бой в три раунда: молодость, зрелость, старость. Два из этих раунда надо выиграть. Один я уже проиграл.
* * *
Пробовать писать должны тысячи, чтобы один стал писателем.
* * *
Говорят: писатель должен так полно познать жизнь, как губка напитывается водой. В таком случае наши классики должны были в определенную пору своей жизни кричать: «Выжимайте меня!»
* * *
Я знаю, когда я пишу хорошо: когда пишу и как будто пером вытаскиваю из бумаги живые голоса людей.
* * *
Не старость сама по себе уважается, а прожитая жизнь. Если она была.
* * *
Во всех рецензиях только: «Шукшин любит своих героев… Шукшин с любовью описывает своих героев…» Да что я, идиот, что ли, всех подряд любить?! Или блаженный? Не хотят вдуматься, черти. Или — не умеют. И то и другое, наверно.
* * *
Почему же позор тем, кто подражает? Нет, слава тем, кому подражают, — они работали на будущее.
* * *
Говорят, когда хотят похвалить: «Писатель знает жизнь». Господи, да кто же ее не знает! Ее все знают. Все знают, и потому различают писателей — плохих и хороших. Но только потому: талантлив и менее талантлив. Или вовсе — бездарь. А не потому, что он жизни не знает. Все знают.
* * *
Надо уважать запятую. Союз «и» умаляет то, что следует за ним. Читатель привык, что «и» только слегка усиливает то, что ему известно до союза. О запятую он спотыкается… и готов воспринимать дальнейшее с новым вниманием. «Было пасмурно и неуютно». «Было пасмурно, неуютно».
* * *
Самые дорогие моменты:
1. Когда я еще ничего не знаю про рассказ — только название или как зовут героя.
2. Когда я все про рассказ (про героя) знаю. Только — написать. Остальное — работа.
* * *
Заметил, что иногда — не так часто — не поспеваю писать. И тогда — буковки отдельно и крючками.
* * *
Жалеть… Нужно жалеть или не нужно жалеть — так ставят вопрос фальшивые люди. Ты еще найди силы жалеть. Слабый, но притворный выдумывает, что надо — уважать. Жалеть и значит уважать, но еще больше.
* * *
Где я пишу? В гостиницах. В общежитиях. В больницах.
* * *
Патриарх литературы русской — Лев Толстой. Это — Казбек или что там? — самое высокое. В общем, отец. Пушкин — сын, Лермонтов — внучек, Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский — племянники. Есенин — незаконнорожденный сын. Все, что дальше, — воришки, которые залезли в графский сад за яблоками. Их поймали, высекли, и они стали петь в хоре — на клиросе.
Достоевский и Чехов — мелкопоместные, достаточно самолюбивые соседи.
Были еще: Глеб и Николай Успенские, Решетников, Лесков, Слепцов, Горбунов, Писемский, Писарев — это разночинцы.
* * *
Что такое краткость? Пропусти, но пусть это будет и дураку понятно — что́ пропущено. Пропущенное и понятое понимается и радует.
* * *
Угнетай себя до гения.
* * *
Каждый настоящий писатель, конечно же, психолог, но сам больной.
* * *
Да, я б хотел и смеяться, и ненавидеть, и так и делаю. Но ведь и сужу-то я судом высоким, поднебесным — так называемый простой, средний, нормальный положительный человек меня не устраивает. Тошно. Скучно.
* * *
Сейчас скажу красиво: хочешь быть мастером, макай свое перо в правду. Ничем другим больше не удивишь.
Комментарии
В сборник вошли статьи В. М. Шукшина, его рабочие записи и те «высказывания», которые были написаны им собственноручно. Разговорная интонация некоторых материалов, выдержанных Шукшиным в жанре «ответов на вопросы», не должна обманывать читателя: это есть результат писательского мастерства, а отнюдь не самоигральный эффект записанной на бумагу речи. Эти тексты в полной мере могут считаться авторскими.
Многочисленные высказывания В. М. Шукшина, записанные и опубликованные при его жизни журналистами, не включены составителем в книгу, как недостаточно достоверные: Шукшин не опровергал таких публикаций печатно, но в разговорах неоднократно отмечал, что многие из них неточны.
В порядке исключения в книге приведены четыре последние беседы В. М. Шукшина; эти беседы были либо записаны на пленку, либо застенографированы интервьюерами. Естественно, Шукшин и здесь во многом зависел от меняющейся ситуации разговора, так что беседы эти ни в коем случае не могут быть приравнены к текстам, за которые Шукшин-писатель несет абсолютную и пунктуальную авторскую ответственность, но они ценны как последние высказывания его. Обстоятельства, в которых велись эти беседы, в каждом случае оговорены особо.
Издательство сознательно пошло на сохранение в тексте некоторых повторов, так как В. М. Шукшин, возвращаясь к той или иной мучившей его проблеме, каждый раз переживал ее заново, открывая в ней новые аспекты.
I
ВОПРОСЫ САМОМУ СЕБЕ
Написано в 1966 году для журнала «Сельская молодежь», где и опубликовано в № 11 за 1966 год. Перепечатано в газете «Советская культура» 15 ноября 1966 года. Печатается по тексту журнала «Сельская молодежь», сверенному с рукописью.
«Там [в деревне] нет мещанства». Это утверждение, вызвавшее в свое время полемику и, безусловно, дискуссионное, характерно для темперамента В. М. Шукшина, втянувшегося в 1966—1967 годах в критические споры о деревенском и городском героях. Отдавая себе отчет в том, что от «мещанства» как бездуховности ни место жительства, ни профессия не страхуют, Шукшин тем не менее склонен в тот период к полемически крайним формулировкам, которые он постоянно смягчает оговорками («Я нарочно упрощаю» и т. д.).
«Зритель тоже хочет сам». В первоначальном варианте статьи это рассуждение о положительном герое было значительно обширнее: «Герой. Герой — это, по-моему, сам художник, его произведение. Бывали в российской жизни самые разные условия для творчества: выгодные, не очень; а бывали на редкость плохие. Но даже при совсем уж „выгодных“ обстоятельствах, когда кажется — героями хоть пруд пруди, хватай первого попавшегося и тащи в роман или фильм, только бы они не стеснялись и про свое геройство не молчали — и даже тогда почему-то появлялись плохие книги, фильмы, произведения живописи. И сколько! У одного автора самый расхороший герой, „наблюденный“, „увиденный“, „подсмотренный“ в жизни, начинает вдруг так кривляться, такие штуки начинает выделывать, что хоть святых выноси — смешит, дьявол; у