корить себя за то, что не держал язык за зубами.
— Следил сколько мог, — отозвался Алексей на слова Регины. — И представляешь — ничего не обнаружил.
А затем он обратился к самой Кале.
— Так что же, дорогая моя. Ответьте — вы бывали когда-нибудь в Индии?
Лгать было так легко. Воробьев-то знал, что нет.
— Нет, — ожидаемо ответила Далматинец, благодарно улыбаясь под маской.
— А вы не врушка? — наседал Киркоров, рассматривая участницу сквозь стекла розовых очков.
— Вам бы я лгать не стала.
— Подождите, — вступила Валерия. — Нужно ещё закидать ее вопросами. Я не очень разбираюсь в модельном мире, так что, Региша, дерзай.
— Скажите, Далматинец, — радостно заерзала на стуле Тодоренко. — Может, у вас имеется лучший друг-фотограф?
Раньше Чопра уделяла большое внимание в своих соцсетях их дружбе с Бхатом. Но не теперь.
— Нет, — и вновь Кала почти не соврала. Она, и правда, не слишком верила в продолжение их с Бхатом общения. Точно не в ближайшее время.
— А на журнальных обложках появлялись? — не унималась судья.
— Да.
А кто не появлялся?
— И в откровенных съемках участвовали?
Пораскинув мозгами, Кала решила вновь выдать полуправду — без одежды она не снималась, но вот в купальниках и белье — случалось.
— Да.
— А насколько? — взбодрившись, уточнил Киркоров. — Это дело я люблю.
— Осторожно, Фил, если это — девушка Леши, то стоит попридержать коней, — пошутил Родригез, спасая тем самым Калу от прямого ответа на вопрос.
Она надеялась, что сам Воробьев сейчас тоже вставит свое слово и уведёт обсуждение в другое русло.
Алексей смотрел на Далматинца и загадочно улыбался. Его начала забавлять эта игра, в которой все казалось таким призрачно ненастоящим. Сейчас он смотрел на артистку и не узнавал в ней Калу, пусть даже прекрасно знал, что под личиной Далматинца — она собственной персоной. Можно сказать, что ему даже нравилось играть в эту игру. Было в ней нечто удивительно притягательное. Как будто он снимался в фильме, сюжет которого был ему неизвестен.
— Дайте мне уже слово, наконец, — усмехнулся Алексей, глядя то на коллег, то на сцену. — Хочу спросить у Далматинца — раз мы, как говорят здесь, знакомы, то я хочу узнать — сколько ночей вместе мы провели, обсуждая грядущий совместный отпуск?
Правильно — ни одной. У них других дел было достаточно.
Кале понравился этот маневр — Воробьев знал, что другие члены жюри зацепятся за возможность потрепаться о его личной жизни и могут даже элементарно забыть об ее присутствии на сцене.
— Алексей, вы хотите, чтобы я ревновала? — продолжала спектакль Чопра. — Я для вас пела, а вы там с кем-то в какие-то отпуска собираетесь.
— Боже мой, я хочу скорее увидеть вас с Калой вместе, — план сработал, ведь теперь Регина полностью переключила свое внимание на коллегу. — Вы такая красивая пара!
Остальные тоже принялись поддакивать, и это дало возможность Славе объявить начало подсказок от Далматинца. В этот раз она была куда осторожнее и никоем образом не намекала ни на свое происхождение, ни на свою профессию. Наболтала всяких глупостей, ничего толком и не сказав по существу.
Заиграла музыка. В сегодняшнем номере от нее не требовали активных танцев, как было в прошлых, и Кала могла даже немного, что называется, отдохнуть. Она просто расхаживала по сцене, пока вокруг всю работу выполнял балет. Выбор композиции был очень мрачным — хотя чего ещё ждать от Placebo? Однако, исполняя сейчас эту песню, девушка вновь окунулась в те эмоции, что испытывала при ее записи. В невыносимую боль — ведь тогда она была уверена, что Воробьев более никогда не захочет ее видеть. Слава богине, что все оказалось иначе.
I’d break the back of love for you
Я бы переломила хребет любви ради тебя
Алексей слушал и смотрел выступление Далматинца со всем вниманием. Ему нравилось то, что делает Кала. Не только потому, что она была его девушкой — совсем нет. Она, действительно, была сильна там, где многие другие на ее месте могли бы спасовать. А уж по сравнению со многими другими участникам этого сезона она и вовсе была необыкновенно хороша.
Слова песни, движения тела — все это цепляло за душу Воробьева. Он словно заново прожил то, что было, когда они поссорились с Чопрой. Не самое лучшее воспоминание на свете.
— Поразительно эмоциональное исполнение, — восхитился Филипп. — Я не знаю песни, но этот надлом в голосе… до мурашек.
— После этой песни я бы даже подумала, что у нашего Далматинца разбито сердце, — подхватила Тодоренко.
Оно и было в тот момент.
Когда Далматинец закончила свое выступление, Алексей встал и зааплодировал. Потому что оно того, правда, стоило.
— Старайся, старайся, — фыркнул Киркоров.
— Интересно, как на это посмотрит Феникс, — сладко улыбаясь, пропела Тодоренко.
— Ну тут, милочка, что было, то прошло, — глубокомысленно заявил Филипп, стягивая с носа свои розовые очки.
***
Сегодня Кала решила остаться до самого конца съемок — дождётся открытия одной из масок, подловит Алексея где-нибудь на парковке, и они вместе поедут домой. В своей квартире Чопра уже практически не появлялась — лишь заезжала за вещами, что постепенно перевозились к Воробьеву. Они не договаривались о сожительстве, все произошло как-то само собой. Во-первых, у него дома был Моцарт, во-вторых, на фоне происходящих убийств хотелось постоянно быть рядом друг с другом.
Из-за снующей по коридорам полиции все, в основном, сидели по своим гримеркам, но Чопре хотелось послушать других участников. И не ей одной — на горизонте замаячил Мандрил. Артист, едва завидев Далматинца, учтиво поклонился по всем королевским традициям и затем жестом поманил ее к себе. Кала вздохнула и повиновалась. Подошла к коллеге.
— У нас в Мандрилии не принято, чтобы такие очаровашки грустили, — прозвучал его завышенный голос.
Должно быть, он имел в виду ее выступление.
— Очаровашки больше так не будут, — отозвалась Далматинец.
— Правильно-правильно, — закивал Мандрил. — А то как иначе нам честно бороться в финале?
Чопра усмехнулась. Она и сама видела обсуждения в интернете, где им двоим пророчили места в последнем выпуске. Дожить бы ещё до «Крокуса». В прямом смысле слова.
— Обещаю составить достойную конкуренцию, — ответила Кала.
Что ж, разговор вышел поживее, чем с Горностаем на прошлых съемках.
***
Гримерка балета находилась довольно близко к судейским — все было сделано для того, чтобы отгородить выступающих артистов подальше от жюри. Наступил долгожданный перерыв, в который Маша тут же направилась за водой — сегодня она устала куда сильнее обычного. Возможно, все же перегрузила себя номерами, а возможно…
Казанцева как раз вышла из гримерной, когда