посигналил и отворилась дверь дома его бывшей жены, а оттуда пулей выскочил Лука, это показалось ему настоящим чудом.
– Ну как дела, чемпион? – Лука ничего не ответил. Закрыл дверцу машины и перекинул свой рюкзак на заднее сиденье. – Я страшно рад, – сказал Энцо, – и новый дом тебе очень понравится.
Он велел покрасить комнату мальчика в черный цвет, о чем тот очень просил еще несколько лет назад.
– Теперь ты можешь писать на стенах мелом, – объяснил сыну Энцо, но Лука ответил, что ему уже не пять лет.
Дом был маленький, без сада, зато располагался в семи кварталах от центра, и до школы Лука мог дойти пешком. Это ему понравилось. Энцо поймал его быструю улыбку.
Неделя получилась хорошая. В доме как-то необычно пахло, и поначалу они с трудом отыскивали свои вещи, но отец и сын были теперь вместе, за что Энцо так упорно сражался. Местное агентство по недвижимости нашло арендаторов для их прежнего жилья. Но переедут они туда только первого числа следующего месяца, так что если Энцо захочет забрать что-нибудь из теплицы, у него есть на это несколько дней.
– Да, а еще вы должны оставить нам ключ, – сказал ему сотрудник агентства, – вечно я забываю забрать его.
Энцо проснулся после долгой сиесты, он был один в своем новом доме и, воспользовавшись тем, что Лука, как и прежде, проводил выходные у матери, встал, сварил себе кофе и решил в последний раз наведаться на старое место.
Он явился туда, когда уже начало темнеть. Раздвинул шторы и зажег повсюду свет. Пустой и только что выкрашенный дом казался просторнее и печальнее, чем раньше, и Энцо задался вопросом, сколько времени он сможет выдержать в их новом обиталище, прежде чем ему отчаянно захочется вернуться сюда. Он вышел во двор и открыл дверь теплицы, где несколько недель назад, перед тем как покинуть дом, оставил кентуки в углу на зарядном устройстве. Там он был и сейчас – совершенно неподвижный. Индикатор зарядки продолжал светиться. Энцо поднял рубильник вверх и какое-то время созерцал пришедшую в полный упадок теплицу. Растения темными сухими плетьми лежали на земле. Один перчик скатился к середине грядки и одиноко гнил там. И тут Энцо услышал телефонный звонок. Звонок доносился из дома. Энцо бросил сумку на землю, пересек двор и вошел в гостиную через кухню. Постоял секунду, уставившись на старый телефонный аппарат на стене – единственное, что имелось в доме, когда они с Лукой наведались сюда в первый раз, и единственное, что он тут оставил, уезжая. Аппарат был слишком старый, но по-прежнему работал. Энцо снял трубку. И услышал тяжелое мрачное дыхание, от которого у него волосы встали дыбом.
– Где мальчик? – спросил голос.
Где его сын? На мгновение Энцо испугался, не случилось ли чего в доме его бывшей. Он с трудом заставлял себя прижимать трубку к уху. Но дыхание того, другого, человека, проникая в тело Энцо, помогло ему понять, о чем идет речь.
– Я хочу снова видеть Луку.
Энцо так сильно прижал трубку к уху, что ему стало больно.
– Я хочу… – сказал голос, но Энцо уже опустил трубку на рычаг.
Он опустил ее сразу обеими руками и все никак не мог оторвать их от трубки. Так и стоял, словно прикованный к висевшему на стене телефону. Потом оглядел пустую гостиную и понял, что ему немедленно нужен хотя бы глоток воздуху. Он смотрел вниз и раздумывал, нельзя ли сесть прямо на пол, хотя на самом деле не сумел бы сейчас даже пальцем шевельнуть. Он сообразил, что никто на него не смотрит, а кентуки все еще заперт в теплице и находится на зарядке.
Когда телефон снова зазвонил, Энцо отпрыгнул назад и уставился на него из середины кухни. Он слушал гудки, не двигаясь, и вдруг решил, как сейчас поступит. Вышел из дома и направился к теплице. Кентуки дожидался его на зарядном устройстве. Энцо открыл шкаф, где хранились инструменты, и достал оттуда лопату. Встал на грядку, слегка раздвинул покрывавшие землю сухие растения и начал копать. Он запретил себе оборачиваться, однако услышал, как кентуки слез с зарядки и куда-то направился. Но он не мог никуда уйти, так как, прежде чем взяться за лопату, Энцо проверил, хорошо ли заперта дверь. Он копал, пока ему не показалось, что яма получилась достаточно глубокой, после чего отбросил лопату и пошел за Мистером. Крот попытался ускользнуть, но Энцо легко догнал его и поднял. Колесики отчаянно крутились в воздухе то в одну сторону, то в другую. Энцо уложил Мистера на спину в маленькую могилу. Тот тряс головой, но его тело уже потеряло способность двигаться. Энцо стал подгребать землю, горками лежавшую вокруг ямы, и засыпать кентуки сперва с боков, потом – живот и большую часть головы. Остатки земли он бросил на глаза, которые так и не закрылись. Затем Энцо утрамбовал землю кулаками, молотя по ней изо всей силы. И руки его чувствовали, как под слоем земли что-то колышется и скрежещет. Энцо снова взял лопату, размахнулся и всадил штык в землю. Ударил еще несколько раз, пока не убедился, что, даже если что-то живое и продолжает трепыхаться там, внизу, ни одной трещины на поверхности уже не появляется.
* * *
Они заказали по последней чашке кофе.
– Когда ты уезжаешь? – спросила Кармен.
– В воскресенье. – Только ей одной Алина рассказала, что собирается улететь раньше намеченного срока, но до сих пор не называла точной даты. Правда, она так и не нашла подходящего момента, чтобы сообщить о своем решении Свену.
– А меня ты оставляешь в этом аду, детка, – сказала Кармен, одним глотком допивая свой кофе.
Подруги обменялись электронными адресами и обнялись. Алина подумала, что будет скучать по Кармен, иными словами, что-то хорошее все-таки останется у нее в душе от времени, проведенного в Виста-Эрмоса. Они немного прошлись вместе и расстались у церкви. Алина вернулась к себе, решив вооружиться терпением. Казалось, день был просто идеальным, чтобы успеть переделать массу всяких дел, но впереди ее ожидало открытие выставки Свена.
Всю минувшую неделю он безвылазно провел в основной галерее и работал там вместе со своей помощницей. Его каталонские галеристы наняли фотографа, чтобы были запечатлены все этапы монтажа, после чего Свен, а заодно и Полковник Сандерс практически не появлялись в их комнате. В последние дни кентуки перестал подниматься туда даже в конце дня и возвращался только после ужина, а до этого вел активную жизнь в общих зонах, может, даже завел дружбу с другими кентуки. Свен бесповоротно распрощался со своими монотипиями, и все с растущим напряжением ждали, когда можно будет увидеть его новую работу,