чего там – сколько ни гляди, глазами не возьмешь. Дома два дня не была, а увидела Ристо и забыла про все. Всю жизнь бы так стояла.
Когда к ночи мы вернулись в табор, мама меня отругала на чем свет стоит – так у нас положено. Кричала так, что котелки звенели. А потом говорит: «Заблудшая ты душа, Воржа». Знала бы мама, как она права…
Глава двадцать восьмая
Уступинэ екх моло и шел моло уступинэсэ[85].
Ристо оперся о ствол дуба и сам показался мне его частью – такой же величавый, безмолвный. Я рядом с ним просто травинка на ветру. Ристо хмурился, а я изо всех сил старалась его развеселить, разве что не танцевала перед ним.
– Ты знаешь, я вечером стояла у порога и о нас думала. Смотрю, а под ногами лежит листик странной формы. Я подняла его, и это оказалось птичье перо. Оно должно принести нам удачу – от доброй птички слетело.
Молчит Ристо. Танцуй, Воржа, дальше, танцуй! Я заглянула в его глаза снизу и продолжила:
– Я спросила у Николы Угодника – ведь это знак, да? И тут же упала звезда. Представляешь? Это точно значит что-то хорошее.
– «Хорошее», – сверкнул глазами Ристо.
– К сожалению, звезду я сюда принести не смогла, – пошутила я. – А перо – вот оно. Возьми.
Ристо взял перышко, приладил к своей шапке и молчит дальше. А мне его молчание ножом по сердцу.
– Ну улыбнись, слышишь? Ну давай я тебя поцелую, – вот прямо так и сказала. Как такое вырвалось у меня, не знаю!
– Я тебя сам поцелую.
И поцеловал! Честное слово! Ой-ей-ей! Матерь Божья! Не знаю, на каких ногах устояла. Открываю глаза – улыбается Ристо.
– Не печалься больше, Ристо! Будем гулять на нашей свадьбе, тебе все это сном покажется.
– Какая свадьба? Я к тебе на людях даже подойти не могу. Нам нужно бежать.
– Бежать? – растерялась я.
– Бежать. Здесь нам никто не поможет.
– А если мы Графу в ноги кинемся?
– И в твоем таборе на это плохо посмотрят, и в моем. Ты другому обещана, в цыганском мире не уводят невесту из-под носа.
Ну вот что сказать на это? Опустила я глаза и молчу. Ристо в волнении ударил по дубу так, что ветки задрожали, и продолжил:
– А еще я точно знаю – и это мне сердце разбивает, – что мои родные тоже будут против. И как горько мне, что любовь моя к тебе, самое дорогое, что есть у меня, может быть позором для моей семьи. Не захотят они поддержать меня.
– Бог даст, мы…
– Пока ждешь, что Бог подаст, умереть можно, – оборвал меня Ристо. – Мне без тебя ничего не нужно! Если ты хочешь быть со мной – бежим! Захотят, пусть потом отрекутся от нас. А если любят – простят.
– Так ведь Драго не вернулся еще. Зачем бежать сейчас? Может, и не вернется он. Я знаю, что не любит он меня.
– А зачем нам ждать Драго? Я сейчас хочу быть с тобой. Вот что, Воржа, я все решил. Ничего для нас здесь не изменится. Любит тебя Драго или нет, а свадьба решена и поженят вас. А выйдешь за него – меня похоронишь. Доверься мне. Сегодня, когда твои уснут, приходи сюда.
Вот какой разговор у нас был утром.
Пошла я от Ристо в табор, гляжу вокруг, и в голове не укладывается, как все может оставаться прежним, когда я, кажется, готова бежать из дому. Неужели так должно быть? Вот тетя Оксана самовар тащит, вон Муравьед коня ведет, Гулумба вот мимо прошла, синяк под глазом ладонью прикрывает. Все живут, как жили, а у меня вся жизнь того и гляди перевернется, и даже поговорить не с кем. А тут настоящая мудрость нужна.
И тотчас, как ответ на все вопросы, я увидела Корягу. Сидит она на бревне рядом с Розой, смотрит на небо и трубку курит. А старше Коряги в нашем таборе никого нет. Она еще помнит, как правил дед Герцога. И мудрее тоже никого нет – Граф и тот с ней советуется.
Присела я рядом с ними, и грудь мне как крапивой обожгло – вспомнилось, как Ристо поцеловал меня. Говорят же, первый поцелуй для мужа береги. Ристо теперь перед Богом меня поцелуем пометил, он жених мой, я только за него пойду! Ну и что, если сбегу? Я же буду с Ристо. Мне даже страшно такое счастье представить. Ну и сбегу. Не я первая. А если за Драго выйду, то не прощу себе никогда. С Ристо или без него – разве это выбор? Вдохнула я и решилась:
– А что, Коряга, были на твоей памяти случаи, когда влюбленные убегали из табора? Ведь бегут же, бывает?
– В жизни всякое бывает.
– А чтобы их потом простили и обратно вернули, такое бывало?
– Бывало, – согласилась старуха.
– Ну расскажи, Коряга!
– А тебе зачем? Кровь, что ли, в голову ударила?
– Ну надо мне!
– А ты открой мне сердце, разве я тебя когда обижала? Или думаешь, что я твою тайну выдам?
– Нет никакой тайны. Просто хочу послушать про старину.
– Я все забыла. Иди к старику. Он у нас знает.
– Ну Коряга, ну что тебе стоит! Ты здесь, я здесь – расскажи!
– Меня внучки измучили – расскажи да расскажи, а теперь еще и тебе! Так язык отвалится! И вообще, про старину говорят только под Рождество, иначе на жопе чирей вскочит.
– А моя мама говорит, что неправда это, – сказала Роза и улыбнулась мне.
– И эта туда же, балаболка! Ладно, – сдалась старуха. – Хочешь – слушай. Так было. Был парень. Нравилась ему одна девушка из другого табора. Они иногда наезжали табор в табор, а потом разъезжались. Один раз надолго разъехались, а парень с девушкой договорились, что он в следующий раз приедет, и они убегут, потому что отец той девушки не велел им жениться. И вот он приехал ночью, говорит: «Собирайся, бежим!» И увез ее нахально. Ну и гонит он коня. Так гонит, что все. Проезжают деревню, где жил поп один, который эту девушку крестил, когда та была маленькой. Подумали там схорониться, но попа дома не было, и погнали они дальше. Приезжают в табор, а там не шатры, а могилки. Одна могилка раскрыта. Он говорит: «Лезь туда первая». А она поняла, что не хочет с ним быть. Говорит: «Нет, ты вперед лезь, а я тебе вещи подавать буду». Она с собой много вещей взяла. Он залез, а она подает. Подала ему вещи,