Аффтар (со слезой в голосе): Прости, Регулус!
Рег (делает неприличный жест): Мы еще посмотрим, кто кого! (уходит)
Аффтар (рыдает и машет платочком)
Том (убирая от беззащитной шейки Аффтара волшебную палочку, с неестественными радостью и удивлением): Вот видишь! Можешь же когда хочешь!
Аффтар (потирает горло, косится на сыплющую подозрительно зелеными искрами волшебную палочку и кивает).
Глава 18
Тома много раз целовали прежде. В приюте. Жадно, собственнически, болезненно, торопливо. Ее поцелуй был другим: мягким, трогательным, невинным. Парень сжал руки на талии Вальбурги и сам приоткрыл рот, первым коснулся девчачьих податливых губ языком. И не почувствовал ничего – ни отвращения, ни страсти, только нежность и нежелание напугать или чем-то навредить лучшей подруге. Это не длилось долго. Вскоре она слегка уперлась ладошками в его грудь, и парень отстранился. Ребята несколько секунд смотрели друг другу в глаза, Том впервые обратил внимание на то, что они одного роста, хотя Мракс считался довольно высоким для своего возраста.
– Зачем ты это сделала? – спросил он, когда девочка, наконец, отвернулась.
– Нам ведь уже по тринадцать, Марволо, – пробормотала она и неожиданно положила голову на его плечо. – В аристократических семьях это считается крайним возрастом для помолвки, по крайней мере, для девочек.
– Ясно, – кивнул друг, прикрыв глаза. Ему действительно все стало ясно. В конце концов, страх быть помолвленным с кем-то, кто совсем не нравится тебе, был знаком любому ребенку чистокровной семьи. Девушке больше ничего не стоило говорить, но Вальбурга всегда отличалась невоздержанностью, к тому же ей хотелось высказать то, что наболело.
– Мы с тобой познакомились, когда нам всего по девять лет было. И я с самой первой встречи думала, что ты станешь королем магического мира…
– Ого! – усмехнулся Том.
– Не смейся. Мне было девять, – фыркнула ему в мантию подруга. – И я уже тогда решила, что стану твоей королевой и всегда буду рядом с тобой. И все, казалось бы, так и шло к этому, но лорд Найджелус, поощряя нашу дружбу…
– Отказывал твоему отцу.
– Шесть раз за все эти годы. Шесть моих унижений, о которых ты даже не знал. Я все не могла понять, чем же не хороша для тебя? Слишком вспыльчивая? Не красивая? Не достаточно знатная? – на несколько мгновений она умолкла, словно ожидала ответа. Ее голос совсем не дрожал, и плакать будущая леди не собиралась. Она Блек, ее глаза никогда не будут влажными от слез. – Знаешь, думаю, Регулус постоянно задает себе те же самые вопросы. Чем мы так плохи для вашей семьи, что вы не хотите нас? И ты, и лорд Найджелус лишь снисходительно даруете нам немного своего внимания и тепла, высасывая наши чувства до конца.
Том обнял ее за плечи, еще ближе прижав к себе. Он чувствовал как ей больно, понимал ее. В конце концов, многие годы лорд Певерелл безответно принимал и его, Марволо, чувства. В этом смысле они с Регулусом были в одной лодке, возможно, Блек даже в более выгодном положении.
– Я буду говорить только за себя, – прошептал Мракс ей в волосы. – Я люблю тебя. Ты как сестра для меня. Если бы мы все-таки обручились и поженились, то стали бы идеальной парой. Ты была бы прекрасной хозяйкой моего дома, тебя ставили бы в пример прочим юным леди. Мы ходили бы в гости и устраивали приемы, о которых еще долго говорили в свете. Ты родила бы мне двоих, а может даже троих, детей. Мы всегда выглядели бы прекрасной любящей молодой семьей. И только мы с тобой знали бы, насколько мы несчастны. Я всегда видел в тебе только сестру и ничего более. Но вся моя страсть, все мои надежды и стремления никогда не были обращены к тебе. Ты знала бы это и страдала,и тогда ты стала бы тяготить меня. Этого допустить нельзя, Вальбурга.
– Твои страсть, надежды и стремления… Они и сейчас принадлежат не мне, – улыбнулась подруга. – Тогда, давай поклянемся друг другу в вечной дружбе? – предложила она, подумав. – Я все равно всегда буду с тобой, если не в качестве жены, так в качестве сестры. Я приду к тебе на помощь, если она будет нужна тебе. Я дам свою поддержку, когда ты будешь одинок. Всегда знай, что я рядом с тобой.
– Взаимно.
– Никаких тайн?
Том рассмеялся. Что ж, она заслуживала немного откровенности. Он хотел, чтобы она знала. Хотя, конечно, знать слишком много ей тоже не следовало.
– Что ж, если так. Я расскажу тебе мою главную тайну. У меня будут проблемы, если ее кто-то узнает. То, что я тебе расскажу, известно только Наю, моему дяде и, наверное, Регулусу.
– Буду нема, как могила.
– До девяти лет, до тех пор, пока Най не забрал меня к себе, я жил в маггловском сиротском приюте. Моя мать никогда не получала одобрения семьи на брак с отцом, более того, они даже женаты не были. Я обыкновенный бастард.И меня признали только потому, что лорд Певерелл озаботился продолжением рода и сохранением династии змееустов, а других наследников, кроме меня, не было.
Ее реакции Том не опасался. Он знал подругу достаточно хорошо, чтобы понимать: при всей ненависти к магглам и маггловскому, его она любит достаточно сильно, чтобы забыть обо всем, кроме его личности. Но Вальбурга все равно удивила его.
– Теперь понятно, – улыбнулась она.
– Что?
– Кое-что о тебе и лорде Найджелусе, – вздохнула подруга. – Ты знаешь, что сейчас он относится к тебе иначе? Он привязался к тебе. Ты больше не способ продолжить род. Теперь ты член его семьи.
– Я знаю.
Они помолчали, размышляя каждый о своем. Теперь, когда они были уверены друг в друге, сказать хотелось столь многое.
– Я хочу увидеть этот приют, чтобы еще лучше понять тебя.
Мракс вздрогнул.
– Это не место для леди.
– Я. Хочу. Посмотреть.
За все годы, что Том жил в магическом мире,в Лондонском доме лорда Певерелла он был лишь однажды. Два года назад именно в нем Найджелус устраивал празднование дня рождения Регулуса. Но прислуга молодого хозяина мгновенно узнала. Том чувствовал, что этой поездки опекун бы не одобрил, стоило слугам донести хозяину об этом визите, и юных авантюристов скорей всего отослали бы домой. Однако ребята держали себя достаточно уверенно, так что обошлось. Им по первому же требованию предоставили автомобиль и маггловскую одежду. Кроме того, наследник решил взять с собой несколько сумок со сладостями и фруктами.
Эти приготовления вполне ожидаемо заставили вспомнить его о многих вещах. По прошествии всех этих лет он помнил лишь главное – боль, вражду, унижение, насилие. Теперь вспомнились вещи, которые память не подкидывала ему прежде.
Он вспомнил голод. В общем-то, голодными они оставались очень редко, их всегда кормили, но качество и количество еды часто оставляло желать лучшего. Первые месяцы в доме Певерелла Том никогда не отказывался от еды, всегда с удовольствием кушал не только фрукты, пироги и конфеты, но и супы, салаты, жаркое. Теперь же привык выбирать, что есть, а что нет. Он знал, что с их кухни, бывает, безжалостно выкидывается еда, которая могла бы утешить не одного приютского ребенка.