На дно Большой бухты были отправлены последние корабли и суда славного своими победами Черноморского флота, который в тот день фактически перестал существовать. В одну ночь погибли линейные корабли «Париж», «Храбрый», «Константин», «Императрица Мария», «Чесма», «Иегудиил» и фрегат «Кулевча». Через сутки с небольшим были затоплены все десять пароходов флота.
Когда прогремели первые взрывы, союзники поняли, что в Севастополе творится что-то для них непонятное. Один за другим взлетали на воздух бастионы и батареи с запасами пороха и снарядов. В укреплениях горело все, что только могло гореть. Потом пожар перекинулся на Южную часть города.
Пожар, который продолжался две ночи и два дня, прекратился только 11 сентября, когда пошел дождь.
Разрушение было полное. Союзная армия два дня не решалась войти в русский город, оставленный защитниками.
Последними были взорваны береговые батареи № 7,8 и 10. Около полудня взлетели на воздух Павловская и Александровская батареи. Остававшиеся на них подрывники были перевезены на Северную сторону.
Без всякой помехи русские войска перешли на Северную сторону. К 8 часам утра 9 сентября переправа была закончена. Саперы и моряки развели понтонный мост и частями подтянули его к берегу Северной стороны.
...Французский главнокомандующий генерал Ж.Ж. Пелисье назвал оставление защитниками Севастопольской крепости ее Южной стороны «крайностью». Он верил, что с потерей Малахова кургана Севастопольская эпопея русской армии могла бы продолжаться и ее окончание в той ситуации, в которой вскоре оказались союзники, стояло под большим вопросом.
Отношение российской общественности и армии к главнокомандующему князю Горчакову за прекращение обороны Севастополя было однозначно отрицательным. Дух защитников морской крепости долгой осадой и шестью бомбардировками был не сломлен. Тому есть более чем достаточно свидетельств.
Интересна в этом деле позиция воцарившегося императора Александра II, которую он высказал в высочайшем рескрипте на имя генерала М.Д. Горчакова, который имел блестящий послужной список в войнах России с Наполеоном, Персией, Турцией, против мятежной Польши и восставшей против австрийцев Венгрии, ставший генералом в 27 лет. В рескрипте говорилось следующее:
«...Явив себя в сей тяжкой борьбе превыше враждебных обстоятельств, вас окружавших, в мужественном их преодолении, в предусмотрительном сохранении вверенных вам войск, вы, в развалинах твердынь Севастополя, воздвигли памятник несокрушимой славы себе и армии, вам порученной, и в кровавом бою, оставив эти развалины, совершили с армией небывалую в истории переправу через морской залив, не отдав более ни пяди русской земли».
...Известный отечественный историк Е.В. Тарле в своем замечательном труде «Крымская война» дал такую оценку обороны морской крепости России на Черноморье:
«...Севастопольская оборона затмила все, что знала до той поры новая история осадных войн».
С этими словами невозможно не согласиться. Героическая защита Севастопольской крепости не только прославила русское оружие, но и вписала в мировую историю ведения крепостных войн одну из самых славных ее страниц.
...Восточная, она же Крымская, война 1853—1856 годов велась на двух главных театрах. Если на первом из них весь смысл вооруженной борьбы сводился к схватке за морскую крепость Севастополь, то на втором — Кавказском — все решалось у стен Карской крепости. В первом случае решалась судьба кампании в Крыму, во втором — в обширном горном крае, где проходила граница России и Турции.
Из российской военной истории известно, что русская армия брала крепость Карс в XIX столетии четыре раза — в 1807-м, 1828-м, 1855-м и 1878 годах! Каждый раз оттоманская твердыня представала перед русскими воинами в обновленном виде, в европейском фортификационном совершенстве. В Крымскую войну кавказские войска России подступили к ней в третий раз.
Предыстория борьбы за Карс перед этим была такова. В 1807 году отряд генерал-майора Несветаева в составе шести пехотных батальонов, двух казачьих полков при шести полевых орудиях успешно начал штурм крепости, гарнизон которой насчитывал не менее 10 тысяч человек. Однако приступ, в успехе которого не сомневались даже осажденные турки, пришлось прекратить по требованию главнокомандующего генерала И.Ф. Гудовича.
Кавказцы считали тогда со всей справедливостью, что эту вражескую крепость они в тот год все-таки взяли. Однако в победный реестр итогов Русско-турецкой войны 1806—1812 годов Карс не вошел.
Когда шла следующая Русско-турецкая война 1828— 1829 годов, кавказские войска России вновь подступили к Карсу. Они овладели крепостью под командованием генерала И.Ф. Паскевича-Эриванского. Но по итогам той войны Каре, откуда постоянно исходила угроза соседним Грузии и Восточной Армении, остался за побежденными.
В Крымскую войну это была уже не та крепость, которую видели войска Паскевича-Эриванского. Султанскому дивану (кабинету министров), понимавшему все возрастающее значение приграничной крепости в войнах с Россией, пришлось воспользоваться услугами английских военных инженеров, чтобы осовременить твердыню Оттоманской Порты на Кавказе.
Первоклассные фортификаторы из Британии включили в систему крепостной обороны Шарохские, Чакмакские и Карадагские высоты. На них возвели современные укрепления. Ниже Старой крепости, в двух километрах от нее, на скалистом правом берегу реки Карс-чай построили новый мощный бастион Араб-Табия. Его вооружили орудиями крупного калибра.
Крепостная оборонительная линия состояла из впечатляющих своим видом редутов, линий окопов и высокого вала длиной более 5 км. Сооружение последнего позволило в ряде мест вести фланкирующий ружейный огонь, не говоря уже о пушечном. Артиллерийские батареи хорошо простреливали ближние и дальние подступу к Карсу.
Скалистые горы и обрывистые речные берега эффектно прикрывали фланги позиций. Сообщение через Каре-чай было устроено по двум каменным мостам и двум понтонным. Поэтому река для маневра гарнизонными резервами препятствия не представляла, чего нельзя было сказать о тех, кто осаждал крепость.
К началу третьей осады города-крепости ее гарнизон состоял из 33 тысяч человек. Это были регулярные, по-европейски обученные войска, а не фанатики-ополченцы, как то было в 1828 году, не говоря уже о годе 1807-м.
В Карской крепости затворился не просто ее гарнизон, а главные силы турецкой Анатолийской армии, разгромленной русскими в предыдущих сражениях и боях на границе.
В рядах султанской армии на Кавказе оказалось немало поляков и венгров, кадровых военнослужащих, участников революции в Польше 1830-го и в Венгрии 1848 годов. Они смогли найти себе из всей Европы прибежище только в Турции, правитель которой нуждался в хорошо знающих военное дело иностранных наемниках. Большинство этих эмигрантов приняли мусульманскую веру и сменили свои христианские имена.
Борьба с Российской империей стала для польских и венгерских изгнанников делом и честью жизни. Тем не менее высшее командование Франции и Англии наотрез запретило им участие в Крымской экспедиции. Султанскому командованию пришлось уступить требованию союзников. Бывших повстанцев отослали подальше, на войну в Азиатской Турции. На Кавказском театре венгры Кмети и Кольман стали османскими генералами — пашами.
Главнокомандующим — муширом турецкой армии на Кавказе (не первым в идущей войне) в 1855 году был Вассиф-паша, малосведущий в военном деле человек. В действительности всем за мушира распоряжался его главный советник — деятельный английский бригадир Вильяме. Именно благодаря его стараниям гарнизон Карса имел 4-месячный запас провианта, и во время блокады на Шарохских высотах появилась новая сильная оборонительная линия.
Душа Карской обороны В.-Ф. Вильяме родился в Канаде, успешно начав службу в королевской армии. С 1840 года находился в Турции, где начал карьеру с должности армейского военного инструктора. В 1854 году был произведен в бригадиры и назначен британским комиссаром в Анатолийскую армию, действовавшую на Кавказе, где стал ближайшим помощником и советником Вассиф-паши. Именно по совету англичанина тыловой город Эрзерум превращается в крепость-склад армии, и усиливаются укрепления Карса.
...Поход на Карс войска Отдельного Кавказского корпуса начали 24 мая 1855 года, выступив из приграничного города Александрополя. Во главе их стоял генерал от инфантерии Николай Николаевич Муравьев. По дороге турки ожидаемого сопротивления не оказали.
6 июня, после трудного пути в горах, русские войска подошли к крепости на расстояние семи километров. Неприятельские сторожевые пикеты отошли под самые стены Карса. Царский наместник на Кавказе Муравьев (бывал здесь в 1828 году) провел рекогносцировку вражеских укреплений. Визуальный осмотр оказался малоутешителен: крепость имела вполне грозный вид.