был чем-то экстраординарным для горожан благодаря популярной в высших кругах Петербурга водолечебнице «Погулянка» и крепости-складу, что располагались в пригороде Двинска. Сам Николай II несколько раз посещал Динабург- Двинск как с семьёй, так и с официальной делегацией. Видели здесь и великих князей из императорской семьи, и всяких там прочих князей и графов. Но никогда Совет министров империи в полном составе не собирался у входа в небольшую провинциальную больницу, во всём блеске орденов и аксельбантов.
Мгновенно собравшаяся толпа зевак глазела на этот высокосветский собор через головы солдатского оцепления, шумно обсуждая: что же такое происходит перед их глазами? Появились версии типа: царь совсем плох, министры съехались проститься с императором, Николай объявит последнюю волю перед кончиной. Другие, наоборот, утверждали, что царь сильно пошёл на поправку и собирает министров, чтобы найти и покарать злодеев за смерть царицы и детей. Третьи уверяли, что император собирает министров чтобы объявить войну, правда при этом затруднялись сказать, с кем собираются воевать.
Николай встретил министров сидя в постели, опираясь спиной о большую подушку. Сёстры милосердия припудрили синяки на лице императора, временно разбинтовали голову, чтобы не он не имел вид израненного бойца. Царь постарался выглядеть бодрячком и способным решать важные государственные вопросы.
Для министров поставили стулья полукругом возле кровати императора. Они молча и по, возможности, бесшумно входили в палату, кланялись государю, также стараясь создавать меньше шума, усаживались на стулья и вопросительно-выжидательно смотрели на императора.
Когда государственные мужи уселись по местам, Николай поприветствовал Совет министров и повернул голову в сторону министра внутренних дел:
– Уважаемый Николай Алексеевич, будьте добры, зачитайте членам совета тот доклад, который вы предоставили мне вчера.
Маклаков встал, раскрыл папку и негромким голосом, но неспеша и с расстановкой зачитал сообщение. Но начал выступление с описанием последствий трагедии, в которой погибли супруга императора, наследник престола, три дочери царя, четыре члена императорской фамилии, а также двадцать девять человек умерли от полученных ран в течении недели после катастрофы. Каждая фраза, каждая озвученная цифра сопровождалась горестными качаниями головой, искренними сокрушениями и тихими аханьями. Затем он зачитал то, что изложил царю вчера о результатах расследования аварии, а также о попытке отравления брата царя Михаила.
Картина, возникшая в палате как реакция присутствующих на вторую часть доклада министра внутренних дел на сто процентов напоминала финальную сцену гоголевского Ревизора: министры замерли, словно окаменев, в тех же позах, в которых они слушали донесение Маклакова. Почти на целую минуту в палате зависла тишина, нарушаемая только приглушенными голосами из больничного коридора и легким шумом с улицы.
Прорвало министров одновременно и бурно. Напрочь забыв о больном государе, что они находятся в больнице и о необходимости избегать излишнего шума, сановники загалдели разом, наперебой выражая праведный гнев и возмущение, решимость наказать виновных и ответить достойно коварному союзнику.
Подождав, пока министры выплеснут наружу свои эмоции, Николай поднял руку в верх требуя тишины.
Маклаков, увидев первым этот жест, возвестил своим густым баритоном:
– Господа, прошу тишину. Государь император желает говорить.
Министры не сразу, но успокоились и замолкли.
– Господа члены Совета министров, – тихим, но сильным голосом заговорил император, – учитывая вероломное поведение нашего союзника Соединённого королевства Великобритания, которые измыслили кровавые акты по отношению к нам и членов нашей семьи, а значит по отношению к Российской империи, мы, Император Всероссийский приняли решение о разрыве союзного договора между Российской империей и Соединённым королевством Великобритания и Ирландия, о разрыве дипломатических отношений между нашими государствами и отзыве нашего посла из Лондона.
Вторая сцена а ля Ревизор застала министров практически в тех же позах, что и предыдущая. Слова императора буквально пригвоздили их к своим стульям и лишили на мгновение способность что-либо соображать.
– Как вы понимаете, империя вступает в период необъявленного противостояния с Британской империей, – продолжил Николай, не давая опомниться собравшимся. – И пока Совет министров не проработает механизм реализации моего решения, всё, что происходит в этой палате, является государственной тайной и не может быть предано огласки под страхом сурового наказания. А сейчас прошу высказать своё мнение.
Постепенно приходящие в себя министры почти в один голос заявляли, что это невозможно, что так нельзя, что это приведёт к катастрофе, и так далее. На что Николай резонно ответил:
– А то, что уже случилось с нашей семьёй, с наследником-цесаревичем, с семьёй моего брата – это не катастрофа? А разве можно доверять союзнику, который может в любой момент ударить в спину? Поэтому, прошу вас прекратить причитания и приступить к конструктивной работе.
Всё это оказалось сказано негромким, но твёрдым, властным голосом, что было не свойственно ранее царю и что стало новым сегодняшнем потрясением для министров, привыкшие видеть в царе человека с полным отсутствием политической воли и интереса к государственным делам. Поэтому Совет в одночасье прекратил повторять мантры о невозможности и не реальности предложения императора и министры приступили к плодотворному обсуждению того, как и когда приступить к реализации повеления царя.
Спустя два дня после заседания Совета министров в палате Николая II, Пётр Столыпин от имени императора объявил о прекращении действия союзнического договора с Соединённым королевством Великобритания и Ирландия и разрыве дипломатических отношений с этим государством. Пётр Столыпин, который в этой реальности не умер от смертельной раны после покушения на него в Киеве, а сам в 1911 году попросил отставки с поста Председателя Совета министров, по повелению императора четыре дня назад сменил на посту Председателя господина Коковцева Владимира Николаевича, а три дня назад примчался в Двинск на аудиенцию к императору.
Вернувшись на свой пост, глава Совета министров со свойственными ему решительностью и беспощадностью санкционировал арест всех прямых фигурантов дела о покушении на императора и его семьи, не взирая ни на какую дипломатическую неприкосновенность и предал их российскому суду.
Действия российской стороны вызвали бурную реакцию в Европе. Англия, после непродолжительного шока, отвергла все обвинения в причастности к организации теракта на поезд Николая II и обрушилась с обвинениями на Столыпина и императора Российской империи в не законных действиях по отношении дипломатически неприкосновенных служащих британского дипкорпуса, о вероломном разрыве союзнических отношений между Великобританией и Россией. Британское правительство назвала ложью все обвинения русских, потребовала снять все обвинения и немедленно освободить подданных короля Георга.
Франция также разродилась возмущёнными нотами, но в тоже время послала целую толпу дипломатов и чиновников для разъяснений позиций России по соблюдению союзнического договора с Французской республикой.
Официальная Германия затаилась в ожидании развязки скандала в стане недружественного блока, а вот немецкая пресса разразилась восторженными отзывами о