Татьяна проспала остаток дня, проснувшись много позже наступления темноты, да и то лишь потому, что горничная принесла ей легкий ужин. Слишком уставшая, чтобы подняться, принцесса велела девушке поставить поднос на столик возле двери. Но минуло уже четверть часа, а Татьяна продолжала разглядывать еду. Может это клубника? Она посмотрела на ноги и снова на еду. Как бы ей это ни нравилось, не может же она лежать вечно. И если честно, Татьяна была довольно голодна. А как же клубника? Ей так хотелось клубники. А потом, будет крайне невежливо не съесть то, что кто-то позаботился ей прислать.
Принцесса вытянула ноги, коснулась пальцев, затем снова согнула их и вздрогнула. Лодыжки совершенно одеревенели. Татьяна спустила ноги с кровати и осторожно попыталась встать. Ноги были словно пни, и ее высочество задалась вопросом, сможет ли она вообще идти. Осторожно сделала шаг и застонала. Каждый мускул ее тела болел. С ног до головы не было ни дюйма, который бы не вопил в знак протеста. Что на самом деле было неудивительно. Они с Мэтью упали с неба, в конце концов.
Стиснула зубы, Татьяна медленно заковыляла по комнате, взяла поднос и пошла обратно к кровати. Поставив поднос на прикроватный столик, Татьяна рухнула на постель, зарывшись лицом в мягкий, уютный матрас. Она вполне могла бы пролежать вот так, неподвижно, не думая ни о чем, целую вечность. Тем не менее, клубника манила.
Со вздохом смирения, Татьяна повернулась и попыталась сесть. Конечно, завтра она будет чувствовать себя лучше. Если протянет так долго. Завтра ее светлость дает бал, и даже несмотря на то, что Татьяне не хотелось встречаться с Эффингтонами, которые недавно вернулись из Авалонии, она не возражала против бала как такового. Однако Татьяна не слишком стремилась к разговору с вдовствующей герцогиней, которого более не могла избегать. Мэтью был прав. Эта благородная женщина достойна того, чтобы к ней относились с почтением. Она заслужила правду.
Татьяна взяла клубнику из миски, наполненной сочными фруктами. Она надкусила ягоду и ощутила восхитительный аромат, прекрасный вкус жарких летних дней. Решившись рассказать обо всем ее светлости, принцесса почувствовала облегчение.
А какое облегчение решиться рассказать все Мэтью. Конечно, Татьяна была не достаточно уверена, понимает ли он, что их брак не аннулирован, хотя точно помнила, что действительно говорила ему. Может быть, не в четкой и сжатой форме, но она произнесла это вслух, тем не менее. Из всего того, что она скрывала от Мэтью, рассказать об этом было труднее всего. Принцесса взяла еще одну ягоду и задумчиво откусила ее. Татьяна знала, что Мэтт заботится о ней и, возможно, так будет всегда, но было в его поведении прошлой ночью нечто такое, что немного ее нервировало. Она не могла точно определить, что это, к тому же было сильное искушение списать все на свое душевное состояние.
Однако чего она ожидала? В самом деле, если бы Мэтью был человеком, который ничего не хотел делать со своей жизнью, а лишь сохранять статус мужа принцессы, или даже мужчиной, готовым взять ее деньги, он не был бы тем, кого Татьяна любила.
Имел ли он это в виду, когда говорил, что мужчина, полюбивший ее, никогда не попросил бы ее отказаться от своей короны ради него? Едва ли это имело значение. Это был не его выбор.
Раздался стук в дверь гардеробной, и ее сердце екнуло.
– Да?
Дверь открылась, и Мэтью просунул свою голову в дверь.
– Мне было интересно, проснулась ли ты, или собираешься проспать всю ночь. Ты так крепко спала, когда я вернулся, что я подозревал, не может ли это быть из-за авалонского бренди.
Она рассмеялась.
– В этом практически не было необходимости. Я вполне могла бы проспать целую неделю. – Она махнула в сторону подноса. – Не хочешь ли составить мне компанию?
– Клубника?
– Как по мановению волшебной палочки. – Улыбнулась она.
Мэтью рассмеялся.
– Та же история.
Он исчез на минуту, а затем распахнул дверь, появившись с бутылкой шампанского в одной руке и двумя бокалами в другой.
– Шампанское? – Она подняла брови. – А что если бы я спала?
– Я бы выпил его сам. Утопил бы свое горе, и все такое.
Его волосы были влажными, как если бы Мэтт только что искупался. Он был одет в длинный, шелковый халат, и Татьяна подозревала, что под ним ничего нет. Мэтью не спеша направился к кровати, с определенно лукавым блеском в глазах.
– Ты спасла меня от дьявольской головной боли утром, и за это я благодарен.
– Насколько благодарен?
– Бесконечно.
Мэтью дошел до кровати, подал Татьяне бокалы и открыл бутылку.
– Ты пытаешься меня соблазнить?
– Не смеши меня. – Он наполнил бокалы. – Я планировал позволить тебе соблазнить меня.
– И ты так уверен, что я это сделаю?
Она потягивала вино, изучая его.
Он задумался на минуту.
– Да.
– Понятно.
Татьяна залпом выпила остатки шампанского, отставила бокал в сторону и встала на колени, забыв про все мучительные угрызения. Мэтью допил шампанское, поставил бокал рядом с ее и подошел ближе. Татьяна ухватилась за пояс на его талии. Их взгляды встретились, и она медленно стянула пояс. Халат ослаб и распахнулся. Татьяна была права. У Мэтью под ним ничего не было. Ее взгляд скользнул от темных волос на груди вниз. Медленный трепет желания возник где-то в низу живота.
– Мой. – Румянец расцвел на ее щеках. – Ты уверен?
– Спасибо.
Он засмеялся и потянулся к ней.
– Еще не время.
Она легко отклонила его руку.
Мэтт поднял брови.
Татьяна наклонилась, пока ее губы не оказались лишь на расстоянии дыхания от его рта.
– Сегодня, Мэтью, это моя обязанность… – Она сдернула халат с его плеч, и он мягко упал к его ногам. – Полетим на небеса.
– Правда?
Веселье зазвучало в его голосе.
– Вы ожидали соблазнения, милорд, – Татьяна выдохнула слова ему в губы – и вы его получите.
Мэтью отступил с притворным ужасом.
– А как же моя добродетель?
– Я думаю, что мы урегулировали вопрос о вашей добродетели уже давно. – Она легко положила пальцы ему на грудь и прочертила медленные, ленивые круги. Его мышцы напряглись под ее прикосновениями. – Мэтью?
– Да?
Он резко вздохнул, когда ее пальцы коснулись его живота. Тот час же Татьяна почувствовала удивительное ощущение власти, сдерживаясь с трудом, чтобы не улыбнуться.
– Так как мы обсуждали добродетель – ее прикосновения переместились еще ниже – ты думаешь, что я слишком нетерпелива?
– Слишком нетерпелива?
Голос Мэтта был напряженным.
– Женщина легкого поведения?
Ее рука коснулась его эрекции, он дернулся и перехватил ее.
– Что ты делаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});