«А ведь она нашла бы слова, обычно понимала, как урезонить, как отговорить», — думала старшая Лазарева. Аня с детства отличалась немыслимым упрямством, и только бабушка знала к ней подход.
Александра Владимировна неизменно отвечала дочери:
— Нет.
Шли дни, превращаясь в недели. Аня всё больше уходила в себя, впадала в депрессивное состояние. Она снова стала плакать чуть ли не каждый день, забывала о бытовых делах, сильно похудела.
Матери было невыносимо наблюдать за этим. Но мысль о том, чтобы отпустить её, холодила сердце.
Однажды Александра Владимировна вернулась домой и застала оглушительный гвалт. Кричали и плакали дети. Аля сидела на полу ванной и ревела, не обращая внимания на шум. Терпение матери лопнуло, и вместе с тем что-то изменилось в её душе.
«А ведь и правда не простит. Если не сейчас, то уже никогда», — пришла на ум странная мысль.
— Ладно, — не выдержала старшая Лазарева. — Я всё устрою.
Аня подняла заплаканное лицо, посмотрела недоверчиво.
— К детям иди! — прикрикнула мать.
Аня поднялась.
— Ты точно сможешь? — спросила она.
— Думаю, да. Команда ещё формируется. Только ради бога возьми себя в руки, так ты никакую медкомиссию не пройдёшь!
Аня пошла успокаивать малышей. А Александра Владимировна усомнилась в своём обещании. Она старалась понять дочь, но не могла. Никого и никогда старшая Лазарева так не любила, ни по кому так не убивалась, разве что мать и Аню. Но то другое: родная кровь.
Плач вскоре стих. Александра Владимировна сняла верхнюю одежду, расправила жакет, заглянула в комнату. Крохи на руках дочери умиляли, хоть и доставляли кучу хлопот. «Никудышная я бабушка», — подумала она.
— Аня, а что, если он погиб?
— Нет, — торопливо ответила дочь. — Я в это не верю.
— Ты же понимаешь, что угодно может пойти не так? Твой дракон — враг для людей.
Мать всерьёз опасалась, что всё может обернуться куда хуже, чем сейчас. Она каждый день повторяла Ане одно и то же: «Это опасно, всё может закончиться плохо, дракон, скорее всего, погиб».
— Знаю. Но ты пообещала только что.
Александра Владимировна смотрела на дочь и медлила с ответом. Ей до смерти надоели её истерики и потухший взгляд. Та вернулась домой другой, не такой, как прежде. Только упрямство осталось неизменным.
— Я сдержу слово, если буду знать, что ты думаешь о себе и о детях, что не наделаешь глупостей, — проговорила старшая Лазарева.
Она почему-то была уверена, что проклятый дракон точно сгинул на дикой планете. «Разве иное возможно?»
— Обещаю! — порывисто сказала Аня.
Что-то сверкнуло в её глазах, лицо переменилось.
Александра Владимировна долго молчала, глядя на то, как дочь возится с малышами, а потом произнесла:
— Ладно. Но на собеседовании я тебе не помогу. Так что возьмись за ум.
Она сказала это больше для острастки, вряд ли кто-то станет придираться к Лазаревой-младшей.
— Если полетишь, вернёшься в лучшем случае через год, дети не будут тебя помнить, — использовала последний аргумент мать.
— Я понимаю, — проговорила Аня, помолчала и добавила импульсивно: — Не могу иначе, пойми! Жить не смогу, если не попробую.
— Ладно, — обречённо выдавила Александра Владимировна.
Глава 30
Светлые длинные пряди упали на пол. Голова вдруг стала удивительно лёгкой. Я подняла руку, провела пальцами по короткому ёжику волос.
— Жалко, красивые волосы, — сказала женщина, только что безжалостно состригшая их.
— Не зубы, отрастут, — бросил Вадим с соседнего кресла.
— А мне не жалко, — ответила я.
Жалко было оставлять малышей, а волосы — ерунда. От мысли о том, что не увижу их долгие месяцы, щемило сердце.
«Выброси пустые мысли из головы, — велела себе. — Что я им потом скажу? Что даже не пыталась найти их отца?»
— Чего сидишь-то, иди, — проговорила женщина, обращаясь к Вадиму.
Тот был уже острижен.
Я бросила взгляд в зеркало. На секунду показалось, будто в отражении чужое лицо, взрослое и усталое. Скулы и шея, ранее скрытые светлыми локонами, теперь выглядели по-другому, непривычно.
— Да отрастут твои волосы, — со смешком заметил Вадим, глядя на меня через зеркало.
— Плевать мне на волосы. Чего пристал? — грубовато произнесла я.
— Ладно, ладно. — Он поднял руки в примирительном жесте и направился к выходу.
Я тоже задерживаться не стала.
В проходе столкнулась с командиром Иваном Викторовичем.
— Скоро будем загружаться. Старт через два часа, — бросил он мне и Вадиму.
Сердце трепыхнулось. С каждой минутой я всё ближе к цели, ближе к моему дракону. До этого мгновения была спокойна, а сейчас почувствовала, как нарастает волнение. Пошла по коридору к комнате ожидания, где уже должна быть вся команда. Впереди маячила широкая спина Вадима.
С мамой я попрощалась дважды, дома, а позже по телефону. Максим и Алиса, конечно, ничего не поняли, просто хлопали своими тёмными как ночь глазами, хватались маленькими ручками. Оставлять их было физически больно.
«Но если не сейчас, то уже никогда, — понимала я. — Жаль, не услышу их первые слова».
Подготовка экспедиции была поспешной, однако мне удалось увидеть первые шаги детей, неловкие и забавные. Вдруг стало страшно. «А что, если больше их не увижу? Кто знает, как всё обернётся?»
Я отогнала эти мысли, сейчас не время для страха.
В комнате ожидания собрались все, кроме капитана: два геолога-инженера Вадим и Софья, биолог Олег Саныч, бортинженер Пётр, геодезист Марк. Все как один коротко острижены.
Я прошла вслед за Вадимом, кивнула всем присутствующим, устроилась в кресле и стала ждать, пытаясь избавиться от тревожных мыслей.
Члены экипажа шутили, обменивались репликами. А я словно воды в рот набрала. Вадим странно на меня косился, но больше не заговаривал.
* * *
Пробуждение было удивительно лёгким. «Может, правду говорят, что с каждым прыжком проще», — думала я, выбираясь из гибернационной капсулы. Полёт прошёл иначе: обстоятельно, без спешки. Исследовательское судно не