Битва началась.
Глава 23. Поле боя
Кловис не дал своим войскам лихой свободы, не позволяя готовой к атаке разгорячённой кавалерии рваться во весь опор. Вполне возможно, что король Ларингии ожидал от меня какой-то подлянки, и он её несомненно бы получил, не будь Кловис так осторожен. На твёрдом, выложенным тёсанным булыжником, тракте было практически невозможно заготовить хоть какие-то ловушки, а потому пришлось обойтись небольшими ямками по обеим сторонам дороги, которые были должны привести к ломанию лошадьми противника ног, но с такой скоростью наступления ничего не вышло.
Нас разделяло жалких двенадцать сотен метров, которые, при великом желании, можно преодолеть за небольшой промежуток времени. Однако нельзя было упускать и этих мгновений. Все стволы моей батареи были направлены на наш правый фланг, чтобы отогнать врага ближе к центру. Это было необходимо, чтобы обезопасить две сотни бойцов, схоронившихся меж деревьев и ожидающих моей команды. От них зависело многое, а потому туда были отправлены одни из лучших воинов всего Рюгленда.
Заранее вылитые на такой случай чугунные ядра полетели в точности туда, куда и было задумано. Врезавшись в толпу медленно идущей нога в ногу кавалерии, они разметали людей и их жеребцов, превращая некогда живых существ в мёртвую мясокостную структуру. Этот залп пяти орудий заставил некоторых конников пошатнутся духом из-за несущейся в них смертоносной массы металла. Было приятно наблюдать за тем, как всего лишь пять пушек оставили после себя несколько десятков трупов. Этого, конечно, было мало, но даже так ни один из выстрелов не пропадёт зря. Из-за малой скорости продвижения врага успел грохнуть и второй залп, ещё сильнее сотрясающий почву под нашими ногами. Пушки стреляли раз за разом, поднимая облака дыма, что не мешало палить по врагу вслепую, ведь и так было ясно, что цель для ядер найдется. Всего пять орудий, но даже их хватало, чтобы обрушивать на эту кавалерию всю силу будущего. Погибая под ударами артиллерии, они ещё не понимали, что доживают свои последние годы. Уже сейчас не всегда легко было прокормиться даже одному рыцарю с отрядом прислуги, не говоря о сотнях, что собрались здесь. Вскоре массовый солдат, обучение которого занимают не десятилетия, а несколько месяцев, станет главной силой на поле боя. Скоро люди будут умирать под градом свинца, стоя в полный рост и смотря в глаза смерти. Скоро будет дисциплина, что будет важнее богов и их законов, но будет это не сейчас. Сейчас рыцари, не желавшие нести безвозмездные потери, были готовы атаковать и разорвать артиллеристов.
Кавалерия врага стала всё сильнее смещаться к центру, образуя всё более плотный строй. Они рвались вперёд, желая настигнуть укрытые кольями мои позиции, за которыми прятались сотни и тысячи стрелков, начавших бить по врагу, как только тот приблизился на дистанцию выстрела. Били не прицельно, а залпами, желая накрыть как можно большие сектора обстрела. На расстоянии в несколько сотен метров даже самые тяжёлые стрелы были малоэффективны против толстых доспехов наступающего врага, но даже так нет-нет, да удачливое попадание могло вывести даже тяжёлого кавалериста из строя, тогда как арбалетчики, уставленные на твёрдой поверхности тракта, несли смерть в независимости от толщины брони. Первую скрипку в этой смертельной симфонии играли аркебузы. Их было не так много, но всех воинов, сражающихся при помощи огня, я отправил прямиком на центр, а потому кучность стрельбы позволяла с достаточной эффективностью разить врага. Каждый залп семидесяти обученный стрельцов выбивало минимум по десятку солдат врага, а ведь смерть всего одного кавалериста уже приближала нашу победу.
Не смотря на плотный обстрел со стороны Рюгленда, кавалерия врага смогла добраться до первой линии обороны, где в жаркой схватке сцепились с вооружённой длинным древковым оружием непрофессиональной пехотой Лиги. Наступающие, под давлением скачущих сзади кавалеристов налетали на вкопанные в землю колья, по инерции нанизываясь на заточенные ветки телами. Следующие пёрли вперёд по окровавленным трупам своих братьев по оружию и медленно, но, верно, выдавливали мои порядки с заранее занятых позиций. Это мне определённо не нравилось, но я медлил с отправлением своих тяжёлых рот на наиболее опасные участки фронта, надеясь на то, что ситуация измениться при новом залпе пушек.
На этот раз они слитно жахнули плотной тучей каменного дроба, уничтожавшего любого, кто сейчас наступал на пехоту и срезая неудобно вставшую пехоту союзников. С такой близкой дистанции пушкарям не требовалось особых умений стрельбы и смерть за несколько секунд собрала огромный урожай. Залп дроба значительно поумерили пыл нападающих, позволив пехоте собраться с духом и перейти в контрнаступление. Они кололи, рубили, рвали всякого, кто попадался под их тяжёлые дрыны и жертв у них было с избытком. Рубились они упёрто и каждый старался не уступить даже сантиметра от собственных позиций. Трупы со страшной скоростью усеивали поле сражения и от кольев вскоре перестал быть хотя бы малейший толк. Но нападающие, завязнув в рубке, потеряли запал, и теперь критическая масса воинов просто толпились за нашими укрытиями, дожидаясь своей очереди вступить в бойню. Пока они ждали, то подвергались массированному обстрелу рюглендских стрелков, подавивших своих коллег с другой стороны и перенёсших свою стрельбу на задние ряды врага, опасаясь иначе задеть своих людей.
Первый удар был отбит. С серьёзными потерями, но отбит. Кавалерия не смогла с наскока взять наши позиции, а потому поспешно стала отступать, подставляя спины стрелкам, которые не упускали шансов пострелять вволю по столь прекрасным мишеням. Враг понес тяжёлые потери, оставив на поле битвы уже не меньше двух сотен конников убитыми, погибших в основном из-за огня артиллерии и алебард пехоты. Каждый воин был сейчас важен для Кловиса, ведь его армия значительно истрепалась за последние месяцы непрекращающейся междоусобной войны, а мобилизационный резерв истощён. Конечно, часть войск его погибшего брата сейчас выступили за Кловиса, но даже так ларингийский король уступал нам в числе практически в два раза. Да, он по-прежнему имел тотальное превосходство в кавалерии, но воспользоваться ею на этом поле боя ему было слишком сложно. Одних только стрелков под моим командованием было почти в половину вражеской армии и реализовывать их я собирался по полной.
Пока Кловис перегруппировывался и готовился к новой атаке, я не мог себе позволить стоять на месте. Нам нельзя было растягивать это сражение, и я приказал своим стрелкам выдвигаться вперёд, выдернув часть кольев из земли. Мы продвинулись на добрую сотню метров и тут же стали вновь окапываться, втыкая окровавленные уцелевшие палки в землю. Естественно, на таком расстоянии батарея не сможет эффективно поддерживать нас огнём картечью, но стоило рисковать, не позволяя врагу восстановить свои силы.
Кловис же из первого наскока выводы сделал. На этот раз он не отправлял бездумно свою тяжёлую кавалерию вперёд на подготовленные позиции и ссадил большую часть конников, оставив всего лишь несколько сотен бойцов в седле. Вот эту вот новоиспечённую пехоту он и двинул вперёд, не сохраняя хоть какого-то строя. Это было правильным решением с его стороны, ведь тогда нам стало значительно труднее обстреливать их на расстоянии, что помогло Кловису избежать излишних потерь.
В этот раз их атака оказалась напористее. На своих двоих было куда как удобнее перебираться через наскоро собранное укрепление и практически сразу вступать в рубку с рюглендцами. Они орудовали тяжёлыми полэксами, молотами и алебардами, желая порезать на лоскуты вторгнувшихся воинов Лиги. На первых порах рюглендцы сумели сдержать напор аристократов и наёмников короля Ларингии, но со временем центральные отряды стали медленно пятиться, из-за того, что на каменной дороге было невозможно установить стену из кольев, а враг был значительно более умудрёнными в ратных делах. Хоть там и расположились наиболее боеспособные части пехоты рюглендцев, включая выделяющихся на фоне остальных «игольников», что единственные стояли, упёршись рогом в свои позиции и наверняка остались бы стоять там и дальше, не отступай поддерживающие их части с обеих сторон. Именно туда отправилась сотня наиболее тяжёлых наёмников, которыми раньше командовал Сезар. К тому моменту враг уже шёл по трупам рюглендцев, заламывая под своими стальными ударами всё больше и больше отрядов солдат Лиги. Фронт понемногу стал выгибаться к центру, грозясь обрушиться. Не подойди свежие силы моих наёмников, оказавших быстрый натиск, выламывая обратно эту фронтовую «грыжу». Рюглендцы, заметив подмогу, воспряли духом, возвращая не так давно утраченные позиции.