Я поняла, насколько эта мысль опасна, насколько идея сама пагубна и ужасна, я попыталась отогнать эту мысль как можно дальше… Но мне ведь нужно добиться того, чтобы он мне уступил.
В любом случае лучше иметь в числе хороших знакомых императора соседнего государства.
— Значит, про политику мы сегодня разговаривать не будем? — с лукавой усмешкой спросила я. — Тогда давайте поговорим о каких-нибудь пустяках. Думаю, мне пока простительно о них разговаривать, как-никак я королева совсем недавно.
— Неужели вы считаете всех правителей чопорными и сухими, всегда серьезными, невозмутимыми?
Я взялась за локоть Эдварда, и мы неспешно пошли по дорожке, вымощенной из декоративных камешков.
— Думаю, они должны быть серьезны, да. Нельзя же быть беспечным, когда на тебе такая ответственность.
— Беспечным нельзя, соглашусь. — ответил Эдвард. — Иначе можно повторить судьбу Генри. Не сочтите меня бестактным, но мне все же хотелось узнать подробности об участи принца.
— Что ж, мне нечего скрывать. Я приказала женить Генри на собственной сестре и отправить в деревню. Все просто.
Эдвард смерил меня неоднозначным взглядом.
— Ну это гораздо лучше, чем слухи, которые доходили до меня.
— А вы верите слухам?
— Если бы верил, то не спросил бы вас.
— Иногда слухи так сложно отличить от правды, особенно, когда их говорят те, кому ты склонен доверять.
— Какая философия, — немного иронично ответил император.
Эдвард был своенравен и молод, но в нем чувствовался ум, сообразительность, и он был далеко не так посредственен, как Генри. Но одно из главных отличий между ними двумя заключалось в том, что у Эдварда было чувство юмора и более глубокий, но в то же время и простой взгляд на мир.
— Неужели вы не философствуете? — с легкой насмешкой спросила я. — А меня уверяли в том, что с любым представителям высшего общества нужно незамедлительно пускаться в пафосные рассуждения о мире. А вы все мои попытки свели на нет. Знаете, какой во мне пропадает философ?
— Тогда прошу прощения, не хотел обесценить ваши представления об аристократии.
— А у них цены никакой и нет. — пожала плечами я и хмыкнула. — Не успела я и минуты побыть среди знати, как меня едва не выдали замуж. Можете себе представить?
— Могу, конечно. Знаете, сколько мне приходится выигрывать сражений за отсутствие кольца на собственном пальце?
Я улыбнулась. Надо же, а я ведь почти перестала постоянно напоминать себе, что разговариваю с императором.
— Смелое утверждение для того, кто уже собирается в скором времени жениться.
— Ну а вы, значит, верите слухам, — произнес Эдвард слегка уязвленно.
— В данный момент проверяю их на подлинность.
— Ну тогда могу подтвердить, что дочь правителя океанских островов достойная и, можно сказать, выгодная партия. — медленно произнес император.
— Поверьте, я понимаю. — кивнула я.
Я научилась по-другому смотреть на брак, хотя чувствовала до сих пор некую безнадежность в принуждении жениться ради выгоды, ради денег или благополучия государства. Любовь, к сожалению, часто бывает недостаточно важной причиной для брака, а вот земли или состояние — напротив.
Глава 18
Рано утром меня разбудила Гретта, сказав, что через час меня ожидают внизу, будет готов экипаж для поездки к Приморью. Так что я со спокойной душой отвернулась, чтобы досопеть еще минут пятнадцать.
В итоге пришлось в быстром темпе одеваться, расчесываться и чуть ли не бегом спускаться к каретам. Пунктуальность у меня пока в процессе развития.
Настроение было не ахти, я надеялась, что выгляжу пусть и злой, но хотя бы не совсем заспанной. Еще и холодно — жуть!
Всего стояло три кареты. Слуга, который провожал меня от покоев, направил меня к средней, Гретту — к последней.
Лакей распахнул дверь и подал мне руку. Я уселась на сидение с легкой надеждой немного вздремнуть и так еле сдерживала отчаянные зевки, но тут я заметила, как напротив меня сидит Его Императорское Величество.
Утро начиналось с такой прекрасной ноты…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Неловко будет, если вы скажете, что я ошиблась каретой, — хмуро проговорила я.
— Ошиблись? — безучастно переспросил Эдвард, видимо, задумавшись о чем-то своем. — Нет, все верно, ваша и моя свиты едут в отдельных каретах, а для королевских особ свой экипаж.
То есть, я буду в обществе императора весь путь? Туда и обратно?
Весь вчерашний вечер и полночи (поэтому-то я и не выспалась) я думала над тем, почему бы не расположить к себе императора. Настолько близко, насколько это возможно.
Только вот здесь загвоздка в том, что я была совсем неумелая в плане флирта, тем более, соблазнения, да и представить себе такое было, мягко сказать, сложно. Чтобы я…
— О чем вы думаете? — вдруг спросил меня Эдвард.
Оказывается, он все это время за мной внимательно наблюдал.
— Простите?
— Прошу прощения за этот бестактный вопрос. — улыбнулся император. — Но вы так покраснели. Мне и стало любопытно.
Ага, Агата, да ты просто роковая соблазнительница, королева-сердцеедка в действии. Если аж от одной мысли о подобном ты краснеешь. Я мысленно себе поаплодировала.
— Душно здесь как-то стало, — брякнула я первое, что пришло в голову.
— Да? На улице такой лютый мороз, и вы совсем недавно зябко кутались в свою накидку. — заметил Эдвард, а потом поспешил сменить тему, чтобы совсем меня не смущать (хотя я уже чувствовала себя невообразимо глупо).-Как вам дворец?
— Превосходит все ожидания. — ответила я с натянутой улыбкой и отвернулась к окну.
Какое-то время мы ехали в полном молчание, но я прервала тишину:
— Могу ли я задать нескромный вопрос? — спросила я и усмехнулась. — Насколько далеко вы готовы зайти, чтобы не уступать эти земли моему королевству?
Вообще, можно сделать большую скидку на то, что оба правителя очень молоды, и поэтому нам простительны такие наивные вопросы, может, слишком глупые или совершенно не к месту в серьезных темах. Увы, но в эту игру я начала играть, лишь по ходу изучая правила, и, наверное, избрав метод проб и ошибок.
Эдвард немного нахмурился, но смерил меня оценивающим взглядом.
— Настолько, насколько мне это будет выгодно.
От его тона пробежали мурашки, и я пожалела, что вообще спросила. Я повела себя примитивно, но зато теперь я вспомнила, что передо мной настоящий правитель империи, которая сможет уничтожить мое королевство, если ей это будет выгодно. Все слишком серьезно. И на мои уловки император не поведется, это уже не уровень Генри.
Не хочется никого подводить, но, возможно, я сама просто не дотягиваю до уровня, которого ждут от королевы?
— Но я надеюсь, что все разрешится мирно и успешно для каждого из нас. — постарался сгладить свои слова Эдвард.
— Посмотрим, — холодно ответила я.
— Все же, королева Агата, я рад, что именно вы находитесь у власти соседнего с моим государства.
Потому что я слаба, более уязвима, бесперспективна? Что из меня вряд ли выйдет хорошая королева?
— Да, я надеюсь, что из меня хотя бы получится куда лучший правитель, чем из принца Генри.
Все равно император превосходит меня своим авторитетом, я сама морально кажусь себе более беспомощной перед ним, хотя и сама королева.
— Думаю, вы неправильно трактовали мои слова. Я не хотел вас обидеть.
— Вы и не обидели. Для меня обижаться — слишком большая роскошь. — зло ответила я, бросая вызов собственному страху, заниженности. — Прошу прощения, но я устала от разговоров. Я хотела бы отдохнуть.
Всегда, когда я чувствовала себя беспомощной, жалкой, ущемленной, просыпалась злость. Злость на саму себя.
— Мы разве с вами так много разговаривали? — спросил император. — да и вы слишком быстро устаете. Для политических деятелей — это недостаток.
— А для их соперников просто находка. — Я выдержала его пристальный взгляд и повернулась к окну, всматриваясь в чистые ухоженные улицы столицы.