умным видом трогаю подбородок и осматриваю разлом, размер которого уменьшился до трёх метров в диаметре.
— Компас! Он вновь вибрирует! — Алиса показывает его нам, отодвигая от червоточины, и та моментально схлопывается. — Оу… Закрылась…
— Я понял, — дважды киваю. — Компас должен находиться рядом с разломом, чтобы поддерживать его состояние. Радует, что ему не нужна энергия. Николай Петрович, у нас есть заряд на вторую попытку?
— Можно попробовать, но ничего не обещаю.
— Давайте, чтобы проверить мою теорию соорудим нечто, способное удержать компас рядом с червоточиной. Главное, чтобы его задуло внутрь…
— Сейчас что-нибудь придумаем… — дед начинает осматриваться, а я иду к багажнику, чтобы достать инструменты.
— У нас и правда получилось… — Алиса садится на колени и начинает рыдать. — Получилось…
— Мы спасём твою маму, это неминуемо, — говорю я и подношу ящик с инструментами. — Она у тебя умная и наверняка нашла способ продержаться. Раз мой отец сказал, что её можно спасти, значит, это реально.
— Спасибо тебе, Миша… — Алиса бросается меня обнимать и крепко прижимает к себе. — Спасибо…
— Ну что ты, не стоит, — скромно говорю я и обнимаю её в ответ. — Вот когда вызволим твою маму, тогда и поблагодаришь. А пока что у нас много работы. Давай помоги нам с Николаем Петровичем соорудить удерживающий механизм.
— Конечно… — она делает шаг назад и вытирает слёзы. — Даже не верится, что у нас получилось… Даже не верится…
— Кстати, у меня есть идея… — загадочно шепчет Николай Петрович, подносящий доски, найденные среди мусора. — Тот вездеход… Кажется, это модель «Сатурн-17Б»… Очень полезная штука.
— К чему ты клонишь? — бросаю на него вопросительный взгляд и открываю ящик.
— Купить мы его не сможем… Точнее, сможем, но это вызовет вопросы, ведь он предназначен исключительно для работы в экстремальных условиях. Но раз уж у нас есть компас, то и вездеход пригодится.
— Даже если предположить, что мы его вытащим из червоточины, то что дальше? Мы же не поедем на нём в Рыбинск.
— Это и не обязательно. Отгоним подальше в лес, установим маячок и пошлём моих ребят. Они его перекрасят, отключат всю ненужное навигационное оборудование и перепрячут получше. А затем, когда обзаведёмся особняком и купим винтокрыл, хотя бы самой базовой модели, то сможем перевозить вездеход. А в поместье найдём, куда его спрятать.
— Хм… Идея, конечно, заманчивая… Но зачем нам забирать его прямо сейчас? Пусть стоит, никуда не денется. А когда будем готовы, просто заберём его, да и всё.
— Ну да, согласен. Так будет логичнее, — Николай Петрович одобрительно кивает. — Думаю, в этом брошенном комплексе найдётся много чего полезного. Нужно будет хорошенько его изучить.
— Без более компактного и автономного, если это возможно, прибора такие экспедиции будут слишком опасными. В идеале всё должно выглядеть так: активировали компас, заскочили внутрь, закрыли разлом. А потом собрали всё полезное и повторили в обратном направлении.
— Тут без Казимира не обойтись. Если кто и может собрать нечто подобное, то только он.
— Ладно, за работу. Мы должны подтвердить мои изыскания. Без стабильной червоточины компас бесполезен.
Мы создаём небольшой деревянный каркас, который вкапываем в землю и закрепляем тросами. Под компас делаем специальную выемку, чтобы его случайно не сдуло набегающим ветром.
На всё про всё у нас уходит больше часа, но результат того стоил. Конструкция настолько надёжная, что даже не шатается. Однако для подстраховки рядом с компасом остаюсь я.
Да и хочется попытаться его активировать самому…
— Включаю! — выкрикивает Николай Петрович.
— По спирали! Очень медленно! — напоминает Алиса, стоящая рядом с ним.
— Начинаю! — вырисовываю спираль на светящемся компасе. — Кажется, получается…
— Да! Она открывается! — Алиса аж прыгает от счастья. — Получается!
— Заряд кончается! Аккумуляторам жопа! — предупреждает дед.
— Всё нормально! — я наблюдаю за тем, как рост червоточины замедляется, а затем и вовсе останавливается. — Работает! Она не уменьшается!
— Попробуй отодвинуть, — предлагает Алиса.
— Ага… — отвожу компас на метр назад, и разлом начинает закрываться. Затем я возвращаю компас на место и кладу его в выемку. — Да! Всё ровно так, как я и говорил! Всё стабильно!
— Ура-а-а!!! — буквально вопит Алиса. — Мама, я спасу тебя!!!
— Миша… Миша!!! — тревожным голосом рычит Николай Петрович. — Берегись!!!
— А?.. В смысле? — я вглядываюсь сквозь разлом. — Оу… Попадалово…
— Прыгай!!!
Я хватаю компас и ныряю рыбкой с высоты второго этажа на землю. Перекатываюсь и лечу кубарем ещё метра четыре.
Прежде чем червоточина схлопывается, из неё вырывается тот самый вездеход и сшибает нашу деревянную конструкцию. Он проезжает ещё немного и врезается в бетонную стену, зарываясь в ней по самые помидоры.
Что это ещё за хрень?! Неужели, кто-то смог продержаться без провизии полтора года?! Это невозможно… Запасов на таких базах не делают, ведь какой в этом смысл, если червоточину никак не открыть?
Вездеход начинает сдавать назад, но его задние колёса пробуксовывают. Я прячу компас в карман и бегу к нашей машине. Алиса просто стоит с открытым ртом и не может оторвать взгляд от махины размером с самосвал.
А вот Николай Петрович уже делает то, что должен… Он выхватывает из багажника «РПГ-7», заряжает его ЭМИ-гранатой и прицеливается по вездеходу.
— Пора остановить эту пташку… — цедит он и запускает снаряд.
Ракета врезается в заднюю часть вездехода и взрывается. ЭМИ срабатывает моментально, и машина глохнет.
Похоже, я в Николае Петровиче не ошибся. Мне нравится, как он ведёт себя в критических ситуациях. Конечно, иногда перебарщивает, как в случае с вертолётом, но лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Мы же всё понимаем, — беру в руки «АК» заряженный бронебойными. — Никто не должен знать о компасе. Никто.
— Давай сперва узнаем, сколько их, — предлагает дед.
— Разве такое возможно?! — Алиса, наконец-то, приходит в себя. — Значит… Значит, мама точно жива!
— Будь начеку, — говорю ей я. — Мы не знаем, кто внутри, и что задумал.
— Смотри, задняя дверь открывается! — Николай Петрович показывает пальцем на вездеход.
— Приготовились! — нацеливаюсь и готовлюсь стрелять.
К сожалению, мы не можем сохранить выжившим жизнь, ибо у нас нет возможности стереть им память. А о таком спасении