Черный пудель, гигантского роста, но притом изящный и как бы даже хрупкий, сидел перед ним на белоснежном ковре, смотрел умоляющими глазами.
— Меня зовут Кьонар, — сообщил ученый, — я помогаю в поиске Алейн. Ты ведь знаешь что-нибудь о ней?
Кэриен молча передал ему картинку, оставшуюся от Алейн.
Информации было немного. Кьонар понял, что это Санкт-Петербург (уже что-то!), городская окраина, комплекс зданий на отшибе, и подробно внутри — подвальное помещение с полной защитой и изоляцией, стул в центре, на стуле — ребенок, мальчик лет двенадцати. Излучение… Вооруженная охрана в коридоре в полной готовности.
Так вот оно что! Мальчика собирались инициировать. Неудивительно, что Алейн сорвалась тут же. Но откуда эти люди знают технику инициации? Ладно, неважно, это выясним потом.
Плохо, что не оставила даже адреса. Но когда ей было? Ей самой, чтобы выяснить точный адрес, понадобилось бы не меньше минуты. А тут каждая секунда на счету.
"Помоги", — Сат ткнулся носом в колено тайри, "Помоги, пожалуйста. Ведь ты тоже тайри, ты ее брат! И возьми меня с собой".
— Я перенесу тебя туда, — сказал ученый, — но я не буду ее искать. Я мало приспособлен для этого. Искать будет другая тайри. Ты поможешь ей.
"У меня нет точного адреса, — обратился он к локальной сети, — Что делать?"
"Все понятно, — спокойно сказал Дьен, — пока перемещайся в Санкт-Петербург, вот в эту точку. Передашь кэриен Линне. После этого найдешь для себя безопасное место, не привлекая внимания, будешь сидеть там и держать постоянную связь с Линной и со мной. Подстрахуешь ее на всякий случай, — Дьен ощутил, как неприятно коробят ученого эти короткие деловые приказы, и сменил тон на более теплый и дружеский, — если, конечно, у тебя есть время и желание на все это".
"ну конечно, у меня есть желание! Как ты можешь такое говорить! — возмутился Кьонар, — ведь речь идет о жизни Алейн! Я сделаю все возможное".
"Очень хорошо. В таком случае, перемещайся сразу".
— Иди сюда, — пудель подошел к тайри, встал на задние лапы, а передние положил на плечи ученому, сразу оказавшись почти одного роста с ним. Кьонар сжал ладонями теплые бока собаки.
— Внимание, телепорт!
— Я все понимаю, Виталий, — мягко сказала Алейн, — ты видишь в этой встрече свой единственный шанс. Главный шанс твоей жизни. Ты не верил, что это возможно, а теперь уверен, что не выпустишь меня из рук, пока не добьешься хоть чего-нибудь.
— Мысли ты читать умеешь, я понял.
— Я делаю это только в случае необходимости. Сейчас такая необходимость есть. Иначе разговор между нами был бы невозможен. Ты думаешь только о том, как можно заставить меня сотрудничать. И пока не видишь никаких вариантов. И правильно — их нет.
— Нет вариантов? Может быть. Только у меня их тоже нет. Я так или иначе заставлю тебя поделиться. Просто так ты отсюда не выйдешь. И я не прошу многого. Всего лишь несколько технологий… даже пусть одну-две… Что-то, что дало бы нам преимущество. Значительное преимущество. Пусть не военные, пусть медицинские. Что у тебя отсохнет, если мы получим надежную вакцину от рака? Какие этические законы будут нарушены?
Алейн молчала, сцепив руки на колене.
— Слушай, ладно, — Лисицын мысленно отбросил варианты насилия, и это порадовало Алейн, — давай серьезно поговорим. Ты сама понимаешь, что в нашем мире существует силовое равновесие. Есть несколько пересекающихся кругов, которые реально правят этим миром. Есть те, кто влияет, но не правит — это официальные правительства, церкви. Причем мировое правительство — не одно, их несколько… И плюс еще вы… ты, тот, кто командует Марченко, не знаю, кто еще. В мире есть несколько сил. Скажи, что изменится от того, что появится еще одна? Даже не правящая сила — просто влияние одной страны… одного течения — усилится. Тебе ведь это все равно, правда? А нам это было бы очень важно.
Она пожала плечами.
— Представь ситуацию — Гитлер в 20 м году, никому не известный мелкий унтер-офицер, член нацистской партии, произносит такие слова, обращаясь… скажем, к одному из нас. И этот один — соглашается. Какая, в самом деле разница? Нацизм уже существует, фашизм тоже, в мире много сил, будет еще одна…
— А что, Гитлер…
— Неважно, — Алейн поморщилась от воспоминаний.
Именно после Второй Мировой и было принято окончательное решение внедрять резидента на Землю. Земля подошла к опасной черте. Уничтожение одрин, который сделал своим орудием Гитлера, стоило жизни троих тайри. Самого Гитлера люди пытались убить десятки раз — но под прикрытием одрин все покушения были почти безнадежной затеей. Гекатомбы бессмысленных жертв, убиенных нацистами — бессмысленных с точки зрения земной целесообразности, по количеству и способу убийства далеко ушедших от обычного государственного насилия и репрессий, существовавших в любой стране — все эти гекатомбы были предназначены для питания одрин… Земля едва не вошла в пояс инферно. Тогда Алейн с Дьеном пытались это предотвратить, и они убили одрин, а вот последствия пришлось разгребать людям, большую их часть — советскому народу.
— Это неважно, полковник. Просто для примера. Сверхъестественная власть приносит только зло. К сожалению, другие варианты невозможны.
— Хорошо, пусть не власть. Пусть какое-нибудь небольшое улучшение… вакцина от рака, а? Это же не сделает нас всемогущими…
— Прости, но так не бывает. Если дать вам понимание действия новых технологий — это именно сделает вас всемогущими, на ступень выше остальных. Вакцина, как ты говоришь, от рака — это не изолированное знание. Это глубокое понимание функционирования организма и управления его функциями… химического управления или физиологического. Более глубокое понимание, чем то, которым вы обладаете сейчас. Такое понимание приведет к лавине новых открытий. Дать их одному народу — это и значит сделать его сверхнародом, значительно превосходящим остальные. Дать же, скажем, какие-нибудь таблетки… они кончатся, и вы не сумеете произвести новые — ты сам не согласишься на такое.
Противники молчали, глядя друг на друга. У Алейн было преимущество — она знала, о чем думает Лисицын. В самом деле, может быть, просто соврать? Прямому внушению полковник не поддастся — во всяком случае, без необратимого разрушения мозга это не получится. Можно соврать, якобы она готова выдать ему технологии… сотрудничать… Алейн проигрывала в голове варианты лжи, словно шахматные партии. Лисицын, к сожалению, очень умен. Алейн не видела, как сможет обмануть его, не предоставив прямо здесь и сейчас сведений, выдавать которые никак нельзя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});