В создавшейся ситуации только архиепископ мог рискнуть выйти на мост между двумя вооруженными толпами, не опасаясь, что в него начнут стрелять. Не зря владыка взял с собой соборных попов, то есть людей, которые пользовались доверием народа с той и другой стороны. Их слова услышали.
После того как архиепископ начал проповедь на мосту, к нему пришли делегаты с Торговой стороны — посадник Федор Тимофеевич «с иными посадники и с тысяцькими и благовернии крестьяни» с поклоном и просьбой «до оуставит Бог народы»[745].
Владыка выслушал послов и в ответ отправил архимандрита, протодиакона и своего духовника на Ярославово дворище на вече к степенному посаднику Василию Есиповичу и тысяцкому Кузьме Терентьевичу «и всему народоу да идут каждый во свояси»[746].
То есть пока по обе стороны моста собирались вооруженные толпы, пока шла перестрелка и уже гибли люди, светские власти Новгорода и те жители Торговой стороны, которые не желали воевать, собрались на вече у Святого Николы. Вероятно, степенные посадник и тысяцкий не решались остановить междоусобицу, поскольку законные и беззаконные действия с обеих сторон так переплелись, что рассудить, кто прав, а кто виноват, было уже очень сложно. Да и люди, возмущенные грабежами и гибелью своих родственников, не пожелали бы вникать в судебные тонкости. Только владыка, с его отеческим обращением ко всем новгородцам, смог остановить кровопролитие.
Заслуживает внимания ответ степенного посадника послам владыки: «Да повелит святитель своей стране ити во храмы их, а мы своей братьи по твоему благословению повестоуем и повелеваем им отъити в жилища, и собрашася по сем с нарочитыми моужи рассоудите вищи сиа начало»[747].
То есть «пусть владыка повелит своей стороне идти молиться в свои храмы, а мы прикажем своим братьям разойтись по домам, а сами с лучшими людьми расследуем, по какой причине началась смута».
Степенной посадник с тысяцким в данном конфликте явно сочувствовали своей родной Торговой стороне, но поддержи они ее открыто, это способствовало бы гражданской войне. Гордый ответ владычным послам позволил светским властям Новгорода «сохранить лицо» перед собравшимися на вече жителями Торговой стороны и в то же время успокоить всех новгородцев обещанием разобраться в сути конфликта.
Бесстрашие и мудрость владыки, проявившиеся в усмирении мятежа, были оценены по достоинству новгородцами, которые расходились по домам, благодаря Бога, «давшего нам такова святителя, могоущаго оуправити своя дети и поучати словесы духовными, ового кротостью, иного обличением и иныя же запрещением, наипаче же сию брань крестом Господним и поучением своим оукроти; да сохранит нас его молитва и благословение от такова мятежа во веки»[748].
Вероятно, в память о произошедших событиях и в благодарность Богу, что не попустил кровопролития, в то же лето были построены каменные церкви на Кузьмодемьяновской и Чудинцевой улице. Благодарные новгородцы также построили каменную церковь в Хутынском монастыре, из которого пришел владыка Симеон.
Уладив городскую смуту, архиепископ вплотную занялся церковными делами. Тем более что в первой четверти XV в. Новгородская епархия стояла на грани раскола. Сосредоточившись на вопросе утверждения независимости от митрополита, архиепископы не смогли предотвратить развития подобной тенденции внутри собственной епархии. Псковская церковь активно начала добиваться независимости от новгородского владыки, тем более что в начале XV в. этому стремлению способствовали и политические причины.
С 1406 г. по 1409 г. шла война Пскова с объединившимися-таки силами литовского князя и Ордена. Псковичи обратились к Новгороду с просьбой о помощи. Новгородским воеводам, подошедшим в 1406 г. к Пскову, они били челом, прося их пойти с ними на Литву «мстите крови христианский». Но воеводы отказались, мотивируя свой отказ тем, что воевать против Литвы владыка не благословил, а Новгород «не указал»; вместо похода против Литвы новгородцы предложили вместе идти на Ливонию[749]. Такой ответ, естественно, настроил псковичей против всех новгородцев и лично против архиепископа, тем более что в ходе дальнейшей войны Новгород предпочел сохранять нейтралитет, поддерживая мирные отношения и с Литвой и с Ливонией. Псковичи восприняли такое поведение соседей как предательство: «А все то псковичем на перечину, — с негодованием писал псковский летописец, — и вложи им диявол злыя мысли в сердца их, держаху бо любовь с Литвою и с немцы, а псковичем не помагаше ни словом ни делом»[750].
В 1409 г. на реке Угре был заключен мир между Витовтом и великим князем Московским Василием Дмитриевичем, что сделало проблематичным дальнейшее участие Литвы в войне против союзника Москвы — Пскова. В то же время обострились отношения между Орденом и Литвой: назревало столкновение из-за Жмуди. Складывалась благоприятная политическая обстановка для Пскова. В результате летом 1409 г. Псков заключил с Орденом мир «по своей воле»[751], а в 1410 г., по сообщению составителя Псковской второй летописи, псковичи заключили мир и с Витовтом «опроче Новогорода»[752].
Из-за напряженных отношений Пскова с Новгородом архиепископ Иоанн смог приехать в Псков лишь в 1413 г.: «Был владыка Иван 2 недели, и своих детей пскович благословив, отъеха месяца авгоуста в 6»[753]. Этот визит Иоанна никак не повлиял на те процессы, которые уже происходили в псковской церкви: во-первых, стремление к большей независимости от архиепископа, а во-вторых, обмирщение церковного устройства. По верному выражению псковского историка Н. Ф. Окулич-Казарина, «псковская церковь понемногу стала приобретать пресвитерианский характер»[754].
Система самоуправления в псковской церкви начала складываться еще в 30–40-х гг. XIV в. в виде соборной организации белого духовенства. В эти годы псковичи предприняли первую попытку создания собственной епархии, отказав владыке в суде. Именно тогда вокруг церкви Святой Троицы на профессиональной основе произошло объединение псковских священнослужителей. В 1395 г. митрополит Киприан передал Троицкому собору право освящения церквей и раздачи антиминсов, что дало соборному причту основание взять на себя функции новгородского владыки по освящению церквей и получению соответствующих пошлин.
С этого времени псковские священники со всеми вопросами и просьбами предпочитали обращаться не к новгородскому архиепископу, а напрямую к митрополиту. Сначала Киприан, а затем, в начале XV в., митрополит Фотий присылали в Псков ряд поучений, в которых отвечали на многочисленные вопросы местных священников.
В результате уровень знания Священного Писания у псковских священников значительно повысился. Показателен случай, происшедший в XV в. в Пскове и свидетельствующий о значительной эрудированности местного духовенства: «Пришли… серии чернци из немец во Псков, да учали молвити о вере, и были у священников… и священники много их поизтязали и преприли их от Божественых Писаний»[755].
В конце XIV — первой половине XV в. псковские соборы при поддержке митрополитов сосредоточили в своих руках всю полноту власти и управления в церковных делах. Самые важные дела решались на общем сходе представителей соборного духовенства. При этом часто решение о создании нового собора в Пскове утверждалось не архиепископом и не собранием высшего духовенства, а городским вече, то есть светскими людьми.
Во главе соборов стояли соборные старосты, которые вместе с клиром храма Святой Троицы составляли соборную администрацию. Со временем старосты приобретали все большее значение в церковной иерархии Пскова. В обязанности соборных старост входил прием священнослужителей в соборы, допуск их к исполнению своих обязанностей, а также сбор со всего духовенства владычных пошлин[756]. Церковные старосты ведали хозяйственными, финансовыми, делопроизводственными вопросами, представляли интересы своего прихода в гражданском суде.
Должность эта была выборной, а социальный состав старост достаточно широк — в него входили представители псковского боярства, купечества, «житьих людей». В псковском обществе в изучаемый период были нередки случаи совмещения в одном лице двух административных должностей: церковных старост, с одной стороны, посадников, соцких, купеческих старост, старост погостов и т. д., с другой стороны. Подобное совмещение ставило церковь и духовенство в зависимость от светских органов власти и управления.
О высоком положении соборных старост в церковной администрации свидетельствует обращение в Псков новгородского архиепископа Евфимия I: «К збору Святей Троице и к збору Святей Софии и к збору Святаго Николы, к детем моим и старостам к зборьским, и к игуменом, к священноинокам и попам и дьяконом»[757].