Читать интересную книгу Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках - Валерий Шанин

Весь день мы мчались по пустыне, где только дикие собаки динго и автозаправочные станции могут привлечь внимание. Переночевали на пустой автостоянке недалеко от Мадуры. И на следующий день пейзаж практически не менялся, разве что часто стали встречаться страусы.

Страусы эму живут в Австралии. Летать они не могут, но бегают быстро – до 50 километров в час. Раньше на них охотились, а сейчас эму охраняется законом и служит одним из национальных символов и вместе с кенгуру изображается на гербе страны. Еще одна чисто австралийская достопримечательность – самый длинный в мире абсолютно прямой участок шоссе – на протяжении 192 километров дорога не отклоняется от прямой линии больше чем на пять метров.

Говорят, именно в пустыне Налларбор чаще, чем где-либо в Австралии, встречаются неопознанные летающие объекты! И не только неопознанные! Поселение Балладония попало на страницы мировой прессы в 1979 г., когда неподалеку от него упала американская космическая станция «Скайлэб». Этому эпохальному для поселка событию посвящен местный музей, заполненный увеличенными копиями первых полос чуть ли не всех известных мировых газет с сообщениями об инциденте и обломками самой станции.

О том, что мы наконец-то пересекли безлюдную пустыню и въехали в населенные районы, сообщил плакат на очередной автозаправочной станции. А первый городок Западной Австралии запомнился необычным памятником. Одна из австралийских легенд запечатлена в бронзе. Это история про бездомного бродягу, который лег спать у дороги. И пока он спал, его лошадь от скуки выковыряла из земли огромный самородок золота.

Москвичи в Перте

В Перте мы отправились в район Бейсуотер искать церковь. В прицерковном здании на кухне две женщины пекли просфоры. Так мы познакомились с Пелагеей и женой местного приходского священника матушкой Валентиной.

Когда женщины уже заканчивали свою работу, приехал отец Сергий Окунев. Он всего лишь восемь лет назад прибыл в Австралию из Москвы, где работал священником в церкви возле метро «Сокол».

– В Перте, в отличие от других городов Австралии, среди русских эмигрантов и прихожан очень мало «харбинцев» и сравнительно много новых – «советских». Естественно, им хочется, чтобы и батюшка говорил по-русски без акцента. А где такого найти? Только в России. Так появилась идея пригласить оттуда священника. Я приехал по приглашению митрополита Павла. К сожалению, сразу же после нашего приезда в Австралию он заболел и вскоре скончался. Мы оказались в подвешенном положении, три года прожили в женском монастыре в Кентлине, потом я служил в Ньюкасле. И только через пять лет после приезда в Австралию мы все же попали в этот приход.

С трех сторон город окружают тысячи километров пустыни, на западе – такой же пустынный океан. Один миллион триста тысяч жителей Перта находятся так далеко от остальных крупных городов Австралии, что невольно чувствуют себя островитянами. В Сидней, до которого дальше, чем до Сингапура, они летают как на Большую землю.

Бывшая московская учительница Татьяна Риско живет возле железной дороги у платформы Бурсвуд в похожем на склад здании, часть которого занимает обширная художественная коллекция. Она приехала в Перт шесть лет назад, привезла группу детей из Чернобыля. Вместе с группой в Австралию приехали три художника. Им обещали устроить выставку, но что-то там не сложилось. Решили они устроить выставку сами, на свой страх и риск. Но с чего начать? Знакомых в Перте не было. Кто-то надоумил обратиться в русскую православную церковь. А там одна из прихожанок направила к русскому эмигранту, владельцу картинной галереи. Он помог организовать выставку.

– Тогда-то я и познакомилась с Александром, своим будущим мужем. Он был старше меня на двадцать четыре года, но поклонниц, готовых выйти за него замуж, у него хватало. Жили мы душа в душу. Человек он был интересный и разносторонне одаренный. Мне с ним никогда не было скучно. Бывало, мы часами сидели на кухне и разговаривали. Он много рассказывал мне о своей жизни. Только свою настоящую фамилию так и не раскрыл. Говорил, что дал слово своему отцу не разглашать ее никогда и ни при каких обстоятельствах. Иммигрировать он никуда не собирался. Родился и вырос в Ленинграде, окончил музыкальную школу, поступил в консерваторию. В августе 1941 г. поехал на дачу забрать виолончель, которую ему подарили как лучшему выпускнику музыкальной школы. Виолончель-то он спас, но назад вернуться уже не смог – кольцо окружения захлопнулось. До того, как выпал снег, он питался грибами, которые собирал в лесу. А потом на пару с известным оперным баритоном Полковским, с которым был знаком еще по Ленинградской консерватории, стал выступать с концертами. Когда немцы стали отходить, Александра забрали в Германию на работу. Возвращаться после войны домой он побоялся и уехал в Австралию. Здесь продолжал играть на виолончели, но известности добился как фотохудожник. У него пять золотых медалей с престижных международных фотовыставок.

В семье Окуневых мы прожили целую неделю. И подолгу за чаем вели разговоры «за жизнь». Матушка Валентина родилась в Тульской области. Приехала в Ленинград поступать в институт, но не прошла по конкурсу. Осталась работать на стройке. Сломала ногу и попала в больницу.

– Там был очень симпатичный врач-хирург. Я сразу же влюбилась в него по уши, бросила стройку и устроилась работать санитаркой в операционной. Но хирург оказался женатым, да и за год работы в медицине я разочаровалась. Так и не стала врачом, как собиралась после школы. По молодости, как и все мои сверстники, я увлекалась религиозно-философскими вопросами, хотя и была атеисткой, – нас тогда всех так воспитывали. Однажды я читала книгу «Психология религии», в которой красочно описывались переживаемые верующими религиозные эмоции. Мне, как сейчас помню, стало так обидно: «Ну почему кому-то это доступно, а мне нет!» В церковь я первый раз пришла, чтобы поставить свечку за упокой души моей бабушки. На стройке я была чужая. Сами знаете, какая там атмосфера. Матерятся все, пьянствуют, к нам – лимитчицам – пристают. Я часто после посещения церкви была в таком возвышенном состоянии, что просто не могла идти на работу. Там к этому вначале относились спокойно. Думали, молодая девчонка загуляла. Но когда узнали, что я хожу в церковь, отношение ко мне сразу изменилось. Стали на меня смотреть чуть ли не как на врага народа.

– А с отцом Сергием как познакомились?

– Отца Сергия я впервые увидела в храме. Он мне показался очень серьезным. Я боялась к нему подойти. Он несколько раз предлагал мне остаться после службы. Но я убегала. И однажды случайно оказалось так, что мою сумку закрыли в комнате, а ключи от нее передали отцу Сергию. Мне пришлось подойти к нему и попросить открыть. Пока мы ходили за сумкой, разговорились, да так весь вечер и проговорили, буквально обо всем на свете. А через несколько дней уже поженились и вместе поехали в Москву, куда батюшку послали служить в храме Всех Святых, возле метро «Сокол». Когда началась перестройка, отец Сергий принял ее близко к сердцу и стал очень активно выступать, вскрывать недостатки – гласность ведь. Ему прозрачно намекнули, что лучше бы этого не делать. А в качестве предупреждения перевели в другой приход – в церковь возле метро «Медведково».

– А почему в Австралию уехали?

– Отец Сергий случайно познакомился с владыкой Павлом, и он пригласил его принять приход в Перте. Уезжали мы с приключениями. А перед самым отъездом из Москвы нас обворовал один из друзей. Остались вообще без копейки денег. Хорошо еще, билеты были уже куплены. Но прилетели мы в Австралию с 50 долларами в кармане. А тут другая напасть – владыка Павел заболел, и назначение в Перт откладывается. Поселили нас в Кентлине, в здании старой церкви. Зимой там было очень холодно и сыро. Нас несколько раз заливало водой. Дети постоянно болели. И так три года промучились, пока не получили от австралийского государства дом в Кемпбелтауне. Там прожили еще два года. Анечка, Маша и Артем остались в Сиднее, на троих снимают одну квартиру. Артем работает консультантом в банке, Маша учится на пианиста-исполнителя в консерватории, а Анечка игре на скрипке в Институте музыки. Я без них скучаю и звоню каждый вечер.

Пелагея Козулина

В русской церкви я познакомился с Василием Козулиным. Узнав, что я писатель, он предложил мне записать историю жизни своей матери – Пелагеи.

– У нее была очень интересная, наполненная приключениями жизнь. Она часто нам рассказывает истории о том, как они с моим отчимом-корейцем колесили по Китаю. Сам я записать ее рассказы не смогу. Вы, как профессионал, с этим могли бы справиться. А я бы вам заплатил.

Пелагея Ивановна начала свой рассказ с самого яркого в жизни всех эмигрантов события – прибытия на новую родину.