на палубе для воскресной службы. С шляпами в руках, они полукругом стояли напротив коммодора, который находясь позади высокой конторки, на которой был укреплен национальный флаг, читал всеобщую молитву за всех тех «кто страдал — духовно, телом или имуществом», или утверждавшую, что «мы сделали то, чего не следовало делать, и оставили в стороне то, что мы должны были сделать».
Между отдельными группами молящихся были видны зияющие жерла черных пушек и пирамидальные стопки картечи и других, готовых к применению снарядов. Во время молебна судно часто вздрагивало от мортирного выстрела, и окрестные леса отвечали на него долгим и гулким эхом. Коммодор заканчивал свое краткое и простое обращение о христианской жизни и долге, после чего люди расходились по своим местам.
В темную апрельскую ночь, во время потрясающего грозового ливня, железный броненосец «Кэронделет» пошел на разведку. Это предприятие считалось очень опасным. Коммодор дал своему командиру письменные инструкции о том, как уничтожить ее, если он потеряет ход и боеспособность, после чего торжественно отдал его на милость и под защиту Всемогущего Бога.
«Кэронделет» бесшумно скользил сквозь тьму. Когда мятежники обнаружили его, они открыли огонь по нему. Но все его порты были закрыты, и он не произвел ни одного выстрела. Имевшееся внутреннее освещение было слишком слабым, чтобы правильно вести судно между едва заметными через небольшие окошки берегами. М-р Д. Р. Хоэлл, старый речной лоцман, вызвался, будучи совершенно незащищенным на открытой верхней палубе, среди грохота снарядов и пения пуль, остаться там и сообщать об увиденном своим товарищам внутри. За такую смелость ему вскоре присвоили звание флотского лейтенанта.
А на флагмане царило сильнейшее беспокойство. Спустя час, который казался целым днем, издалека донесся звук двух пушечных выстрелов, затем тишина, а потом еще два выстрела снова. Все вздохнули с облегчением. Это означало, что с «Кэронделетом» все в порядке!
Мятежники очень веселились, узнав, что Поуп строит канал. Но, наутро второго дня после блестящей вылазки броненосца, перед лагерями Поупа они увидели четыре небольших колесных парохода. Канал был завершено успешно! В течение двух недель неутомимые инженеры вели эти пароходы флотилии Фута — целых 16 миль — через кукурузные поля, леса и болота, прорезая этот канал, и на всем протяжении пути валя лес. Им пришлось убрать сотни огромных деревьев, росших на три фута дальше обреза воды. Так совершился один из самых славных подвигов этой войны.
— Пусть весь мир знает, — писала одна из газет Конфедерации, — что армия Юга — джентльмены, и они никогда не будут заниматься никаким тяжелым трудом.
Федеральные солдаты, как и инженеры из Иллинойса, были детьми высокоразвитой промышленности, с гордостью называющими себя «королями обеих рук».
Конфедераты почувствовали, что Бирнамский лес пришел в Дунсинан. Заявив, что совершенно бесполезно сражаться с людьми, которые способны спокойно ходить на своих канонерках под самыми жерлами их тяжелых пушек и 16 миль вести свои пароходы по суше, они приступили к эвакуации с острова № 10. Но Поуп уже переправил большую часть своей армии на другой берег, и на мои вопросы ответил так:
— Он все будут моими!
Он сдержал свое обещание. Повстанцы оказались в западне. Они быстро пошли в Типтонвилль, где, как они полагали, их ждут пароходы. Вместо них у города они обнаружили два наших броненосца и узнали, что в десяти милях ниже также стоят войска Поупа. Ловушка захлопнулась. Перед ними — Типтонвилль, а глубоко посаженные глаза «Кэронделета» и «Питтсбурга» спокойно и зловеще изучали их. Слева от них — непроходимое озеро и болото, справа — сухой участок, окаймленный рекой и удерживаемый нашими войсками, позади — армия Поупа. Некоторые из них во время бегства утонули в озере, либо погибли в болоте. Трижды мятежники выстраивались для боя, но боевой дух они уже утратили, и после утомительной ночи они безоговорочно сдались.
На рассвете длинные колонны опозоренных и потрепанных солдат, в орехово-сером и синих штанах, тоскливо шли по большому кукурузному полю и сдавали оружие. Всего в плен сдались 2 800 человек. Мы захватили более сотни тяжелых пушек, 25 пять полевых орудий, 6 пароходов и огромные запасы продовольствия и боеприпасов. Победа была одержана с незначительными потерями и оказала большое влияние на авторитет как сухопутных, так морских сил. Армия и флот, слаженно действуя вместе, подобно лезвиям ножниц, разрезали гордиев узел.
Поуп телеграфировал Халлеку, что, если бы тот дал ему пароходы, через четыре дня он водрузил бы Звезды и Полосы над Мемфисом. Халлек, как обычно, увлекавшийся стратегией, отказал ему.
Но великий северный поток пробил путь к Заливу, и никто уже не мог остановить его.
Глава XIX
«О вылазках, траншеях, схватках, рвах,
О брустверах, палатках, частоколах,
О василисках, пушках, кулевринах,
О пленниках, о тех, кто пал в бою,
О всех превратностях горячей битвы»[116].
Одновременно с захватом острова № 10 произошло сражение при Шайло. Первые сообщения были совершенно нелепыми в своем заявлении, мы потеряли 17 000 и утверждении, что командир федеральной армии подвергся внезапному нападению, и сотни наших людей от штыков погибли в своих палатках. И даже, что Грант тогда был вдребезги пьян. Эта последняя выдумка свидетельствовала о том, как сильно была попорчена его репутация. До войны Грант, конечно, много пил, но после начала войны бросил.
Генерал Альберт Сидней Джонсон был убит, а Борегар, в конечном счете, отброшен назад, оставив своих убитых и раненых в наших руках, и, тем не менее, Джефферсон Дэвис, в обычной для мятежников манере в особом послании к Конгрессу Конфедерации объявил:
«Благодаря Господу Всемогущему Конфедерация одержала славную победу над своими захватчиками».
Я поднялся вверх по Теннесси на пароходе, заполненном в основном женщинами — из Санитарных комитетов Цинциннати, Сент-Луиса и Чикаго.
Однажды вечером в каюте состоялась религиозная служба. Священник увещевал своих слушателей, чтобы по прибытии на кровавое место битвы, они доблестно поддержали как духовные, так и физические силы мучеников. И, довольно, неудачно, добавил:
— Многие из них, несомненно, сотворили много зла, но вы можете, по крайней мере, напомнить им о божьей милости и рассказать им историю вора на кресте.
Потом один скромный джентльмен — в мундире рядового, после некоторых замечаний о практическом применении веры, заметил:
— Я не могу согласиться с последними словами. Я считаю, что мы лучше послужить душам наших раненых солдат, просто ухаживая за их телом. Лично я чувствую, что тот, кто упал, сражаясь за нашу