дней!
Осада города началась 5 октября. В первой же бомбардировке англо-французских войск погиб командир штаба Черноморского флота и организатор обороны города адмирал Корнилов, оставив завет всем следующим поколениям: «Отстаивайте же Севастополь!» Именно эти слова стали лозунгом недавней «русской весны».
В тот же день флот союзников попытался совершить прорыв на внутренний рейд Севастополя, но потерпел поражение. Русские артиллеристы были лучше подготовлены. Так, русская трехпудовая бомба пробила все палубы французского линейного корабля, разорвалась в его машине и разрушила ее. Остальные суда, участвовавшие в бою, тоже получили серьезные повреждения. Один из командиров французских кораблей оценил этот бой так: «Еще одно такое сражение, и половина нашего Черноморского флота не будет годна ни к чему».
Сражение под Балаклавой для Запада стало символом бесполезных жертв и подарило миру понятие «тонкая красная линия», обозначающее оборону из последних сил; и «атака легкой кавалерии» – выражение, ставшее в английском языке синонимом отчаянной безнадежной атаки. Эта легкая кавалерия, полегшая под Балаклавой, числила в своем составе представителей самых аристократических английских фамилий.
Еще оттуда же, из-под Балаклавы, пришел и головной убор «балаклава» – закрытая маска с прорезями для глаз: его ввели солдаты британской армии, которые во время Крымской войны очень сильно мерзли. Зима 1854–1855 годов была и вправду необычайно холодной.
На Кавказском фронте русским войскам удалось нанести ряд поражений турецкой армии и захватить Карс – город с несчастной судьбой, успевший немного побыть даже советским.
Император Николай Павлович умер 18 февраля 1855 года, не дожив до конца войны. Его преемник 18 марта 1856 г. подписал Парижский мирный договор, аннулировавший все наши достижения в этой войне. От России требовалось вернуть Османской империи все захваченное в южной Бессарабии, в устье реки Дунай и на Кавказе. Россия обязалась распустить военный флот и базы на Черном море, которое объявлялось нейтральными водами; не возводить укреплений на Аландских островах и признать протекторат великих держав над православными Молдавией, Валахией и Сербией.
Весь Париж и сегодня отмечен названиями в память об этом французском триумфе покорения России: улица Трактир – в память о мосте Трактир на реке Черной под Севастополем, где французы нанесли чувствительное поражение русской армии. Мост и площадь Альма названы в честь безвестной речушки в Крыму, на берегах которой англо-французские и турецкие войска (55 000 человек и 120 пушек) победили русских, которых было почти вдвое меньше. Улица Евпатория – именно в Евпатории высадились франко-турецкие войска в сентябре 1854 года. Проспект и тупик Малахова – в честь взятия французскими войсками Малахова кургана 8 сентября 1855 года. Эта победа открыла Коалиции вход в южную часть Севастополя.
Здесь есть улица Крыма и бульвар Севастополя – вообще центральная и самая оживленная артерия города! Вот какое значение придавали французы победе над нашей армией. Но чем гордиться?
Русские защищали город вчетверо меньшими силами (40 тысяч воинов), чем наступавший враг (170 тысяч), который был и гораздо лучше вооружен. И удерживали его больше года – под атакой лучших армий мира со всех сторон это невероятный подвиг. Он навсегда как-то незримо и необъяснимо укрепил этот город – сделал его непобедимой твердыней. Так было и во Вторую мировую войну, когда фашисты не могли взять город 243 дня. Символ этой непокоренности – 35-я береговая батарея, восстановленная теперь.
Есть и еще один символ севастопольской силы – это крест на Владимирском соборе, который стал местом погребения погибших в этой обороне адмиралов: Лазарева, Корнилова, Нахимова, Истомина. Войдя в разрушенный Севастополь, англичане и французы надругались над прахом героев, сорвав крышки с деревянных гробов. С мундиров адмиралов срезали эполеты, а останки Нахимова были завалены специально принесенной землей. Звериная жестокость, очень далекая от военной этики, да и вообще человеческого облика. Когда Крым стал красным, из церковных колоколов собора отлили памятник Ленину, могилы адмиралов изъяли, ибо «они оскорбляют чувства трудящихся», но крест над куполом снести не смогли. Даже в войну, когда в собор попал снаряд, разрушения были колоссальные, а крест устоял.
Это была не просто мировая война, но и вторая Отечественная, и по-настоящему священная. Построенный всей Россией Черноморский флот даже в названиях кораблей отражал святое русское воинство: «Князь Владимир», «Святая Троица», «Святая Мария Магдалина»…
Корсунский женский монастырь под Севастополем во время войны был обращен в лазарет. Инокини служили в нем сестрами милосердия. Женские обители по всей России готовили для фронта корпию и бинты.
С началом боевых действий Николай I отправил в Севастополь список иконы Богородицы «Умиление», любимой иконы Серафима Саровского. Главнокомандующий войсками князь А. С. Меншиков поначалу иконы не заметил, оставил ее в каком-то чулане. Только после запроса государя о судьбе святыни ее разыскали, но на Южную сторону Севастополя, в сражающуюся армию, так и не отправили, оставив на Северной стороне. Именно Северная сторона города, как известно, так и не была взята неприятелем.
Еще один малоизвестный эпизод этой войны происходил совсем на другом фронте: бомбежка Соловецкого монастыря в июле 1854 года. Во время нее братия и послушники монастыря ходили по его стене крестным ходом. К монастырю подошли два английских шестипушечных фрегата «Бриск» и «Миранда». За девять часов они выпустили около 1800 ядер и бомб. Но все повреждения оказались незначительными, жертв не было вовсе. Одно из ядер осталось неразорвавшимся за иконой Божией Матери.
Глава 9
Александр II и пророки бури
Еще в 1850 году Николай I сказал своему сыну:
«Дай Бог, чтобы удалось мне сдать тебе Россию такою, какою стремился я ее поставить: сильной, самостоятельной и добродающей, – нам добро – никому зло». Единственное дело, которое он не успел закончить, – отмена крепостного права: «Я не доживу до осуществления своей мечты; твоим делом будет ее закончить».
Перед смертью Николай, известный своей аскетичностью в быту, попросил, чтобы его облачили в любимый мундир, а прощаясь со старшим внуком (будущим царем Александром III), напутствовал: «Учись умирать».
Эту науку вначале пришлось постигать Александру II. Его прозвали Освободителем за довершенное дело отца – отмену крепостного права, но несмотря на свои освободительные реформы ему пришлось пережить шесть или семь (только известных) покушений и перед смертью посмотреть в глаза своему убийце.
Русская община. Как отмена крепостного права приблизила революцию?
Говорят, новый царь Александр Николаевич был довольно мягким человеком. Незадолго до своей свадьбы он открыл душу своему другу: «Я вовсе не желал бы царствовать, ибо единственное мое желание – найти достойную супругу, которая бы украсила мой очаг и доставила бы мне то, что я считаю высшим счастьем на