были те люди, что обычно получали клеймо еретика. Движение патаренов, начавшееся в Милане и Флоренции в 1057 г., нашло союзника в лице реформатора папы Григория VII. В то время он находился в конфликте с епископатом, уличенном в симонии, исключительно аристократическим по своему составу, который отказывался сотрудничать с ним в реформировании церкви. Тогда Григорий призвал народ отстоять общими усилиями «свободу церкви», поскольку ему было необходимо защитить свои реформы от опасных действий феодальной и германизированной церкви. Народ, исповедовавший веру в «Христа бедняков», был настроен против своих епископов и стремился получить поддержку от папы. В 1077 г., например, некоторые фанатично настроенные фламандские миряне обратились к папе с просьбой защитить их от епископа Камбре, который обвинил их в ереси. В 1162 г. фламандские горожане снова обратились к папе Александру III с жалобой на архиепископа Реймского, который назвал их еретиками, так как они ведут, по его словам, «апостолический» образ жизни. В 1179 г. тот же самый папа в порыве братского чувства обнялся с Пьером Вальдо, которого угрозы архиепископа Лиона заставили обратиться за помощью в Рим.
Несмотря на все вышеприведенные свидетельства, Рим в XII в. был слишком слаб, чтобы привлечь в церковь все эти мятущиеся души, где они могли обрести защиту и стать ее чадами. Необходимые для выполнения этой задачи люди и духовные ресурсы отсутствовали. Проблема была оставлена на усмотрение епископов и монашеских орденов, старых и новых, которые с неодобрением и подозрительностью относились к «новаторам». Основной причиной недовольства этими «необразованными» людьми была их проповедь и призыв к переводу Библии. Пьер Вальдо стал «еретиком», потому что ничто не могло отвратить его и его сторонников от проповеди. «Свобода слова Божьего» была для этих визионеров выше «свободы Церкви».
Европа начала XII в. была наводнена отшельниками, бродячими проповедниками и монахами-странниками. Когда они объединяли свои силы, из их сплоченной группы мог возникнуть новый монашеский орден или конгрегация, если они получали благословение церкви, или еретическая секта. Робер д’Арбриссель был таким странником. Он основал аббатство Фонтевро, ставшее прибежищем для Алиеноры Аквитанской и дочерей Пьера Вальдо.
Основание обители было личным делом Робера; были и другие монахи-одиночки в это время, которые стояли в начале какого-либо предприятия, иногда большого, иногда незначительного. Различные народные движения были особенно многочисленны во Франции и Фландрии, хотя их можно обнаружить также и в Северной Италии. В них были представлены все слои общества; здесь были священники, монахи, дворяне, кузнецы, ремесленники, крестьяне и представители городского патрициата. Движущей силой всех этих проявлений горячего религиозного чувства было желание вести апостолический образ жизни, подражая бедному и смиренному житию Христа.
Эти еретики XII в. были убеждены, что их учение верно и соответствует духу и учению Евангелий, в то время как церковь, как им казалось, находилась в состоянии апостасии, отрекшись от Бога, Христа, Святого Духа и самой любви. Именно они были «верными христианами». Эти «еретики» отличали «добрых» священников от «плохих», у которых они отказывались принимать таинства. Но их антиклерикализм не следует понимать превратно. Даже во времена наиболее явного господства католицизма, средневековое общество было достаточно раскованным и открытым для критики духовенства, так что в этом, как и в других аспектах, мнение еретиков в XII в. совпадало с народным чувством. Если некоторые группы переставали искать теоретическое обоснование своим действиям, не желая конфликтовать с церковью, то вследствие преследований со стороны отдельных епископов они были вынуждены это делать ради своей защиты.
Необходимо отметить одно интересное явление. По мере того как шло время, женщины благородного происхождения становились известными покровителями еретических движений, что сразу же вызвало симпатию у мужской части семьи. Женщины устали от власти мужчин, им не нравилось быть товаром на брачном рынке, терпеть презрительное отношение к себе и монашеские подозрения. В попытке вырваться из-под этого гнета они начинали заниматься воспитанием ума и души. Куртуазная культура и учение катаров процветали под покровительством знатных дам, прежде всего благородных дам Прованса.
Распространение учения катаров в Западной Европе в XII в. стало драматическим поворотным пунктом в судьбах всех еретиков. Само это учение возникло вне Европы, на Востоке, и по сути своей было нехристианским. Первоначально, тайным путем, оно проникло в Юго-Западную Европу. Однако когда оно открыто заявило о себе, его успех был стремительным; и оно было подавлено только после 30-летней гражданской войны. Катары впервые появились в Западной Европе в 1140 г., а последние их представители в Южной Франции были сожжены на костре в 1323–1324 гг. Даже после этого их дух продолжал жить. Гугеноты в XVI–XVII вв. видели в катарах братьев по духу, а их церковь считали истинной церковью. Боссюэ, сторонник воссоединения протестантов с католиками под эгидой «короля-солнце», открыто говорил о катарах как предшественниках гугенотов, приверженцев этой дьявольской церкви, которая постоянно бросала вызов Римско-католической церкви.
Драма и трагедия катаров была тесно связана с трагедией, постигшей куртуазную цивилизацию Юга, и с судьбой народных религиозных движений в целом в XIII–XIV вв. Всегда имелись недоброжелатели, готовые связать ту или иную религиозную группу с катарами, которая сразу же по определению становилась антихристианской. Вальденсы и катары были сожжены на одном и том же костре, несмотря на имевшиеся первоначально большие расхождения во взглядах. Францисканцы, отказавшиеся признать победу Бонавентуры над Франциском Ассизским, получили огульно ярлык катаров.
Движение катаров представляло собой первую попытку восточной нехристианской религии завоевать плацдарм на Западе. Оно имело свои корни в гностицизме, родиной которого была Греция, и в манихействе, пришедшем из Персии и Ближнего Востока. «Катар» в переводе с греческого означало «чистый». Чистота духа и его освобождение от мирового зла и от уз материи было целью греческих религиозных мистерий и манихейства. Основной чертой гностицизма была искренняя вера в способность чистого духа установить прямую связь с Божеством; манихеев отличала вера в существование явно выраженной нерушимой границы, которая отделяет «детей света» от «детей тьмы». Эта дуалистическая доктрина, которая может рассматриваться одновременно и как оптимистическая, и как пессимистическая, появилась в Болгарии в X в. Болгары находились в то время под тройным угнетением: руссов, византийцев и Римско-католической церкви. Болгарское общество было расколото. На одной стороне находилась зажиточная аристократия и богатая церковь, на другой – мелкое дворянство, приходское духовенство и крестьянство. Вот к этой второй группе обратился сельский священник Богомил с посланием, смысл которого можно кратко сформулировать так: «Мир – это зло, поэтому давайте жить так, как жили апостолы, – в покаянии, молитве и внутренней сосредоточенности». Если идеалом была простота жизни, тогда все церковное великолепие и мирская власть и богатства были просто суетой. В этой жизни христианина ждали только кровь и слезы, ведь этот