Что касается рыб, то наблюдение за ними через открытые окна салона всегда приводило нас в восхищение. Я обнаружил тут ряд видов, которых до этого времени мне никогда не приходилось видеть.
Прежде всего назову кузовков — рыб, живущих исключительно в теплых морях, особенно в Красном море, Индийском океане и у берегов Центральной Америки. Эти рыбы, так же как и черепахи, ракообразные и морские ежи, защищены панцырем, но не кремнистым или известковым, а крепким костяным, состоящим из соединенных друг с другом пластинок. Тело кузовков в таком панцыре имеет вид трехгранной, четырехгранной или пятигранной коробки с твердыми стенками и совершенно негибкой. Нам попадались треугольные кузовки, мясо которых очень нежно, и рогатые кузовки с четырехгранным панцырем, называемые рогатыми за торчащие над их большими круглыми глазами длинные шипы, похожие на рога.
Назову еще шиповатых скатов, обладающих очень длинным, похожим на кнут хвостом, снабженным острыми шипами. Хвост этот может наносить страшные удары, опасные даже для человека.
В записях, которые вел Консель, отмечены еще некоторые разновидности рыб: иглобрюхи, которых мы уже встречали в Тихом океане; скаты долгоносые; скаты электрические — круглые голые рыбы, лишенные чешуи и шипов; мраморные электрические скаты длиной в полтора метра и шириной в один метр, окрашенные в буроватый цвет, с более светлыми мраморными пятнами на спине и т. п.
Из представителей других видов отмечу яйцевидных рыб, лишенных хвоста; темнокоричневых, почти черных, с белыми прожилками двузубых, похожих на дикообразов, могущих надуваться и превращаться в шар, со всех сторон окруженный колючками; морских коньков, таких же, как и в других океанах; пегасовых рыб с далеко выдающимся вперед рыльцем и широкими горизонтально стоящими грудными плавниками, похожими на крылья и придающими этим маленьким рыбкам фантастический вид; лир-рыб, окрашенных в желтый цвет и покрытых сапфирово-голубыми полосами и пятнами. Мясо их — белое и вкусное.
Мы встречали также темносиних парусников, могущих распускать свой огромный плавник и пользоваться им, как парусом; волосохвостов обыкновенных с очень длинным и тонким лентообразным телом, окрашенным у самцов в серебристо-белый цвет; наконец, океанских мухоловок, вооруженных ружьем, которое не снилось даже Ремингтону и другим фабрикантам оружия, но метко убивающим насекомых зарядом, состоящим из… капли воды.
С 21 по 23 января «Наутилус» делал в сутки по пятьсот сорок миль. Иными словами, мы шли со скоростью двадцати двух с половиной миль в час. Нам удалось рассмотреть на таком быстром ходу только тех рыб, которые, привлеченные ярким светом прожектора, стремились не отстать от нас. Но большинство из них почти тотчас отставало, и только очень немногие ухитрялись более или менее продолжительное время плыть вровень с нами.
Двадцать четвертого утром мы увидели остров Киллинга, расположенный под 12°5' южной широты и 94°33' долготы. Это коралловый остров, поросший великолепными кокосовыми пальмами, В свое время его посетили Чарльз Дарвин[40] и капитан Фиц-Рой. «Наутилус» прошел на близком расстоянии от берегов этого необитаемого острова. Драги выловили из воды множество самых разнообразных полипов, в том числе несколько любопытных экземпляров дельфинчиков, занявших место в коллекции капитана Немо.
Вскоре остров Киллинга скрылся из виду, и «Наутилус» поплыл на северо-запад, по направлению к крайней южной оконечности Индийского полуострова.
— Мы приближаемся к цивилизованным странам, — сказал мне в этот день Нед Ленд. — Это будет получше, чем Новая Гвинея, где дикарей больше, чем косуль. В Индии, господин профессор, есть шоссейные дороги и города — английские, французские, индусские. Там на каждом шагу можно встретить соотечественника. Как, по-вашему, не пришла ли уже пора распрощаться с капитаном Немо?
— Нет, нет! — решительно ответил я канадцу. — «Наутилус» приближается теперь к обитаемым землям. Он держит курс на Европу. Пусть он нас доставит туда. Вот когда мы подплывем к европейским берегам, тогда настанет время думать о побеге. Кстати сказать, я не верю в то, что капитан Немо так же охотно разрешит нам отправиться на охоту на малабарский или Коромандельский берег, как на остров Гасбороар.
— Что ж, господин профессор, в таком случае нам придется обойтись без его разрешения.
Я не ответил канадцу. Спорить с ним мне не хотелось.
Но в глубине души я твердо решил исчерпать до конца возможности, предоставленные случаем, забросившим меня на подводный корабль.
Пройдя остров Киллинга, «Наутилус» сильно замедлил ход. Мы часто погружались теперь на большие глубины. Мы спускались на два, иногда на три километра ниже поверхности моря, но ни разу не исследовали предельной глубины вод Индийского океана, где опущенный на тринадцать километров зонд не достигает дна.
Температура нижних слоев воды и здесь была такой же, как в Тихом океане, — четыре градуса выше нуля. Я обратил внимание только на одно обстоятельство: в неглубоких местах температура поверхностных слоев воды всегда ниже, чем в глубоких.
Двадцать пятого января океан был совершенно пустынен, и «Наутилус» весь день плыл по поверхности его, рассекая волны своим мощным винтом и поднимая фонтаны брызг на большую высоту. Неудивительно, что корабли, видевшие «Наутилус» только издали, принимали его за гигантского кита.
Я провел весь этот день на палубе, глядя на море. Горизонт все время был пустынным. Только около четырех часов пополудни вдали показался пароход, шедший на запад. Его мачты отчетливо вырисовывались на горизонте в продолжение нескольких минут, но с парохода невозможно было заметит «Наутилус», едва выступающий из воды.
Я подумал, что этот пароход принадлежит Полуостровному и Восточному пароходному обществу, обслуживающему линию Цейлон — Сидней, с заходом в Мельбурн и на мыс короля Георга.
В пять часов пополудни, незадолго до коротких тропических сумерок, Консель и я стали свидетелями восхитившего нас зрелища.
Существует один прелестный моллюск, встреча с которым, по мнению древних, предвещает счастье. Аристотель, Атеней и Плиний изучали его повадки и вкусы и не пожалели для его описания всего поэтического арсенала древней Греции и Рима. Они называли его «наутилус», или «помпилиус». Современной науке этот моллюск известен под именем аргонавта.
Мы повстречались целой стаей аргонавтов, плававших на поверхности океана. Их было много сотен. Эти грациозные моллюски подвигались задом наперед при помощи своих воронок, через которые они выталкивают втянутую при дыхании воду. Из их восьми щупальцев шесть, тонкие и длинные, плавали на поверхности воды, тогда как два последних, так называемые гектокотили, более плотные и изгибающиеся дугой, подставлены были ветру, как паруса.