найденные и ставшие вдруг милыми и близкими».
На этом мне было бы положено закончить. Но не могу не добавить самых трагедийных строк. Их сказал тогда — в Гражданскую войну, в последний миг страшного одесского разгрома — Василий Витальевич Шульгин:
«Остатки культуры чувствуются около кинотеатров. Здесь все-таки свет. Здесь собирается толпа… Конечно пришла смотреть Веру Холодную. После своего трагического конца она стала „посмертным произведением“, тем, чего уже нет… Меня потянуло взглянуть на то, чего уже нет, — на живущую покойницу. Я вошел в один из освещенных входов… Нельзя сказать, чтобы Верочка Холодная все же не доставила мне удовольствия. Как жадно стремимся мы все насладиться хотя бы в последний раз тем, чего уже нет, и много ли нас осталось бороться за то, чего ЕЩЕ нет…»
…Маловато, конечно. Но это малое (поверьте, Василий Витальич!) до сих пор стоит многого.
Сейчас я включаю в мой женский список еще несколько прекрасных и популярных лиц. Многие из них состоялись еще до революции, а после нее весьма активно и приметно снимались как бы в продолжение того же раннего немого кино — как бы по инерции пребывали именно в нем. Да, это было в некотором роде повтором, но в то же время и развитием раннего — его привычно-своеобразной школы, его примет, его особого стиля.
Первой я называю Александру Ребикову. Она была не просто даровита. Она была умной, природно гармоничной актрисой и выражала свой очевидный ум тактично и как бы даже бесстрастно. Она была слегка лукава и безошибочна в своей чуткой, слегка обманной и даже двусмысленной игре.
В шестнадцать лет (!) она оставила семью в Петербурге и одна отправилась в Москву, где сразу после показа поступила ученицей к К. С. Станиславскому в 1-ю студию Художественного театра. В числе ее преподавателей были Иван Москвин и Евгений Вахтангов.
В 1915 году Александра Ребикова начала сниматься в фильмах торгового дома «А. Ханжонков и К°» и очень скоро стала одной из ведущих актрис немого кино. Первая картина называлась «Юрий Нагорный» (режиссер, между прочим, Евгений Бауэр), и Ребикова сразу стала одной из главных актрис этого режиссера (напомню, вскоре погибшего). С 1917-го Александра Васильевна снималась в киноателье «Нептун», где встретила молодого, но уже известного актера Олега Фрелиха, ставшего одним из ее партнеров в фильмах «Аня Краева», «Жена прокурора», «Глиняный бог», «Атаман Хмель». Ходили слухи о их любовной связи, но я ничего, кроме очень сомнительных дамских слухов, об этом не знаю.
Главная роль в кинофильме «Барышня и хулиган» принесла актрисе встречу с Владимиром Маяковским. Фильм, к сожалению, был не лучшего качества, но популярность его оказалась выше всякой меры. Народ с большим удовольствием смотрел на знаменитого поэта. «В нужные моменты, — вспоминала актриса, — у него был настоящий сценический серьез, настоящие живые глаза и настоящее общение с партнером».
Много позже, в 1940 году, она вспоминала о периоде работы с Маяковским: «Вовлеченная Маяковским, как и большая часть работавших в нашем павильоне, в „игру в кино“, я сама возжелала участвовать в этой шутливой игре. И невзирая на свое положение актрисы на первых ролях, я охотно взялась исполнять в этом кинофильме эпизодическую роль цыганки… Помню, что в массовых сценах, к примеру в эпизоде, изображавшем артистичный кабачок, участвовали товарищи Маяковского — футуристы. Больше всех запомнился Давид Бурлюк; с ним Владимир Владимирович познакомил раздельно, и меня смешило, что этого огромного дядю Маяковский ласково представлял и называл „мой Бурлючок“. Совместная работа в Самарском переулке сблизила многих киноработников с Маяковским. Мы прогуливались на просмотры кинофильмов, ездили обедать к Антикам, посещали кафе „Питтореск“ на Кузнецком Мосту, где Маяковский время от времени читал по вечерам с эстрады свои стихи.
В один прекрасный момент Владимир Владимирович подарил мне свою поэму „Скопление в брюках“. Мы ехали, кажется, на извозчичьих дрожках, и я произнесла ему, что в поэме много непонятных мне мест. Раскрыв книжку, я прочла некие из их и рассмеялась. „Вы ничего не осознаете, — угрюмо усмехнувшись, произнес Маяковский. — Я величайший поэт современности, когда-нибудь вы это поймете“. И, выхватив из моих рук книжку, порвал ее в клочья и разбросал по Кузнецкому Мосту». (Насколько я понимаю, «Скопление в брюках» — это ироничная вариация «Облака в штанах».)
В 1918 году Александра Ребикова сыграла в фильме «Симфония горя», ставшем одной из последних работ известного актера Григория Хмары. А в следующем году совсем оставила сцену. Карьера многообещающей артистки окончилась катастрофически — базедова болезнь исковеркала черты ее лица, и актриса в довольно юном возрасте стала затворницей, закрывшись в собственной столичной квартире. Она отказалась от общения и с коллегами, и с обожателями, не принимала журналистов. Исключение делалось только для самых близких друзей — Александра Вишневского, Василия Качалова, Софьи Гиацинтовой и Ольги Пыжовой.
В 1957 году Александра Ребикова свела счеты с жизнью, приняв огромную дозу люминала. Жаль ее. Очень!
Она формально состоялась только после революции — та, о которой я сейчас пишу: Вера Степановна Малиновская.
К концу 1927 года артистическая слава Малиновской достигла зенита, предопределив решительный поворот в ее дальнейшей судьбе. Такую «новацию» советской жизни, как массовое невозвращенчество, красочно описал известный режиссер Алексей Грановский: «Среди тех, кто предпочел свободу возвращению, были и перворазрядные московские кинематографисты — актеры Анна Стэн, Вера Барановская, Валерий Инкижинов, Иван Коваль-Самборский, Михаил Чехов, Ольга Бакланова, режиссеры Федор Оцеп, сам Ханжонков».
Грановский немного ошибcя: их было гораздо больше — известных и не очень. Невозвращенкой стала и Малиновская, хотя ее личный выбор едва ли был обусловлен политическими мотивами. Когда-то почитатель и покровитель Малиновской нарком Луначарский полушутя заметил, что ее истинное призвание заключается «не в сцене и кино, а в любви и в искусстве жить» — в отличие от многих других своих высказываний, он оказался, по-моему, прав. Она была дружна с наркомом, особенно после ее Юльки в фильме «Медвежья свадьба» (сценарий которого, напомню, написал тот же Луначарский).
В разные годы Малиновскую связывали самые теплые отношения с такими разными по характеру и темпераменту знаменитостями, как Максим Горький, Ромен Роллан, Эрих Мария Ремарк (и его жена), Михаил Чехов, с которым она снималась в своем последнем российском фильме «Человек из ресторана». Но всего интереснее, конечно, Мэри Пикфорд. В 1927 году знаменитейшая актриса вместе с Дугласом Фэрбенксом надумала приехать в Советскую Россию —