки попадает снег. Машина Стефановича оказалась припаркована нет так уж и близко, пока брели до неё — успел зачерпнуть пару раз. Это маме с Ингой хорошо, они в зимние сапоги переобулись и сидят вон довольные. Александр Борисович нас проводил, посадил в машину, причём в непрогретую, а потом ушёл за Аллой. Вернулся с ней минут двадцать только спустя, после этого лишь завёл двигатель, дал и ему прогреться, и печке протопить немного салон. Но пока ехали — стало даже жарко, я стянул с головы шапку и расстегнул свою лётную куртку.
Наше путешествие по почти ночной Москве закончилось на Арбате, пока ещё не пешеходном, на стоянке у «Прага», рядом с которым располагался одноимённый ресторан. Именно он и оказался конечной точкой нашего маршрута. Александр Борисович предложил оставить диплом лауреата в машине. Всё равно сюда посторонние не забредают, за стоянкой присматривают.
— Ну как, готовы провести два-три часа в приятной компании? — с довольной улыбкой поинтересовался Стефанович, когда мы приближались к парадному входу в ресторан. — Тогда милости прошу!
— Никогда здесь не была, — шепнула мне Инга.
— Аналогично, — совершенно искренне ответил я ей.
Мама просто молчала, глаза её сияли каким-то внутренним светом, она всё ещё не могла, наверное, поверить, что всё это происходит с ней. Что она только что была на записи «Песни-78», где её чествовали её сына, а теперь вот оказалась в одном из самых шикарных ресторанов Москвы. Да что там Москвы, берите выше, всего СССР.
В дверях нас встречал мощный и невозмутимый швейцар. Женщины снова переобулись в захваченные туфли, я же оставался в промокших ботинках, которые мне очень хотелось снять вместе с носками. Жаль, что в ресторанах так не принято.
— Ой, Александр Борисович, а мы тут что, отдыхать будем? — придержала она за рукав Стефановича. — А сколько это будет стоить?
Вопрос в общем-то резонный. Мы, естественно, захватили с собой энную сумму, но хватит ли её на посиделки, учитывая здешние наверняка не самые дешёвые расценки? Хотя, конечно, прозвучал вопрос несколько, скажем так, некорректно, мне за маму даже стало несколько неудобно. Вон Алка даже хмыкнула, а Стефанович мягко улыбнулся.
— Не беспокойтесь, Надежда Михайловна, вам это ничего не будет стоить. Вообще-то на банкет приглашены участники концерта, но я взял на себя смелость пригласить и близких Максима. Как он сказал, эти две женщины играют в его жизни большую роль, а одна вообще является музой.
Инга при этих словах покраснела как раз, а я про себя усмехнулся. Привыкай милая, то ли ещё будет.
Нам пришлось подняться на пятый, последний этаж, чтобы оказаться в банкетном «Зеркальном» зале. И как выяснилось, компания этим вечером будет состоять не только из нашей пятёрки. Здесь уже сидели за длинным, уставленным блюдами и напитками столом Людмила Сенчина в окружении авторов песни «Камушки» Морозова и Рябинина, присутствовали Лев Лещенко, Вахтанг Кикабидзе, Эдуард Хиль, Юрий Богатиков, Ксения Георгиади, Яак Йоала, Ренат Ибрагимов, Галина Беседина и Сергей Тараненко, а также несколько композиторов и поэтов-песенников — являющихся, как и я, лауреатами фестиваля «Песня-78».
О, и даже Мигуля здесь! Увидев меня, он сначала удивлённо приподнял брови, а затем, широко улыбаясь, помахал мне рукой, я с такой же жизнерадостной улыбкой помахал ему в ответ.
Тут же обнаружился и Масляков. Суетится, раздаёт указания официантам. Что, снова в роли ведущего? С этого пройдохи станется.
— Мы с Аллой сядем вон там, — сказал Стефанович, показывая в район центра стола, — а ваши места вот здесь.
М-да, практически с самого краю, дальний конец стола. Ну да ладно, нам ли выпендриваться, и так, как оказывается, на халяву будем пировать. А рядом с Пугачёвой по другую руку присаживается Добрынин, видно, только что приехал. Алла кивает в мою сторону. Слава тут же встаёт и двигается ко мне. Протягивает руку:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Приятно познакомиться наконец-то лично с автором песни.
— А мне приятно познакомиться с её исполнителем.
— Одним из, — смеётся тот.
— Тем не менее, — вежливо улыбаюсь я.
Похоже, застолье вот-вот начнётся. Не успел я об этом подумать, как чуть ли не под ручку появились Кобзон и Ротару. Они сели по центру, напротив Пугачёвой и Стефановича. От меня не ускользнуло, как Алла и Софа улыбнулись друг другу, но улыбки эти больше походили на хищные оскалы. Похоже, в сплетнях о том, будто Примадонны и Ротару ненавидели друг друга, была немалая доля истины. И уже сейчас, на исходе 70-х. Ну да меня это не должно особо касаться, я хоть и подкидываю песенки Алке, но ни в каких кланах состоять не собираюсь. Между нами чисто рабочие отношения по схеме: я ей товар — она мне деньги.
— Друзья! — постучал вилкой по краю стеклянного кувшина с каким-то жёлтым напитком Масляков. — Я вижу, все вроде бы собрались, и можем начинать наш скромный банкет в честь лауреатов конкурса «Песня-78». Прежде всего хочу отметить, что в этом году конкурс получился весьма представительным, его география охватила всю нашу многонациональную Родину…
— Саня, хорош уже, не на сцене, — оборвал его весёлым криком Кобзон.
Остальные поддержали замечание Иосифа Давыдовича дружными криками, и Масляков, натужно улыбаясь, продолжил:
— Что ж, идя навстречу пожеланиям собравшихся, предлагаю не тянуть кота за хвост и поднять тост за то, чтобы в следующем, 1979 году, у нас всё сложилось не менее удачно, чем в году уходящем. То есть чтобы присутствующие здесь композиторы и поэты сочиняли столь же достойные песни, а артисты их не менее достойно исполняли.
Предупредительные официанты заранее позаботились, чтобы у всех в бокалах плескалось шампанское, включая нас с Ингой. Я вообще выглядел, как мне уже заявил Мигуля, на все 18, а Инге в её 17 тоже можно было визуально год, пожалуй, и накинуть, и вот уже она как бы и совершеннолетняя. Всё равно паспорта у нас никто проверять не собирался.
Мы с Ингой, не стесняясь, принялись закусывать, благо что здесь было чем утолить первый голод. Перед нами стояли тарелки с заливным, мясной и сырной нарезкой, пласты красной рыбы, сельдь в масле с тонкими кольцами лука, бутерброды с красной и чёрной икрой, салаты нескольких видов в изящных фарфоровых салатницах, грибки в майонезе и сметане, любимая мамина «сельдь под шубой»… Это, я так понял, только начало, основные блюда ещё впереди. Хорошо же зарабатывают советские артисты.
А ведь сильно проголодался, последний раз наскоро перекусили на квартире у гримёрши с «Мосфильма». Но нужно соблюдать приличия, и я старался не закидывать в себя одновременно всё, на что падал мой голодный взор, а закусывать с чувством, толком и расстановкой. Не напрягая официантов, встал и сам налил своим женщинам и себе в пузатые бокалы апельсиновый сок — сухомятка вредна для организма. Мельком подумал, какой вес покажут завтра на взвешивании весы, но тут же решил, что уж лишний килограмм я вряд ли наем.
Снова звучит тост. На этот раз Кикабидзе, что-то затейливое, грузинское. Он предпочитает красное вино. А кто-то из мужчин уже налегает на сорокаградусную, я же с остальными дамами всё пью и пью шампанское. Крепче мне нельзя, завтра предстоит драться, хотя и мог бы — никто тут, думаю, не запретил бы мне и водочки хлебнуть. Разве что только мама, хотя она сама вон шампусик бокал за бокалом употребляет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кто-то уже закуривает, оказывается, в это время в ресторанах можно было дымить прямо за столиками. Музыкальное сопровождение осуществляет джазовое трио: пианист, контрабасист и саксофонист. В зале царит расслабленная атмосфера, все друг с другом переговариваются, нам с мамой и Ингой тоже есть что обсудить.