Гарри: (про себя) Вот она, рука провидения! (вслух) Рег, тащи бумажку. Что на ней написано?
Регулус: Пустая.
Озадаченная пауза.
Гарри: Блин. Ну, чем черт не шутит, может, они и не сражались никогда…
Из не вошедшего…
– Я справлюсь, даже если мне придется снести к чертям Запретный Лес, – бросил им напоследок Найджелус. Дверь за ним захлопнулась.
– Он запер нас, – заметил главный аврор минуту спустя, нарушая потрясенную тишину.
Дверь открылась.
– Кстати, а куда идти-то? – смущенно поинтересовался Гарри.
Коллаж – подарок от Ловец сновидений
Глава 17
«… А вчера в очередной раз подрались Уоррен и Флинт. Последний опять усомнился в происхождении первого. Конечно, если бы ты был в школе, они не посмели бы не то что драться, но и оскорблять друг друга. Так или иначе, старосты оказались абсолютно беспомощны. Это уже четвертая драка за неделю. Профессор Слизнорт очень разозлился и снял с факультета тридцать баллов.
Нам так не хватает тебя, Марволо… »
Том лежал в своей постели, читая письма из школы. После инцидента с беглыми преступниками опекун забрал его из Хогвартса домой, сообщив, что к экзаменам они могут подготовиться и самостоятельно. И вот уже третью неделю Марволо одновременно и наслаждался тишиной и покоем, и страдал от того, что ничья компания не может отвлечь его от тяжелых раздумий. Ирвин еще в конце прошлого лета устроился на работу в другую богатую семью и теперь посвящал все свое время другому ребенку. Так что Том все думал и думал о своем опекуне. Иногда ему казалось, что чем больше он узнает о Найджелусе, тем меньше понимает его. Чтобы Певерелл не делал, как бы ни улыбался и сколько бы не позволял своему воспитаннику, между ними всегда была стена. Наследник четко знал границы, за которые не стоило переступать. Это помогало им всем мирно уживаться в огромном особняке и изображать перед посторонними дружную семью.
Но после покушения на его, Тома, жизнь и неожиданное предложение опекуна звать его по имени, мальчик неожиданно для себя понял, что границ между ними осталось очень мало. Перестав переносить на ребенка те чувства, которые он испытывал к взрослой версии, теперь Найджелус действительно был его родственником, любящим и заботящимся. Его собственным взрослым, который защитит и подскажет, с которым можно пошептаться и поиграть. Если бы это было единственным, что сбивало мальчика с толку, все стало бы слишком просто.
Вчерашний вечер опять подкинул ему не решаемую задачку. Он собирался переночевать в комнате опекуна, как прежде делал уже не раз. Том, как всегда, забрался к нему под одеяло и приготовился, разглядывая его профиль, молча ожидать, пока Най закончит читать и погасит свет. Но их отношения слишком изменились. Том не ожидал, что опекун неожиданно отложит книгу и поинтересуется, почему мальчик такой мрачный, а не получив внятного ответа, снимет очки и начнет его, Тома, щекотать!
Марволо Мракс знал, что такое щекотка. Он видел, как другие ребята щекочут друг друга, читал об этом в книгах. Но никто никогда не щекотал его самого. Когда прошел первый шок, он целиком отдался ощущениям. Том наслаждался пальцами Ная, хаотично передвигающимися по его телу, хохотал искренне и громко, как никогда прежде, слушал смех Певерелла, а потом протянул руки и стал щекотать опекуна в ответ.
От этого безумия прикосновений он очнулся неожиданно. В пылу борьбы он даже не заметил того, что вдруг оказался сидящим верхом на бедрах Ная, прижимая к простыням его руки и совсем не давая пошевелиться. И тот, в распахнутой рубашке, растрепанный, раскрасневшийся и улыбающийся, в кои-то веки смотрел на него прямо, не прикрываясь стеклами очков. Том всегда сходил с ума по его глазам, по этим ярким зеленым омутам. Он не смог бы оторвать от них взгляд.
А Най смотрел на него с непонятной тревогой и ожиданием, даже не пытаясь вырваться или пошевелиться. Он невольно облизал вдруг пересохшие губы, и Мракс понял, что все это время медленно, но неотвратимо наклонялся, собираясь прикоснуться к ним своими губами. Как только мальчик осознал это, он тут же вскочил с постели и бросился в свою комнату. Том не знал, что его опекун еще долго лежал на постели, не двигаясь, просто рассматривая рисунки на потолке.
Теперь мальчик просто боялся посмотреть Певереллу в глаза. Он отказался спускаться в столовую завтракать, не пошел в библиотеку и, казалось, собирался просидеть в своей комнате до сентября. Он сам не мог понять, зачем попытался поцеловать опекуна, а мальчик не сомневался, что еще чуть-чуть и произошло бы именно это. Конечно, Том всегда испытывал почти нездоровую привязанность к Найджелусу, мальчик прекрасно осознавал это. Ему постоянно хотелось прикасаться к опекуну, привлекать к себе его внимание, делать так, чтобы Певерелл гордился им и улыбался ему, один быстрый взгляд Ная когда-то был способен превратить его коленки в желе. Конечно, со временем он привык, стал сдержаннее, но в глубине души Том никогда не переставал мечтать о том, чтобы Най принадлежал только ему и никому другому. Но, черт возьми, он никогда не думал о Певерелле в таком смысле! Ладно, думал, но первая встреча не в счет! Най привлекательный взрослый мужчина с определенным опытом и потребностями, а так же сомнительным семейным положением, с какой стати ему интересоваться невинным в этом отношении мальчиком, едва вошедшим в пору полового созревания. К тому же, если этот ребенок находится у него на попечении! Тут наследник Мракс невольно вспомнил свою первую ночь в поместье, когда он предстал перед Найджелусом в чем мать родила и даже полез к нему с предложением оказания интимных услуг, в тот раз опекун отреагировал резко отрицательно, едва ли не отругал его за это. Но ведь в этот раз Том сбежал сам, Най совсем даже не возражал. Интересно, почему?
Медленно текли часы, приближалось обеденное время, а мальчик перечитывал письма одноклассников и пытался сосредоточиться на учебнике староанглийского и карте Салазара Слизерина. Безуспешно.
– Что ж, наконец-то я тебя нашла, – вдруг нарушил тишину комнаты смутно знакомый мальчику голос. – Было сложно, представь себе. Почему в этом доме нет ни одного портрета, хотела бы я знать?
Том мгновенно приподнялся на постели иповернулся к единственной в комнате картине – скучному сверх меры натюрморту. На холсте, брезгливо перебирая яблоки в нарисованной вазе и поправляя серое платье, к его удивлению оказалась та самая старуха, с портретом которой он разговаривал всего за несколько минут до похищения. Теперь сварливая леди смотрела на него без враждебности, наоборот, с заметным интересом и удовлетворением.