К тому времени, когда старики из комиссии расселись по местам, они уже все как один были с красными лицами, раздраженные и потерявшие остатки терпения.
– Если бы, дамочка, решать надо было бы мне одному, – гневно глядя на нее, провозгласил представитель группы, – я бы выслал вас из страны или запер на все замки, чтобы вы не шатались по улицам, составляя нелепые планы о том, как доверить женщинам деньги. – Он погрозил ей узловатым подагрическим пальцем. – Это идиотизм, не говоря уже о том, что противоречит естественному порядку вещей, – позволить женщинам покупать и продавать, принимать решения, допустить их до денег. Это оскорбительно для авторитета и ответственности всех мужчин!
Лицо Беатрис горело, сердце бешено стучало. Плохо было уже то, что ей отказали в получении разрешения, да еще придется возвращаться и признавать свое поражение перед правлением. Но теперь ей наносили еще и личное оскорбление. Она вся сжалась и, не понимая, что делает, вскочила на ноги. Беатрис дрожала... гнев и боль переполняли ее... она не замечала, что Коннор и Элис поднялись вслед за ней.
– С огромным удовольствием я буду следить за тем, как разорится этот проклятый банк, – продолжал представитель. – А когда это случится, я лично предложу засвидетельствовать в суде, который, без сомнения, последует, что здесь имели место мошенничество, подтасовка фактов и воровство. – С этими словами он собрал бумаги и вышел из комнаты, остановившись только для того, чтобы послать Беатрис последний ненавидящий взгляд.
Еше один из членов комиссии торопливо последовал за ним и в спешке покинул зал. Беатрис в растерянности повернулась к Коннору.
– Что это значит? Что произошло? – Видя, что у него нет ответа, она обратилась к двум оставшимся членам комиссии: – Что это значит? Как прошло голосование? Хотя бы скажите нам.
Один из стариков с трудом встал и мрачно посмотрел на нее.
– Три к двум, – проговорил он, собирая свои вещи. – Похоже, что вы получите разрешение.
– Что? – Беатрис не могла ничего понять. Три к двум? Значит, теперь у них есть рекомендации? Значит, они победили?
– Мы сделали это, – не веря, сказал Коннор. – Ты это сделала.
Беатрис слышала только какие-то отрывки из тех указаний и предостережений, что последовали за этими словами, суть которых, как позже пересказал ей Коннор, сводилась к тому, что банковский отдел штата будет очень внимательно следить за ней и что ей придется контролировать каждую мелочь и не допускать нарушений в делах банка. Беатрис поспешила к возвышению поблагодарить комиссию и заверить их в том, что будет уделять банку все свое внимание и оправдает то доверие, которое они оказали ей и в ее лице – Объединенной корпорации.
Уже в коридоре к ней наконец пришло полное понимание – она получила рекомендации и после голосования законодателей получит и разрешение!
– Мы сделали это! – проговорила она, и слезы радости и облегчения градом покатились по ее щекам. Повернув Коннора к себе лицом, она сказала: – Ты это сделал!
Потом она обнимала его, обнимала Элис, смеясь сквозь слезы. Затем Элис обнимала ее, тоже смеясь, а Коннор подхватил Беатрис и закружил, не обращая внимания на изумленные взгляды посторонних. Когда она снова почувствовала под ногами землю, то уже вытирала слезы и обдумывала свой следующий шаг.
– Боже мой, – она прижала руку к сердцу, – как же они меня напугали! Теперь все, что нам остается сделать, – это убедить еще сотню-другую мужчин в том, что наш банк – чудесная идея.
Коннор, повернувшись к Элис, закатил глаза.
– Она никогда не отступает, не так ли? – Когда Элис молча усмехнулась, он удивленно спросил: – И как же вы с этим уживаетесь?
Элис рассмеялась и с видом заговорщицы посмотрела на Беатрис.
– Она мне повышает зарплату каждую вторую неделю.
Они отпраздновали свою победу в прекрасном ресторане, потом нанесли визиты нескольким законодателям, которые согласились представить их предложение и поддержать его во время собрания. Позже, когда они возвращались в гостиницу, прохладный и ясный осенний день уже подходил к концу. Беатрис украдкой поглядывала на профиль Коннора. Как мог его дед игнорировать все положительные черты характера внука и продолжать относиться к нему пренебрежительно? Коннор – хороший человек... он умеет убеждать... он умный... смелый... и настойчиво отстаивает свои взгляды.
Они решили зайти в ресторан и выпить кофе, но Элис зевнула и заявила, что для нее сегодняшних волнений вполне достаточно. Беатрис и Коннор проводили ее до гостиницы, чтобы она могла отдохнуть, а сами продолжили прогулку. Беатрис было приятно его общество, и она чувствовала себя с ним легко и непринужденно.
– Спасибо за то, что вмешался сегодня, – сказала она.
– Не стоит меня благодарить. В конце концов, это моя работа. Вот подожди, скоро получишь мой счет.
Беатрис рассмеялась, потом снова посерьезнела.
– Если бы не твоя речь, вряд ли мы смогли бы получить разрешение. – Она встретилась с ним взглядом. – И то, что ты говорил...
– Только правду, – заверил ее Коннор. – И какой риск! Три к двум. Могло бы быть и наоборот.
Они дошли до лужайки у Капитолия и обнаружили скамейку под деревом, листья которого уже приобретали цвета осени. Солнце садилось, и Коннор погрузился в воспоминания.
– Когда мы виделись в последний раз, то тоже спорили. Беатрис поняла, что он говорит о своем деде.
– Тогда причиной была другая женщина. – Коннор тяжело вздохнул. – Моя жена. Он не хотел, чтобы я женился на «нищей ирландке», как до этого поступил мой отец... Дед сказал, что лишит меня наследства.
– Так он и сделал, – продолжила за него Беатрис. Коннор кивнул, но она хотела узнать больше.
– Расскажи мне о ней.
– Ты уверена?..
– Я бы хотела знать, – сказала она. – Думаю, она была очень необычным человеком.
– Да, настоящая ирландка. Яркая, красивая... с огненно-рыжими волосами и таким же «горячим» характером. Мы очень хорошо друг другу подходили, несмотря на то, что думал дед. Она была для меня и якорем, и рулем в этой жизни. Невзирая на всю свою «приземленность», она заставляла меня стремиться к звездам. – Коннор закрыл эту яркую страницу своего прошлого и улыбнулся Беатрис короткой, печальной улыбкой. – Ко мне очень долго и болезненно приходило понимание того, что я не могу и не должен умереть только потому, что ее не стало. Прошло семь лет, и хотя я все еще люблю ее, я не ощущаю себя женатым на ней. Не знаю, можно ли это понять. – Когда Беатрис кивнула, он помолчал, а потом поставил локоть на спинку скамейки, наклонившись в ее сторону. – Теперь твоя очередь.
Беатрис покраснела. Она почему-то была тронута тем, что он тоже захотел услышать ее историю. Она рассказала, вначале запинаясь, об обстоятельствах своего замужества с Мерсером.