с Радеком. Кинофильм «Отец и сын» объявляется «антисоветским», «вредительским» и отправляется в спецхран, где потом сохранились лишь несколько фрагментов.
Ей становится не на что жить. Свои чувства Барская отразила в дневниковой записи: «В нормальное время я чаще стремилась изолироваться от людей, а теперь я чувствую себя, как в стеклянной банке. Кругом все видно, совсем рядом со мной, но это — прозрачная стенка». В сентябре 1939 года Маргарита Александровна, измученная долгой «пыткой и ожиданием», одинокая и лишенная работы, покончила с собой, бросившись в окно своей квартиры в кооперативном доме кинематографистов…
Не могу не помянуть и замечательную актрису двадцатых годов Анну Стэн. Я уже дважды писал о ней в моих недавних книгах «Эйзенштейн» и «Мейерхольд». Повторяться в третий раз немного стыдно, но повторюсь — и замечу нечто новое. Итак, она родилась в 1908 году в Киеве в семье театрального художника и в 18 лет дебютировала в кино, взяв вместо отцовской фамилии Фесак красиво звучащую фамилию матери-шведки. Уже в 1927 году она перешла на главные роли, снявшись у Барнета в замечательной комедии «Девушка с коробкой». Жаль, что не могу привести здесь всю большущую стихотворную афишу городского сада в городе Ельце:
Любым путем, дорогой, тропкой Спеши на «Девушку с коробкой»! Артистов тоже знать изволь: Коваль-Самборский, Стэн и Поль…
Затем в 1928 году последовали ведущие роли в двух других (весьма скромных фильмах) и широко известный «Белый орел», режиссером которого был сам Яков Протазанов. Здесь же вместе с Анной Стэн снимались Качалов и Мейерхольд. В том же году корреспондент «Советского экрана» писал: «Как объяснить им, что советская киноактриса это совсем не то, что они думают… как объяснить им, что Анна Стэн живет в мизерной двухоконной комнатушке, где за ширмой по одну сторону крохотный диванчик, изображающий кабинет, а по другую сторону спальня». Так оно долгое время и было. Когда подруга ее (известная преуспевающая актриса), придя к ней и, увидев ее тесноту, ее прогнивший диван, ее по углам развешанное бельишко, стала горестно ахать: «Как же ты живешь? Ты же звезда?», Анна Петровна вызывающе ответила: «Но я же советская звезда!».
Но, видимо, такое положение не вполне устраивало актрису, поскольку уже в 1930 году она, отправившись сниматься в Германию (как и Малиновская), стала невозвращенкой. Притом вместе со своим мужем — режиссером Федором Оцепом, который снимал ее и в своих фильмах в России, а затем в Германии и во Франции. Оцеп уже был известным человеком в кино — до революции начинал как журналист, а потом поставил первый и удачный фильм «Месс Менд» — вольную экранизацию знаменитого романа Мариэтты Шагинян. Там и познакомился с Анной, для которой этот фильм тоже был первым…
Уже в Германии она покинула мужа (но сохранила с ним дружескую связь) и вышла замуж за американского продюсера Юджина Френке, тоже эмигранта из России. В 1932 году они вместе уехали в США, где Анна сыграла несколько главных ролей в голливудских фильмах.
…Помню забавный случай, который она мне рассказала. Как-то в Голливуде на съемочную площадку заявился немецкий гость — а дело было в тридцатые, уже нацистские годы — и стал очень любезно разговаривать с нашей героиней. А проще говоря, убеждал ее перебраться в Германию. Анна удивилась и спросила с улыбкой: «Ну а как же быть с евреями?» Теперь удивился собеседник: «Но ведь вы тут ни при чем?» — «Кто знает, кто знает? — ехидно улыбнулась актриса. — А вдруг моя бабушка или прабабушка влюбились в какого-нибудь еврея, а? Я ведь не очень-то знаю мою, так сказать, генеалогию?» — «Ну, мы-то уж как-нибудь знаем…» — смущенно пробормотал гость. Анна ядовито улыбнулась и выразительно указала ему на выход.
Досадно, что она, несмотря на голливудские успехи, под конец прозябала почти в полном забытьи. Но, кажется, не унывала. В семьдесят с лишним была еще очень красива. Умерла в 1993 году в Нью-Йорке.
Еще один мой рассказ — о знаменитой актрисе и моей незабвенной подруге Анне Алексеевне Судакевич, которую все знали под именем «Анель».
Она родилась в 1906 году в Москве, где с 1925 по 1927 год училась актерскому мастерству в студии Юрия Завадского. Ее карьера в кино сложилась удачно: образ молодой актрисы, появившейся на экранах в середине 1920-х годов, был настолько ярким, что со всех концов страны к ней шли тысячи писем поклонников, а кокошник, в котором Анель играла в фильме Желябужского «Победа женщины», был подарен именитой гостье — американской актрисе Мэри Пикфорд, когда та, приехав в Москву, вдруг заявилась на съемочную площадку в сопровождении самого Дугласа Фэрбенкса. Можно добавить, что тогда же Анель снималась в фильме «Поцелуй Мэри Пикфорд», так что была очень рада увидеть знаменитую американку.
В 1932 году она вышла замуж за великолепного балетного танцора Асафа Мессерера. У них родился сын Борис, ставший потом известным театральным художником и сценографом. Потом она разошлась с Асафом и стала заниматься другой прекрасной профессией, стала художником — и еще каким! — по костюмам для цирковых программ…
Она охотно рассказывала мне о себе. О своих друзьях и коллегах… О гибели у нее на глазах любимого человека… О своем веселом и дружелюбном знакомстве с Маяковским… О своей гениальной невестке Белле Ахмадулиной… О смешных головных уборах, которые она делала для Юрия Никулина, Олега Попова и прочих…
Прошу прощения, ибо сейчас я хочу сказать нечто сокровенное. Я познакомился с Анель случайно. Услыхал, что она недовольна тем, как я написал про нее в своей книжке про Барнета. Я позвонил ей, извинился, но трубку не повесил (голос у дамы был располагающий). Мы нашли общих знакомых, долго болтали — и вдруг я получил приглашение познакомиться лично. Пришел к ней, познакомился и как-то сразу стал ее другом, близким другом. Все ее родные и знакомые с улыбкой смотрели на меня, не очень понимая мой статус. Любезно и даже по-свойски (cпасибо им всем!) знакомились, интеллигентно болтали, дружелюбно прощались. Никакой ревности я не ощущал. Всё и всегда было по-доброму.
Конечно, я не мог быть ее любовником, ибо разница в возрасте была громадная. Тем не