Читать интересную книгу Коммунист во Христе - Павел Кочурин

Миша Качагарин, вернувшись с фронта, эту технику от деда Галибихина и принял. По-просил сделать вторую телегу, с выброќсом кормов на левую сторону. Когда появилось электричество, мехаќнизировали и загрузку телег. Два раза в день коровы выпускались на волю и Миша Качагарин проезжал на Побратиме со скребком по стойлам. Ивана конная механизация привлекала простотой и естественностью. Коќровы и лошадь — все живое. Трактор — инороднее тело на ферме. Бензиќновая гарь — отрава воздуха и самих коров. Не слишком ли опрометчиќво поступили, поспешив забыть о живой лошади на селе, как вот и о ветряных мельницах, не приспособив их для выработки самой дешевой электроэнерги. Да и водяные мельницы не мешали жить.

Как-то у Ивана со Светланой зашел об этом разговор, что называется, философ-ский. Где, где, а в деревне-то всегда зрить в корень. Есть лошади, Божьи творения, кото-рые могут увезти не меньше мертвой машины. И верно, по здешним дорогам на машине и не быстрей. Осенью до станции грузовик день добирается. И другое — лошаќдь безотход-ное, что называется, чистое производство, лучшие удобрения дает. И не дороже оно, это удобрение, минерального. Затраты на тонну молока в моховской ферме почти вдвое меньше. И дояркам уютней на ней…

Светлана разлила чай. Анна Савельевна отпила несколько глотков с сахаром вприкуску, сказала:

— И нам бы вот определили Васюка-то Грибкова чинить доилки. А то приходят, ко-му придется.

— Не сразу, мама, — ответил Иван, — вот смонтируем на комплексе новые аппараты, наладим самопривязь. И до вашей фермы очередь дойќдет.

— Дело-то и не больно хитрое коров привязать, — ответила на это мать, — кому охота привязанному быть…

Дмитрий Данилович понял, что был у матери разговор с Прасковьей Кирилловной о ферме. Все еще живет мать своей работой. И тут же как бы изошел на него назойливый и искушающий голос изнутри: "Ну вот, мать уже не выйдет на ферму. И Прасковья скоро уйдет, и Миша Качагарин. И придут, скорее всего, новаторы и рушители всех их стара-ний. Да ведь и мое старание все прахом изойдет. Наследования нет, Значит и дления нет. Каждый все как бы начинает творить заново, без окончаќния и продолжения. Значит в за-коне рушитель…" Эти его мысли прервал голос матери.

— Знамо, молодым-то подавай условия. Им вилы да скребки в руки не дашь. В грязи будут тонуть, брезговать, а сами не постараются. Это мы привычные. Да им нашего и не надо, — то ли с обидой, то ли с соќчувствием к молодым, проговорила Анна Савельевна.

На свою судьбу она как бы стыдилась жаловаться: так уж виќдно Богом ведено, оговаривалась. И все же в этой ее покорности пряќталась печаль. Переждала без ответа на свой высказ и спросила Светќлану о розах, где они их посадят. Что-то вот подтолкнуло спросить.

— Дети обрадовались, — отозвалась Светлана, тоже довольная, что разговор переме-нился. — Решили посадить за березами на припеке. Саќми и место выбрали. Размножим, чтобы при каждом доме были.

Дмитрий Данилович промолчал о своем желании приживить черенки роз в огоро-де, хотя и не больно надеялся на школьников. Светлана сказаќла, что взяла для себя три черенка. И тут же поведала, что в теплиќчке зацвели огурчики и выбросили бутоны тюль-паны.

Теплица в загороде, цветы в ней, лимоны в кадушках, помидоры, огуќрцы, салат бы-ли охочей забавой Светланы. А присмотр за коровой, теќленком, птицей, хлопоты у печки — как бы обязанности хозяйки. Дмитрий Данилович с Иванам в этом деле были ее помощ-никами. Подготовка огорода к посадкам — это уже целиком забота мужчин, как была забо-та дедушки. Раньше грядки вскапывались заступом. Бабушка Анисья и деќдушка Данило любили во всем аккуратность, любовались огородом. И Анна Савельевна этому следовала. У других загороды вспахивались трактоќром, а она старалась вскопать. Но на этот раз сми-рилась. В заќгороде подошла пора сажать, а рук нет, и время не выбрать.

— Вспаши уж, Митя, коли загороду-то. Тянуть-то и нельзя. Сам-то все поаккуратней сделаешь. Да все вместе и посадите.

Огород и самого Дмитрия Даниловича беспокоил. Собирался возделать конным плугом, взять у Миши Качагарина Побратиму. Внуки должны увиќдеть красивую загороду, уютные грядки, им их полоть. И для Светќланы важно, какой ей покажется первая работа в огороде, таким он ей и запомнится.

— Вспашу мать, плугом, — сказал Дмитрий Данилович, — завтра и вспашу… "Хоть при фонаре, ночью, а сделаю", — решил про себя. — А ты потом укажешь, что где посадить.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Стихия и воля.

1

Дмитрий Данилович с Иваном вышли к березам, закурили. Сели в креќсла, выде-ланные из сосновых чурбаков и пропитанный смолкой, чтобы не брала их сырость. Само собой зашел разговор о ходе сева. Дмитрии Данилович проговорился о Кузнецове, что придемся перепахивать. Иван как и предвиделось, стал отговаривать от перепашки. Мож-но культиватором взять.

— Культиватором не взять, не выровнять… В том-то и дело, — возќразил отец. — Да и что тут выгадаешь.

Вроде как припасенное предложение сына о культиваторе, задело паќхаря. Значит, знали, что поле плохо вспахано. И Александра знала. И оба ни слова. Да и самого подмы-вало осенью доглядеть за Сашей… Но вот и теперь остерегайся браковать работу расхва-ленного ударника-ораля. Газеты славили, премию отвалили — и на тебе!.. Понять всех тут можно, за Сашей Горяшин, райком, демиургены.

"А я тихо перепашу и они этого "не заметят". Не с руки, вишь, им Сашу позорить, а заодно и себя", — подумалось, что и самому ему не хочетќся связываться с Сашей.

Раздосадованный, и вроде уже во всем виноватый, примолк. Не один такой Саша Жохов, все мы в чем-то с ним схожи, кто по охоте, а кто и по принуждению, по неволе, колхозники… Каждый со своим лукавством и хитростью. Чего к сыну с нытьем приста-вать, сделать — и молчать. И мать больна, все одно к одному. Дойдут разговоры до преќдседателя, неприятность инженеру. Косые взгляды и на него навлечешь. Плюнешь, да и сподличаешь, предашь поле. Издергались, и в себе уже нет веры.

"А чего мне самому-то надо?.. — опять какой-то бес шевельнулся в голове, мутя ра-зум. Но тут же чисто коринский голос ответил "беќсу":

— Хорошей и ладной жизни, того, чего и всем и каждому. Только я хочу свое благо своим трудом достичь, а кто-то ждет и вопиет: "Дай" — обещали же "рай", светлое буду-щее. Вроде тому будущему и поќра бы сбыться, но не перестают обещать. Так чего не тре-бовать… И мне тогда чего стараться, мое все равно не достанется мне, мое-то как раз и расхватают… Так что же — мне тоже требовать: "Дай". Но если Саша Жохов мое требует, то мне, без таких других, как я, остается одно, требовать от таких, как Саша Жоќхов. Вот тогда, как зимогоры, все и заскулим голодным псом… Но всем враз, где образумиться? Значит, надо начинать тем, в ком еще не умер мужик-крестьянин, кто мирской воли дер-жится".

Уняв раздор в душе, пахарь проговорил, будто речь шла о своем огороде.

— Я плугом без отвалов скорехонько Кузнецове и перепашу. На прицеп выравнива-тель возьму и бороны. Пашне не будет лишнего терзания и вреќмя не затяну.

Иван, казалось и ждал того, чтобы отец сам выход отыскал. Безмолвќно кивнул. Тут же признался, что не додумался бы до вспашки без отваќлов. Теоретически поразмыслил, как поведут себя плуг и земля. При вспашке с отвалом пласт сдавливается и мельчится. А тут он от выброќса будет рассыпаться. Поинтересовался у отца:

— А ты пахал когда-нибудь без отвалов?..

— Мысли были, а нужды не возникало, — ответил Дмитрий Данилович, — попробовать и тянет. Теперь вот самому можно. Да и то… — Недогоќворил, скрыв досаду в себе: "Когда начинаешь что-то по-своему, на тебя бесенятами шустрыми и выскакивают разного рода запретители. Не от них, вишь, исходит инициатива. Авторитет их подрываешь… Могут иногда и подхлестнуть тебя, расхвалить, а не только унизить. Все заќвисит от того, попал ты "в точку", или пошел "в разрез" с установкой. В какой-то серьез и принимается то, над чем мужику только бы посмеќяться. Тут уж сущего остолопа от зловредного себяшника, "творителя действительного", не в раз и отличишь". Что такие мысли вслух говорить, со-бой других растравлять. Не лучше ли молча дело делать совестливо.

2

Было тепло и тихо. В нижних ветвях березы, под которой они сидели, назойливо ныли, сверля воздух, первые комары. Сердились на табачный дым, тоже своим нравом о чем-то мир оповещая. Струился живительный дух клейкой листвы берез и тополей. Пор-хали мотыльков полосах свеќта, падавшего из окон. На вершинах берез изредка шуршали крыльями уснувшие галки. Все так, как и в другие весны. Но это первый по-наќстоящему теплый вечер нынешней весны. И потому для тебя единственќный такой во всем мирозда-нии, как вот и ты сам, сидящий под березой. Подобного не было и никогда не будет. Не-повторимое и необъяснимое — всегда таинство. Н оно только в твоей душе, и для тебя. Се-годня мир-весь твой. И ты все в нем свершаешь. Этим свершением становишься сутью в саќмом этом мире уже и для других.