Язык не слушался, и Лин так и не поняла, произнесла ли она это вслух или лишь смогла подумать, до того как окончательно провалилась в крепкий спокойный сон.
Глава 13
Утро началось с теплых лучей солнца, игриво щекочущих лицо, и едва ощутимого поцелуя. Не открывая глаз, принцесса потрогала пальцами губы. Как будто чужое дыхание, которое девушка только что чувствовала, могло оставить ощутимый след.
— Вчера так и добрался до них. Доброе утро, маленькая.
Лин провела языком по внутренней стороне губы, где еще накануне была болезненная ранка. Открывать глаза не хотелось. Было так уютно и спокойно под теплым одеялом с фениксом под боком. Даже воспоминания о вчерашнем дне, как будто отложенные на дальнюю полочку сознания и крепко запертые там, не могли испортить это утро. Или день судя по интенсивности солнечных лучей.
— Просыпайся, Лин. Там императорское величество рвет и мечет. Требует предъявить тебя ему в целости и сохранности.
Шарлинта открыла глаза и подтянула одеяло повыше, ее ночной одеждой амаинты заморачиваться не стали.
— Замуж грозиться отдать? — улыбнулась девушка, пытаясь скрыть смущение.
Вчера она настолько была измотана физически и морально, что смутно помнила, как вообще оказалась в кровати. Да и травки в отваре, которым ее поили, не только укрепляли, но еще и усыпляли. Но вот теперь без ночной рубашки принцессе было неловко. Тем более что Трейвент вытянулся во весь рост поверх одеяла совсем рядом с Лин, и при этом был полностью одет.
— А ты уж не боишься выходить замуж? — спросил феникс настолько странным тоном, что принцесса даже обернулась.
— Я поняла вчера, — тихо ответила девушка, подмечая усталые еле заметные морщинки возле губ и тени под малахитовыми глазами. — Что можно так бояться, и вечно откладывать жизнь на потом. А это самое будущее необязательно наступит. Поэтому больше я бояться не буду.
Девушка хотела протянуть руку и разгладить морщинку на лице амаира, но не решилась. Лишь продолжила легким шутливым тоном:
— Но я выйду замуж не раньше, чем вы отоспитесь. Чем занимались ночью? Я думала, что охраняли мой сон.
Видимо, способности феникса принцессе озвучили далеко не все, иначе как объяснить, что амаир притянул ее ладонь к своему лицу и провел по щеке кончиками пальцев девушки, коснувшись и скорбных складок, которые так привлекли ее внимание.
— Мы охраняли. По очереди. Пытались выяснить больше сведений об изгоях, прежде чем отдать Рашеса императору.
Принцесса совсем не желала слышать про изгоев и того, из кого ночью вытаскивали сведения о них. Это словно приближало вчерашние события, и ненужные воспоминания ядом растравляли душу, портя безоблачное утро.
Эти эмоции Трейвент понял безошибочно. Поцеловал пальцы, а потом и тонкую кисть Шарлинты, выпустил ее из плена своей ладони и поднялся с кровати.
— Одевайся, маленькая, я твой завтрак принесу. Император и правда просил тебя поторопиться.
Принцесса поднялась с кровати, едва дверь спальни закрылась за амаинтом. В ногах ее постели лежало заранее приготовленное домашнее платье с запахом, а рядом на полу стояли теплые комнатные туфельки. Еще в Веллории подобное казалось само собой разумеющимся, об этом каждое утро заботилась горничная. Но такое внимание со стороны амаира не воспринималось, как нечто обыденное. Только вот сама принцесса не имела представления, как в ответ она могла бы позаботиться о женихах. И это почему-то удручало.
Наскоро умывшись, Шарлинта с трудом расчесала, лишенные внимания гребня накануне вечером, спутанные пряди волос. Отражение в зеркале хорошего настроения не прибавляло. Бледная и, несмотря на продолжительный сон, какая-то уставшая, со странным, как будто совсем чужим выражением глаз. Как будто не на один год девушка повзрослела, а минимум на четверть века.
— Лин, идем завтракать.
Трейвент уже накрыл небольшой столик возле окна. Едва Шарлинта почувствовала аромат бульона, как руки начали мелко дрожать от голода. Когда она ела последний раз? Накануне рано утром завтракала с амаирами? Теперь казалось, что это было давным-давно, в прошлой жизни. Когда еще не приходилось сожалеть о том, что не свернула шею, падая с льорха.
Шарлинта отломила кусочек черного хлеба и положила в рот. Потом попыталась зачерпнуть бульон, но трясущимися руками удерживать ложку было непросто, а позвякивание столового прибора о край тонкой фарфоровой миски невыносимо било по нервам и самолюбию.
Ни слова не говоря, Трейвент отобрал злосчастную ложку и начал кормить принцессу, как малого ребенка. Шарлинта попыталась было возразить, но чувство голода победило самолюбие. Так, по крайней мере, столу и одежде не грозил расплесканный бульон. Который закончился почему-то слишком быстро. Трейвент явно поймал ее разочарованный все еще голодный взгляд, брошенный на дно опустевшей посуды.
— Тебе пока не стоит есть много. Давай, через час еще немного, ладно?
Было невозможно возразить, когда просят вот так — мягко, понимающе и с сочувствием.
Но от разочарованного вздоха Шарлинта все же не удержалась.
— Лин, я понимаю, что это неприятно, но все хотят подробно знать, что именно вчера произошло. С твоей точки зрения. С другой — мы все, что смогли, вытащили, — голос амаира посерьезнел.
Шарлинта не стала уточнять, как вытащили, что и у кого. Забыть о произошедшем, как о страшном сне, пока было нельзя. Но можно было хотя бы быстрее отделаться от неприятных расспросов. Поэтому тянуть время принцесса не стала. В гардеробной проворно переоделась, опять же неосознанно почти выбрав штаны и очередную рубашку, заплела привычную косу. В мужской одежде Шарлинте и раньше было удобней, но она не соответствовала статусу и принятым обычаям, поэтому носить ее разрешали только во время отдыха в Чардифе, и то для верховых прогулок, либо у деда. Но даже император не позволял это делать постоянно. Амаиры как будто относились к ее нарядам совершенно безучастно. Либо были слишком воспитанными, чтобы делать замечания по поводу ее манеры одеваться. Хотя других девушек в штанах, Шарлинта в Первом доме не встречала. Принцесса решила поинтересоваться этим вопросом позже и, наверное, у младшенького. Испытывать терпение деда больше положенного не хотелось.
В кабинете помимо амаиров, императора и троих красноволосых амаинтов из четверки советников Рох, находился еще и старый сухонький маг-менталист, которого принцесса не раз встречала во дворце деда.
— Светлого утра, —