брак с Ларри.
– Зачем? Если ты видишь, что он разваливается, если понимаешь, что не удержишь, а если и сумеешь, то ценой потери самой себя, то зачем, Вив?
– Я не могу без него.
– Та-ак… лечить нужно не твою депрессию и не последствия потери ребенка, а твое отношение к Ларри. Он сегодня звонил?
– Да, Ларри звонит каждый день.
– Жаловался на Монро?
– Жаловался, но ему действительно трудно из-за ее необязательности.
– Не спорю, с Монро всем трудно. Но меня интересует не американская красотка, а твой муж. Попробуй-ка разобраться в своем отношении к нему.
Все это умные и правильные слова, но мне совсем не хочется раскладывать по полочкам наши с тобой отношения, я просто хочу любить и быть любимой.
Ларри, хочешь, дорогой, я скажу тебе, отчего вдруг с тебя слетела вся любовь к прекрасной американке? Нет, ты никогда в этом себе не признаешься, потому что даже мысленно не допустишь, что такое может быть.
Не отрицай, ты практически влюбился в красотку Мэрилин, это был объект чувственного влечения. Когда выяснилось, что она влюблена в своего супруга Артура Миллера и считает тебя занудным, почти старым англичанином, ты оскорбился, но не возненавидел ее. Не сомневаюсь, что, помани Мэрилин тебя пальчиком, Лоуренс Оливье забыл бы о ее непунктуальности и остальных недостатках и побежал по первому зову. Но!..
Монро совершила самое страшное – она не признала за тобой право диктовать твое видение роли и только его считать верным! Как бы ты ни был велик, эта американская красотка, не имеющая ни актерского образования (не считать же таковыми консультации Паулы Страсберг!), ни, похоже, образования вообще, посмела не признать в тебе единственного диктатора, несмотря на то, что сама выбрала тебя режиссером.
Я не знаю, чего здесь больше – уверенности американцев, что только они могут диктовать всем и все (но в самой Америке мы от этого не страдали); уверенности метрессы, оплатившей сами съемки (ведь это ее компания продюсировала фильм); убежденности исключительно красивой женщины, что все мужчины, оказавшиеся в поле ее обаяния, обязаны пасть к ногам и делать все, что она ни пожелает, а уж критиковать не имеют ни малейшего права; простой самоуверенности совершенно недисциплинированного и необязательного человека или самоуверенности, как ты пишешь, глупой бабенки, у которой нет ничего в голове.
Как бы то ни было, но она не признала за тобой права диктовать ей исполнение роли, возможно, Мэрилин так играла и раньше – как видела и сама понимала каждый образ. Ничего сложного в ее роли на сей раз (как и во всех предыдущих ролях) не было, нервничать ни к чему, как сыграла бы, так и сошло, но ты нервничал.
Ларри, я не сразу поняла, почему. Сначала даже с ревностью думала, что это из-за ее невнимания к тебе как к мужчине. Потом объясняла все ревностью к Пауле Страсберг, которая явилась вместе с Монро советчицей от имени своего мужа Ли. Потом считала, что ты переживаешь из-за срыва сроков съемок и превышения сметы расходов.
Но потом подумала, что денежные претензии Мэрилин должна предъявлять только себе, потому это не может являться поводом для бешенства. Едва ли ты практически открыто во время съемок стал бы называть ее дурой, если бы все еще был влюблен. Нет, здесь что-то не так…
А вот то, что Монро советовалась не с тобой, а со своей Паулой и, главное, практически не обращала внимания на твои установки и советы в игре, объяснило все. Ларри, нашлась актриса (ты можешь говорить о ней что угодно, но она актриса, на фильмы которой зрители валят валом), которая просто наплевала на твою гениальность, на твою уверенность в праве диктовать всем и все (даже когда тебя не просят), на твое положение короля английской сцены. Это можно объяснить невежеством, американской привычкой не считаться ни с кем, ее безмозглостью (видишь, я помню все твои жалобы), но скорее другое. Отснятый материал-то хорош! Мэрилин хорошо играет, даже не выполняя твоих режиссерских требований. Пожалуй, она ничуть не слабее тебя самого, во всяком случае, во многих сценах даже менее манерная и более живая, чем король английской сцены.
Вот это, мой дорогой, выводит тебя из себя, и нечего сваливать все на ее непунктуальность и забывчивость. Главное не в том, что Монро не способна запомнить две фразы перед дублем (посмотрела бы я на тебя в ее состоянии!), а в том, что она не желает репетировать, а во время дублей, даже произнося отсебятину, восхитительно органична. Ларри, все твои установки летят в тартарары, на тебя плюют, но ты вынужден это молча глотать. Нет, я не права, ты не молчишь, напротив, кричишь, ругаешься, жалуешься на Монро всем, вместе с ее подленьким мужем унижаешь бедолагу. Газетчики уже по десятку блокнотов исписали вашими с Артуром Миллером откровениями, за каждое из которых можно бы дать пощечину (и не одну!), вы вдвоем готовы загрызть женщину, от которой зависите финансово и морально, но ответить ей тем же – играть, не обращая внимания на нее, не можете. А Артур Миллер и вовсе сидит на ее шее.
Ларри, тебе впервые встретилась актриса, которая не желает с придыханием внимать и слушаться, которая играет сама по себе, как видит, как чувствует. Не просто играет – она тебя переигрывает! Да-да, в том материале, что я видела, Мэрилин органичней, живей, пластичней великого Оливье! Дилетантка переиграла мэтра, да еще и вопреки его советам!..
Как посмела эта самоуверенная красотка не просто не слушать великого Оливье, но и делать по-своему, а главное, это своеволие дало такие результаты?! Не в том ли истоки твоего недовольства, практически ненависти к Монро? Нет, не в ее непрофессионализме, опозданиях, неспособности запоминать текст, даже не в ее нежелании увлечься тобой как мужчиной дело, а в ее непослушании и способности сыграть самой, без твоих подсказок, скорее вопреки им, и сыграть так, что тебе остается только разводить руками, вспоминая слова Уайлдера о чудесах, которые творятся между камерой и пленкой, когда снимается Мэрилин Монро. Ты не можешь простить красотке Мэрилин того, что она не признает тебя гением, единственно способным дать указания, которые нужно свято выполнять!
Я повторяюсь, но пришедшее понимание столь неожиданно, что остается только повторять, чтобы убедиться, что я права. Однако говорить тебе это в лицо нельзя, последует такой взрыв эмоций, который просто сведет меня если не в могилу, то снова в больницу.
Если смотреть на свое отражение в зеркале, можно себе и понравиться, а вот в луже ты мелкий и грязный. Нечто похожее испытываешь, если смотришь в будущее в молодости и в прошлое с возрастом