Уже в начале нового тысячелетия английский язык преобладал в ряде секторов международной торговли, науки и культуры в Финляндии. И все же дома и в школе, в сфере гражданского общества и в государственном аппарате продолжали преобладать финский, а местами также шведский язык. В конце 2005 г. в Финляндии насчитывалось более 5,2 млн. жителей. Почти 4,9 млн. из них считали родным языком финский, а без малого 290 тыс. – шведский. Это означает, что остальные языковые группы страны были относительно малы. В эпоху «холодной войны» Финляндия проводила ограничительную политику иммиграции. Однако в начале 90-х годов произошло определенное смягчение такого курса. Итогом явилось увеличение, прежде всего, русскоязычного населения страны. Осенью 2005 г. количество русскоязычных жителей Финляндии доходило почти до 40 тыс. человек.
Языковое единообразие, естественно, облегчало защиту национальной культуры, давая Финляндии также превосходную по сравнению с другими странами успеваемость школьников. Однако, по мнению ряда футурологов, языковая гомогенность не всегда является преимуществом для маленькой нации. Она затрудняет интеграцию иммигрантов и может даже замедлить приток квалифицированной рабочей силы из-за границы. В долгосрочной перспективе общество высоких технологий не может себе позволить обходиться без иммигрантов. Вероятно, данный вопрос будет разрешен без особых трений. Образованные классы Финляндии уже довольно свободно говорят по-английски, а через пару десятилетий ожидается, что этот язык будет использоваться в качестве средства межэтнического общения среди многих языковых групп в Финляндии.
Что же тогда останется от национального своеобразия Финляндии? Пессимисты утверждают, что нарастающая глобализация не может не вылиться в постепенное размывание национальной культуры – и в последующую ликвидацию общества всеобщего благосостояния. Доказательства они видят во многих тенденциях, заметных как в финском, так и в западных обществах в целом. Территориальная укорененность «цифровой» культуры, безусловно, слаба. Это может привести к тому, что чувство принадлежности и чувство родины станут относительными. Одновременно мы наблюдаем глобальное перераспределение про- /220/ мышленного производства, которое быстрыми темпами перемещает капитал и рабочие места в Азию, а также в другие регионы, где затраты на производство меньше, чем в Западной Европе и в США.
Оптимисты видят в подобном развитии не угрозу, а уникальную возможность. Финляндия – одна из тех стран, которые больше всего выиграли в результате «цифровой» революции. По этой причине как экономическое руководство, так и государственные власти Финляндии в настоящее время вкладывают много средств в то, чтобы держать трудящихся и граждан вообще в курсе развития новой техники. Таким образом, руководство страны старается развивать и усиливать техническую инициативу и новаторскую атмосферу, которые царили в Финляндии с середины 90-х годов XX в. так как именно эти условия обеспечили ей более быстрый прирост, чем в среднем в других государствах Евросоюза, тем самым облегчив сдвиг от традиционных промышленных отраслей к новым формам сервиса. По всем существенным пунктам развитие шло похожим образом также в других Скандинавских странах. Это говорит в пользу гипотезы о том, что бум информационных технологий и скандинавская модель общества всеобщего благосостояния вовсе не исключают, а, наоборот, стимулируют друг друга.
Здесь следует также отметить тесную связь Финляндии с российской экономикой, которая быстро встала на ноги в начале XXI в. – благодаря постоянно растущим на мировом рынке ценам на нефть. Обыкновенно западноевропейские и американские прогнозы исходят из того, что повышение цен на нефть пагубно влияет на глобальный прирост. В случае Финляндии это вовсе не так очевидно. Растущие доходы России от продажи нефти стали стимулировать российское потребление. Экономика Финляндии выиграла от этого значительно больше, чем экономика стран ЕС в среднем.
Европейские перспективы
На будущее Финляндии, естественно, в большой степени влияет развитие внутри Европейского союза. Значительная доля экспорта страны (в 2004 г. около 60 %) идет в страны ЕС. Поэтому слабый экономический прирост в Евросоюзе является проблемой также /221/ для Финляндии – в частности, потому, что в результате возрос экономический протекционизм старых стран ЕС, тем самым создавая новые препятствия нормальной работе союза. В 1995 г., когда Финляндия вступила в Евросоюз, в нем царила совершенно другая атмосфера. Многие тогда полагали, что политическая и экономическая интеграция ЕС будет продолжаться такими же быстрыми темпами, какими она характеризовалась в первой половине 90-х годов. Определяющие курс Евросоюза государства – Франция и Германия систематически поддерживали активного президента Европейской комиссии Жака Делора в его стремлении претворить в жизнь Маастрихтский договор 1992 г., в котором были утверждены долгосрочные направления совместной интеграции на XXI век.
Наиболее конкретные успехи достигнуты в сфере экономики. В Маастрихтский договор входило решение об углублении денежного взаимодействия и о выработке единообразной денежной политики с общей единицей обращения. К началу 1999 г. одиннадцать стран Евросоюза приняли решение ввести у себя общую валюту. Три года спустя, 1 января 2002 г., прежние денежные единицы в этих странах сменились новыми – евро и центом. В Финляндии, где правительство большинства имело широкую социальную базу, государственное руководство уже с самых первых дней членства страны в ЕС изъявляло волю участвовать в процессах, укреплявших межгосударственные структуры Евросоюза. В итоге весной 1998 г. парламент Финляндии подавляющим большинством голосов одобрил инициативу правительства, касавшуюся участия страны в европейской реформе денежного обращения. В этом направлении Финляндия избрала путь, отличный от Швеции. Шведское правительство долго медлило и, в конце концов, отдало право решения всенародному референдуму. Подавляющее большинство жителей Швеции проголосовали против евро.
Подобные различия наблюдались также в отношении обеих стран к политической интеграции в Евросоюзе. Шведское правительство выступало за межгосударственное разделение власти. Политику Финляндии в ЕС в 1995–2003 гг. весьма искусно вел премьер-министр Пааво Липпонен. Как на словах, так и на деле он поддерживал политически сильный и единый Евросоюз. Линия Липпонена основывалась на трех главных аргументах. Во-первых, подчеркивалось, что Финляндия одобрила правила, утвержден- /222/ ные Маастрихтским договором. Во-вторых, логично, если экономическая интеграция идет рука об руку с политической унификацией. В-третьих, появление в Евросоюзе сильных надгосударственных структур было в интересах Финляндии как национального государства. Важно также непосредственное участие Финляндии в формировании того будущего, которое ожидало Евросоюз. Липпонена поддерживал президент страны Мартти Ахтисаари, наиболее известным вкладом которого в европейское развитие явилось его успешное посредничество в деле окончания войны в Косове в 1999 г.
Осенью 1999 г. правительство Финляндии председательствовало в ЕС. Страна с честью выполнила это поручение, и в начале XXI в. Финляндию стали считать «примерным учеником» в Евросоюзе. Применение общего законодательства ЕС осуществлялось в Финляндии, как правило, более тщательно, чем в старых странах Евросоюза. Когда началась подготовка к выработке Конституции Европейского союза, Финляндия оказалась в числе стран, занявших гибкую позицию по отношению к различным альтернативам. Это объяснялось тем, что правительство Финляндии неизменно положительно воспринимало надгосударственное развитие внутри Евросоюза. Без сомнения, после весны 2003 г. эта поддержка стала менее выраженной и последовательной: в стране было образовано новое правительство большинства, во главе которого стояла Партия центра, более скептически настроенная к ЕС.
Впрочем, это не единственная и даже не главная причина того, что отношение Финляндии к Евросоюзу постепенно стало более сдержанным. В первые пять лет членства Финляндии в ЕС в стране наблюдались искренний энтузиазм и удовлетворение. Это выражалось в активных репортажах финских СМИ из Брюсселя и Страсбурга. Для многих граждан Финляндии членство страны в ЕС представлялось признаком того, что времена «холодной войны» окончательно остались позади. Широко бытовало также мнение, что участие страны в ЕС благоприятно для финской экономики. Совершенно очевидно, что благодаря этому общая валюта ЕС была введена в Финляндии безо всяких трений. Когда же членство Финляндии в Евросоюзе стало привычным, общественное мнение страны высказывало все более критические оценки – особенно когда Евросоюз оказался перед лицом новых проблем, таких, как расширение на Восток в 2004 г., а также трудно продвигающаяся конституционная реформа. /223/