из тела и души. И по духу Нергал был близок многим. Я чувствовал это в устремленных на меня взглядах.
Казалось, будто каждый третий горожанин носил в себе точно такую «Марию», над которой кто-то надругался, и вот теперь в воздухе наконец-то запахло надеждой.
Я поднялся по ступеням к Гаю.
Мы торжественно поклонились друг другу, как архиереи на Пасхальной службе.
— Время пришло! — заявил Гай.
— Да будет так, — пафосно отозвался я и замер в ожидании финальной красочной сцены.
Мой напарник вынул из кармана блеснувший на солнце амулет и бросил себе под ноги.
Кристалл амулета засветился, напрягся, и…
Погас.
Немая сцена.
Портала не было.
Фокус не удался. Опускайте занавес, включайте титры.
— Ты же говорил, в нем полно заряда! — прошипел я сквозь зубы, покосившись на напарника.
— Я не знал, что красный цвет жрет столько энергии, — растерянно пробормотал Гай.
Недоумевающий шелест пронесся по толпе зевак.
— С-ссобака ты страшная, — ругнулся я.
— Что делать будем?..
— Импровизировать, — коротко ответил я. И, повернувшись к Гаю, громогласно заявил:
— Брат, это знак, что наша миссия здесь еще не выполнена до конца!
— Так что мне делать-то? — еле слышно спросил Гай, бросив взгляд на стражников.
— То же, что и мне, — так же тихо ответил я. — Бежать, конечно!
— Как?..
— Желательно, эпично, — не моргнув глазом, заявил я.
Глава 18
Особенности средневековой рекламы
От моих слов Гай изменился в лице.
С бесконечным укором он посмотрел на меня и произнес:
— Жрецы Нергала будут позорно бежать?
— Бегство сквозь ряды неприятельской армии во все века называлось атакой, — ответил я ему цитатой из «Трех мушкетеров».
И, скинув ногу с плеча, первым ринулся с места и спрыгнул вниз, прокладывая путь своему товарищу. Боль от недавних побоев пнула под дых и эхом пронеслась по всему телу.
Плевать!
Я побежал, не выбирая дороги. Черно-красные полы плаща захлопали на ветру, как знамена.
Люди спешно расступались передо мной, давая дорогу. И я мчал вперед, прямо на стражников!
— Держите их! — пронесся над площадью возглас их командира.
Но воины не спешили останавливать нас.
Кому в здравом уме захочется вставать поперек дороги жрецам воинственного и мстительного бога? Уж лучше плетей получить за нерасторопность.
Прорвавшись через дырявое оцепление, мы с Гаем бросились с площади прочь.
Люди на улице испуганно прижимались к зданиям, пропуская нас. Любопытные мальчишки стайкой следовали по пятам. И где-то позади слышался грохот сапог и цоканье конских копыт.
Начальник городской стражи не желал отступать.
— Быстрее! Догнать их! — время от времени покрикивал он, подгоняя своих подопечных.
— И что теперь? — злым голосом спросил меня Гай.
— А хрен его знает, — прохрипел я. — Беги быстрей!
— Я не могу быстрей!..
Это ты-то не можешь? Ты — здоровый, сильный, сытый и выспавшийся! Это я — узник замка Иф, которому пришлось новую дыру в ремне пробивать, чтобы оружие с Лёхой не потерять по дороге. И, между прочим, у меня с ребрами беда, и то, что я еще не сложился в полумертвую кучку на дороге — заслуга вовсе не моей физической кондиции, а стальных яиц и жажды выжить! Но я бегу и не жалуюсь! Качаю инспираторикой энергию в ноги и легкие, чтобы не захлебнуться холодным воздухом и собственной болью. И если это сумел сделать я, значит, ты тоже способен!
Но вслух вместо всей этой тирады крикнул только:
— Я верю, ты сможешь!
Проскользив на каблуках, я свернул в переулок.
Быстрей, быстрей!..
И вдруг прямо перед собой увидел возникшую из ниоткуда Лилит!
— А-аа! — вскрикнул я, пытаясь совладать со своим телом, с законом инерции и скользкой дорогой, но не смог.
И врезался прямо в нее.
— И-иииии — ууууууууу… — жалобно взвыл я.
Потому что удариться об Лилит, как оказалось, это вовсе не то же самое, что сбить с ног тяночку в аниме!
Демоница даже не пошевелилась.
А я медленно сползал вниз, хватаясь за складки ее монашеского платья, и все мое нутро скулило побитой собакой, будто я врезался в камень.
Господи, да я же отбил себе все, что можно!
Гай затормозил буквально в шаге от нас, изумленно распахнув глаза.
— Иллюзия?.. — проговорил он.
— Так, остатки былой роскоши, — небрежно ответила Ли.
А потом она сделала то, после чего я больше никогда не смогу увидеть в ней женщину.
Потому что в противном случае мне бы пришлось перестать видеть в себе мужчину.
Наклонившись, она взяла меня на стальные руки, как ребенка.
В переулок вбежали мальчишки. Переглядываясь между собой, они изумленными глазами смотрели вглубь переулка.
Я задергался, пытаясь спуститься на землю. Позорище-то какое!
— Отпусти, я сам! Сам! — сквозь стон и рычание запротестовал я, чтобы хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах.
— Успокойся, нас никто не видит и не слышит, — заявила она, еще крепче сжала свои нечеловеческие руки и, покачивая попой, двинулась под арку. — Надо только убраться с дороги, и все будет хорошо.
Она обернулась к опешившему Гаю и строго спросила:
— Тебя тоже на ручки взять, или как-нибудь ножками дойдешь?
Под ее взглядом непробиваемый мастер Гай вдруг зарумянился. И, кашлянув, поспешил за нами.
Разместившись под аркой, Ли отпустила меня. И мы прижались к стене, встав плечом к плечу. И видели, как по переулку проехали всадники с обнаженными мечами, и как потом за ними следом побрели горожане, наперебой пересказывая случившееся и явно добавляя в свои истории всяких подробностей.
Уже завтра случившееся станет городской легендой.
— Ну ты даешь, — шепотом проговорил я Лилит, когда основная масса народа схлынула.
Демоница прищурилась.
— И не говори. Хочу — даю, а хочу — беру и несу, куда глаза глядят, — протянула она, улыбнувшись блестящими вишневыми губами. И перевела взгляд на Гая. — А твой друг, кстати, при свете дня очень даже ничего. У него такой будоражащий, пряный запах пота…
Она потянулась к его плечу и глубоко втянула воздух трепетными ноздрями, как гончая нюхает след дичи на траве.
Бедный жрец смутился еще сильней, но не посмел отстраниться.
— Ли, перестань! — нахмурился я. — Ты сама сказала: он — мой друг. Относись к нему соответствующе.
Демоница разочарованно выдохнула.
— Умеешь ты кайф испортить.
— Благодарю тебя за помощь, — важно надувшись, как весенний голубь перед голубкой, проговорил Гай, склонив голову.
Ли просияла, заулыбалась.
— О-оо, какой милый! Даня, ты только посмотри. Он такой сладкий, так бы и съела, — кокетливо проговорила она, лизнув вишневую губу кончиком розового языка.
— Ли! — с укором окликнул я демоницу.
Та тихонечко рассмеялась, будто в колокольчик позвонила.
— Уж и пошутить нельзя, — И, повернувшись к Гаю, с печальным вздохом сказала: — Увы — злобный Даня бдит, и есть