— Какого именно, капитан?
— Вам и вашим спутникам придется просидеть взаперти до тех пор, пока я не сочту возможным вернуть вам свободу.
— Я вынужден подчиниться вашему приказанию, — ответил я, пристально глядя на него, — но разрешите задать вам один, вопрос.
— Нет, не разрешаю!
Спорить было бесполезно, так как сопротивляться ему у меня не было сил.
Пришлось подчиниться.
Я спустился в каюту, занимаемую Недом Лендом и Конселем, и сообщил им приказание капитана.
Представляю читателю догадаться, какое впечатление произвело мое сообщение на канадца. Впрочем, на долгие разговоры у нас не оставалось времени. Четыре матроса уже ждали нас у двери и отвели в ту самую каюту, в которой мы были заключены в первый день нашего пребывания на «Наутилусе».
Нед Ленд хотел было протестовать, но дверь захлопнулась перед самым его носом.
— Не скажет ли нам хозяин, что это означает? — спросил Консель.
Я рассказал своим товарищам все, что произошло на палубе. Они так же удивились, как и я, но от этого окружающая нас тайна не стала яснее.
Я погрузился в тяжелые размышления. Странное выражение лица капитана Немо не выходило у меня из головы. Я дошел до такого состояния, что не мог уже связать двух мыслей, теряясь в самых бессмысленных догадках и предположениях, когда вдруг меня вывел из раздумья возглас Неда Ленда:
— Смотрите, завтрак на столе!
Действительно, стол был уставлен блюдами. Очевидно, капитан Немо отдал распоряжение об этом одновременно с приказом ускорить ход «Наутилуса».
— Позволит ли хозяин дать ему совет? — спросил меня Консель.
— Конечно, друг мой, — ответил я.
— Так вот, я советую хозяину позавтракать. Этого требует и осторожность. Ведь неизвестно, что произойдет.
— Ты, прав, Консель,
— Увы, — вздохнул Нед Ленд, — нам подали только рыбные блюда, и ничего из наших запасов.
— Подумайте, Нед, что бы вы сказали, если бы нам не подали никакого завтрака?
Этот довод сразу укротил канадца.
Мы сели за стол. Завтрак прошел в молчании.
Я ел мало. Консель заставлял себя есть побольше, все из той же осторожности, а Нед Ленд, несмотря на свое недовольство, не дал пропасть ни одному кусочку пищи.
После завтрака каждый из нас уселся в свой угол.
В эту минуту матовое полушарие, освещавшее нашу камеру, погасло, и мы остались в полнейшей темноте. Нед Ленд не замедлил захрапеть. Меня удивило, что и Консель вскоре последовал его примеру. Я спрашивал себя, что могло вызвать у моих друзей внезапную сонливость, когда почувствовал, что и меня тоже неодолимо клонит ко сну.
Я старался держать глаза раскрытыми, но веки мои так отяжелели, что закрылись вопреки моей воле. Я впал в состояние мучительного полусна. Очевидно, в поданные нам кушанья были подмешаны снотворные вещества.
Значит, капитану Немо мало было запрятать нас в темницу, чтобы скрыть свои действия, — ему нужно было еще, чтобы мы спали?…
Сквозь полусон я услышал стук закрывающихся люков. Легкая качка, вызванная волнением на поверхности, прекратилась. «Наутилус», очевидно, погрузился в вечно спокойные глубины океана.
Я все еще пытался бороться со сном. Но это было невозможно. Дыхание мое ослабевало, я почувствовал, как смертельный холод подбирается от конечностей к моему сердцу. Налившиеся свинцом веки невозможно было поднять. Тяжелый сон, полный кошмаров, овладел мною. Потом видения исчезли, и я потерял сознание.
Глава двадцать четвертая
ЦАРСТВО КОРАЛЛОВ
Назавтра я проснулся со страшной пустотой в голове. К своему глубокому удивлению, я увидел, что нахожусь в своей каюте. Очевидно, и моих товарищей также перенесли в их каюту во время сна. Следовательно, они не больше моего могли знать о событиях предшествующей ночи, и мне оставалось надеяться только на то, что будущее как-нибудь поднимет завесу этой тайны.
Мне захотелось выйти из каюты. Но свободе ли я или по-прежнему в плену? Оказалось, что я совершенно свободен. Я раскрыл дверь и коридором прошел к трапу, ведущему на палубу. Закрытый накануне люк был настежь открыт.
Я вышел на палубу.
Там меня уже ждали Нед Ленд и Консель. Я стал расспрашивать их. Они ничего не знали. Заснув вчера тяжелым сном, они очнулись только сегодня в своей каюте.
«Наутилус» был по-обычному спокоен и по-обычному таинственен. Он плыл с умеренной скоростью по поверхности моря. Казалось, ничто на нем не изменилось.
Нед Ленд осмотрел горизонт. Море было пустынно — даже зоркие глаза канадца не увидели вдали ни паруса, ни трубы парохода, ни земли. Сильный ветер, дувший с запада, развел на море большую волну.
«Наутилус» изрядно покачивало.
Возобновив запас воздуха, «Наутилус» погрузился метров на пятнадцать в воду с таким, очевидно, расчетом, чтобы можно было всплыть немедленно, как только это понадобится. Против обыкновения этот маневр несколько раз повторялся в течение дня 19 января. Всякий раз помощник капитана поднимался на палубу и оттуда бросал привычную фразу в люк.
Капитан Немо не показывался. Из команды в этот день я видел только невозмутимого стюарда, прислуживавшего мне за едой с обычной аккуратностью.
Около двух часов пополудни в салон, где я приводил в порядок свои записи, вошел капитан Немо. Я поклонился ему. Он ответил мне чуть заметным кивком и не произнес ни слова. Я снова принялся за свою работу, надеясь, что он что-нибудь расскажет о событиях вчерашнего дня, но он этого не сделал.
Я украдкой посмотрел на него. Он производил впечатление усталого человека; глаза его покраснели, словно от бессонницы; лицо выражало глубокую печаль, даже горе.
Он шагал по комнате, садился на диван, опять вставал, брал первую попавшуюся книгу и тотчас же бросал ее, подходил к приборам и смотрел на них, но не делал, как обычно, записей. Казалось, он не мог ни секунды усидеть на месте.
Наконец, он подошел ко мне и спросил:
— Не врач ли вы, господин Аронакс?
Я так мало был подготовлен к этому вопросу, что несколько времени смотрел на него, не отвечая.
— Я спрашиваю, не врач ли вы. Ведь многие из ваших коллег-натуралистов получили медицинское образование…
— Да, я был врачом и ординатором клиники и много лет занимался медицинской практикой до поступления в музей, — ответил я.
— Отлично, — сказал капитан.
Мой ответ, видимо, обрадовал его. Но я еще не знал, чего он от меня хочет, и ждал новых вопросов, решившись отвечать на них в зависимости от их характера.
— Господин профессор, — продолжал капитан, — не согласитесь ли вы оказать медицинскую помощь одному из моих матросов?